Мэтт Хейг - Клуб призрачных отцов [litres]

– Как ты собираешься провести выходные? – спросила она.

– Не знаю, – ответил я.

– Займёшься чем-нибудь интересным? – спросила она.

Я приподнял этот вопрос на своих плечах.

Она спросила:

– Если бы ты мог заняться чем угодно в эти выходные, что бы ты сделал?

– Я не могу, – ответил я.

– Не можешь что? – спросила она.

– Заняться чем угодно, – ответил я.

Она сказала:

– Я знаю. Но если бы ты мог сделать всё, что пожелаешь. Вообще всё. Что бы это могло быть? На что тебе хотелось бы потратить это время?

Миссис Фелл всегда так говорит. Она милая, но многого не понимает. Она не понимает, что время нельзя потратить, как карманные деньги, потому что само время как раз и есть тот, кто тратит карманные деньги, а карманные деньги – это ты.

Я сказал:

– Если бы я мог сделать всё что угодно?

Она ответила:

– Да. Если бы ты мог сделать всё, что только захочешь.

– Всё-всё? – переспросил я.

– Вообще всё, – ответила она.

– Я бы поехал на Родос с Мамой и Папой, – сказал я.

Её улыбка становилась всё шире при каждом слове, а потом свернулась обратно, когда я сказал «Папой».

Она сказала:

– Да, Филип. Да. Отлично. Да. Но твой Папа…

Я сказал:

– Мой Папа умер.

Она сказала:

– Да, Филип, да, так и есть.

Я сказал:

– И я не могу вернуть его обратно.

Она закрыла глаза и сказала тихим голосом:

– Нет. Нет, Филип, боюсь, ты не можешь.

Я сказал:

– Но Вы говорили, что угодно.

Она сказала:

– Да, да, я говорила.

Я подумал, что Миссис Фелл почувствовала себя неловко, поэтому я сказал:

– Я бы и в Рим тоже съездил.

Она снова улыбнулась и спросила:

– Рим?

Я сказал:

– Я хотел бы сходить в Большой цирк и увидеть колесницы.

Она сказала:

– Не думаю, что они всё ещё устраивают гонки на колесницах.

Я ответил:

– Я знаю. Я имею в виду, что хотел бы посетить Древний Рим. На машине времени.

Она сказала:

– О-о.

Я продолжал:

– Я бы пошёл в Колизей посмотреть на Гладиаторов.

Она сказала:

– Это может быть довольно жестоко.

Я сказал:

– Я хотел бы увидеть Ретиариев.

Она спросила:

– Это которые?

– Они с сетями, такими как у рыбаков, и с большими вилами, – ответил я.

Она спросила:

– Тебе нравится История, да, Филип?

– Это мой любимый предмет, – ответил я.

Я хотел ещё сказать, что Миссис Фелл была моей любимой Учительницей, но не стал.

– Мой тоже, – сказала она.

– История – это всё, – сказал я.

– Да, – сказала она.

Я спросил:

– Вы всегда хотели быть Учительницей?

Она ответила грустным голосом:

– Не всегда. Нет.

– А кем Вы хотели быть? – спросил я.

– О, много кем, – сказала она.

– Кем, например? – спросил я.

Она вздохнула и сказала:

– Актрисой.

Я сказал:

– Вы были бы хорошей актрисой.

Она улыбнулась, и в её глазах вспыхнул огонёк, и она спросила:

– Почему? Почему ты так думаешь?

Я сказал:

– Потому что Вы красивая.

Я сказал это просто так, не думая. Это вдруг выскочило из моей головы и оказалось в комнате, в горшочке с маркерами, и шло из компьютера, и было на её бумагах на столе.

Потому что Вы красивая, потому что Вы красивая, потому что Вы красивая.

Мои щёки покраснели, и краснота была заметная, и Миссис Фелл заметила её.

Она сказала:

– Ну, как знать. Но я уверена, что с такой лестью ты далеко пойдёшь, Филип.

