Юлия Беломлинская - Бедная девушка или Яблоко, курица, Пушкин

Поля в это время пыталась изучать ведьмовство по американской книжке, которая называлась, почти как наша мама — «ВИККА». Если честно, в переводе на русский, это значит «ведьмовство», а «ведовство», ясное дело такие вещи можно поворачивать в любую сторону, но книжка была ЛЕГАЛЬНАЯ и оттого доброжелательная и по-детски смешная. В предисловии было написано:

— Имейте в виду, что любое зло, которое причините вы — вернется к вам в шестикратном размере. Цель данной книги — научить оберегать себя и своих близких от колдовства.

В этом месте автор устает от собственной политкорректности и, не выдержав, добавляет:

— И еще — эта книга научит вас делать себе маленькие подарки — ну, например, чтобы телефонная компания вдруг взяла и потеряла ваш счет на крупную сумму.

В общем, Поля явилась в «Пандору», увешанная амулетами, с благовониями и колокольчиками в руках и целый час там колдовала по всем комнатам.

Все равно Кейт с Наташей еще долго воевали, потом Наташа все же победила, и Кейт уволили.

Впоследствии и сама Наташа ушла из «Пандоры», разругавшись с сучарой Рейвин, которая становилась все злее и злее, наверное, оттого, что ей ничего не давали есть, кроме картофельного пюре и мангового щербета.

С уходом Наташи русская история «ПАНДОРЫ» закончилась.

Вообще мне кажется, что в России у садо-мазы — не слишком большое будущее.

У нас постаревшие Бедные девушки по-прежнему надевают оранжевые жилеты и долбят асфальт — вот неизменные фетиши русской садо-мазы — эти ЖИЛЕТЫ и эти ДОЛБИЛЫ.

Мое мнение таково:

Ни в садо-мазе спасение России, и ни в битье жидов любой национальности.

СПАСЕНИЕ РОССИИ — В ТЕХНИКЕ МЯГКОГО ВВОДА.

Лирическое отступление:

ТЕХНИКА МЯГКОГО ВВОДА

Так называлась передовица в какой-то некогда вполне серьезной советской газете, присланной нам из Питера в 1990-м году. Насколько я понимаю — в то первое постсоветское время на Родине происходил невероятный разгул. Не в смысле «разгул демократии». А в смысле просто разгул. Сначала — еще при мне определились две модные (прежде запретные) темы — евреи и эротика, но впоследствии эротика евреев вытеснила.

Я смело могла рассчитывать на свою долю успеха, будучи евреем, несущим на себе некоторую эротическую нагрузку. Меня вызвали в Москву работать над костюмами для первого еврейского фильма и предъявили каким-то австралийским миллионерам из центра Симона Визенталя.

Дальше, со мной, как всегда, ничего не вышло — австралийцы привезли выставку, посвященную трагедии евреев в последнюю войну — огромные фотографии, на которых изображено множество очень бедно одетых, некрасивых людей с бабушками и младенцами — вероятно, это были хасиды.

Из пояснительного текста я узнала, что немцы довольно долго выпускали их куда угодно — только прочь из Германии, и ни одна страна в мире не соглашалась их взять — потому что они были нафиг никому не нужны. Эйнштейна и Томаса Манна — пожалуйста, но не этих. Логично…

Люди эти бродили вдоль границ, умоляли пограничников… некоторые грузились на корабли, и кораблям этим не разрешали приставать к берегу. Там было даже рассказано про подвиг одного капитана — он посадил корабль на мель возле какой-то страны — не желающий их взять — по закону всех, кто находится на корабле, потерпевшем крушение — должна взять страна, у берегов которой это случилось. Капитана потом судили и посадили в тюрьму — да он и знал, на что идет.

Я смотрела на эти фотографии и не могла предположить, что совсем скоро окажусь именно в такой толпе. Мне было легче, чем другим москво-питерцам, твердо уверенным, что еврей — это бородатый интеллигент в очках с томиком Пастернака под мышкой, я — деревенская — местечковая дворняга — и за спиной у меня не раввины и не провизоры, а всякие там столяры, плотники и как высшая карьера — ЭЛЕКТРИКИ.

Да, точно вот такая толпа — ПЕРЕМЕЩЕННЫХ ЛИЦ. Очень страшно в такой толпе находиться. И я быстро переидентифицировалась из питерской принцессы — центровой девочки в часть — ЭТОГО. Никто за нами не бежал, автоматчики, окружавшие нас — были для защиты, (все равно — так похоже на что-то в телевизоре — толпа автоматчиков вокруг нас — и все говорят по-немецки). Я понимаю, что все было не так, но, испытав это один раз — некоторые люди больше не могут из этой сопричастности выйти. НЕКОТОРЫЕ….

Когда Клинтон начал бомбить, из ресторана «Русский Самовар» выкидывали каждого, кто осмелился только заикнуться, что правильно бомбит.

Я тихо шипела в углу, что на Балканах — удивительное Единение Народов и Слияние Религий — за последние несколько лет выяснилось, что пытки, групповые изнасилованья и ожерелья из отрезанных детских пальчиков, дружно практикует все население страны — сербы, хорваты, боснийцы; православные, мусульмане, католики…. Все они проявляют себя — полными ублюдками, трудно кого-нибудь выбрать, и непонятно, почему надо выбирать сербов, по мне так, они хуже всех, потому что вечно просят русских — проливать за них кровь — как во дворе — ПОДЛЫЙ мальчик ебнет кого-нибудь, тот побежит за ним, а он к отцу или старшему брату — спасай!

Я поделилась этими соображениями с одним человеком, и он мне замечательно объяснил — почему — МЫ за сербов.

— Потому что сербы — высокие, красивые, голубоглазые, светловолосые, умные и талантливые люди…

Так сказал этот маленький, черноглазый, черноволосый… умный и талантливый! И дальше:

— А албанцы эти — они нафиг никому не нужны! Хули ты вопишь: «правильно бомбит» — да ИХ не должно быть. Понимаешь? Они — НЕ НУЖНЫ. Нужны сербы — цивилизованный нормальный народ.

Отлично объяснил. Но с тех пор я не могу читать Павича.

Я вошла как в «трип», когда-то в «Хазарский словарь» — бывает, что книга становится твоей жизнью и переплетается с ней. А потом постепенно поняла, что делает Павич и расплелась с ним.

Весь этот талант, вся эта фантастическая мистерия — только для того, чтобы в очередной раз поведать миру о том, как высоких красивых умных и талантливых (кто бы спорил — он сам тому порукой), сербов — обложили со всех сторон МЕЛКИЕ НЕПРАВИЛЬНЫЕ народы.

Все понятно, но мне — ВОРОНЕ, эту ЛЕБЕДИНУЮ ПЕСНЮ слушать тошно. И оттого — скушно…

….После выставки, посвященной Еврейской Трагедии полагался банкет. Там — то весь «пиар» и предполагался, и на меня — рассчитывали! Потому что я была удачной фигуркой на доске — носатая еврейская девушка — художник еврейского фильма. А я сочла этот банкет не вполне пристойным зрелищем и ушла. Не то, что я какая-нибудь моралистка — я, собственно говоря, ушла в гостиницу — спать со своим любовником — с тем самым главным Гастоном. Все равно верить в меня люди, которые начали разыгрывать эту партию, перестали раз и навсегда.