Я должен был что-то сказать. Мне нужно было сказать что угодно, чтобы стереть это «потому что вы красивая», и поэтому я произнес:

– Мои рыбки расплавились.

Она спросила:

– Что?

Я сказал:

– Мои тропические рыбки расплавились. Вода была слишком горячей.

Она сказала:

– Ох, Филип, это ужасно. Я очень сожалею.

– О чём? – спросил я.

И она ответила:

– Я сожалею о том, что случилось с твоими рыбками.

Я не знаю, почему люди говорят «я очень сожалею», если они не делали то, о чём сожалеют. Как будто все в мире немного виноваты во всём.

Я сказал:

– Это мой Дядя Алан сделал.

Она сказала:

– Ох, Филипп, я уверена, что…

Я сказал:

– Он переключил нагреватель.

Она спросила:

– Ты видел, как он переключал нагреватель, Филип?

– Нет. Но я знаю, что это был он, – ответил я.

Она сказала:

– Я уверена, что бы там ни случилось, это был несчастный случай. Жизнь полна случайностей, Филип. Это один из самых больших уроков Истории.

История.

Рыбстория.

Я сказал:

– Только если ты не религиозен.

– Что? – спросила она.

– Если вы религиозны, тогда всё происходит по воле Бога, – сказал я.

– Ну, я… – произнесла она.

Я спросил:

– Как вы думаете, поэтому Император Нерон винил Христиан?

– Император Нерон? – переспросила она.

– За пожар в Риме, – сказал я.

Она сказала:

– Я не знаю. Я так не думаю, Филип.

– Я так думаю, Мисс. Полагаю, поэтому, – сказал я.

Мне показалось странным, что Миссис Фелл думала, что всё в мире происходит по воле случая, потому что Рэй Гудвин, её отец, был убит, но я подумал, что Миссис Фелл не обычный человек.

Потом я сказал:

– Вы когда-нибудь делали что-нибудь плохое? Намеренно?

Она посмотрела на меня и выпила меня своими глазами, и долго молчала, и сказала:

– Да, Филип, да.

Я собирался спросить о том, что же она сделала, и думаю, она бы рассказала, но не спросил, потому что внутри я всё ещё хотел верить в Миссис Фелл, и поэтому я вообще ничего не сказал.

Я боюсь того, что случится со мной, если я убью Дядю Алана.

Я не боюсь, что об этом узнают, потому что я буду умён и обставлю всё как несчастный случай, но я боюсь, что после этого начну совершать больше плохого.

Как только ты совершаешь что-то плохое, всё меняется, и ты в конечном счёте делаешь больше плохого, как Император Нерон.

Я читал об Императоре Нероне в книге о Римлянах из школьной библиотеки, где говорилось, что Император Нерон в начале был неплохим человеком. У него был Учитель по имени Сенека, но ему, вероятно, приходилось называть его Мистером Сенекой.

А вот Мама Императора Нерона была странная.

Она вышла замуж за своего Дядю, Императора Клавдия, который был стар и пускал слюни, но она вышла за него замуж, а затем убила его, отравив грибами, чтобы Нерон мог стать Императором.

Нерон был ещё мальчиком, когда стал Императором.

В начале он был хорошим, потому что слушал своего Учителя, Мистера Сенеку, который был добрым и не любил Рабство, даже когда все остальные были иного мнения. Только мать его всегда была рядом, прячась за занавесками, и заставляла Нерона делать то, что она хотела.

Нерон всё ещё был хорошим, когда пытался прекратить Бои, где Гладиаторы убивали друг друга, но все любили Бои, поэтому у него ничего не вышло. Вместо этого он должен был заниматься другими делами, например, казнить преступников. Ему это не нравилось, но он всё больше и больше к таким делам привыкал. Однажды ему пришлось убить сотни Рабов только потому, что один Раб убил своего хозяина, потому что такой был закон. После того как он это совершил, он стал плохим.