Рассел Хобан - Лев Боаз-Яхинов и Яхин-Боазов. Кляйнцайт [litres]

– Здоров, – произнес Кляйнцайт.

– Именно, – сказал Рыжебородый. – Здоров. Ты да, а я нет. Здоровый больному не товарищ.

– Но я не здоров, – сказал Кляйнцайт. – Мне так, будто не ложился в больницу.

– Большинство из нас и этим не могут похвастать, – сказал Рыжебородый. – Ты из счастливчиков.

– Полагаю, из них.

– И ты уйдешь.

– Полагаю, уйду.

– Ну вот видишь, – сказал Рыжебородый. – Пользуйся на всю катушку.

– Полагаю, должен, – сказал Кляйнцайт. Медленно вернулся он к своей койке, забрался на нее как раз, когда с обходом прибыл доктор Розоу вместе с Мягти, Складчем и Кришной. Все они взирали на Кляйнцайта с приязнью, как машинист мог бы смотреть на списанный паровоз.

Доктор Розоу добродушно осмотрел его, потрепал по плечу, закончив.

– Ну, старина, – произнес он, – вот и все. Дольше держать вас тут не станем. В конце недели можете отправляться домой.

Сказать ему или нет, подумал Кляйнцайт.

– Та боль от А к В , – произнес он. – Она вернулась.

– Ах да, – ответил доктор Розоу. – Следовало ожидать, тут нет ничего необычного. Время от времени у вас это будет, но я бы не стал беспокоиться. Это просто гипотенуза, знаете, немного жалуется, как то и дело все мы.

Ну, вот и все, подумал Кляйнцайт. Не стану больше задавать вопросов, не желаю я знать больше, чем знаю сейчас.

– Спасибо вам за все, – сказал он.

– Всего наилучшего, – сказал доктор Розоу. – Где-то через полгодика приходите, я на вас посмотрю.

– Спасибо, – сказал Кляйнцайт докторам Мягти, Складчу и Кришне. Те широко заулыбались, казалось, лицами своими они говорят: это вам спасибо, – словно приветливые официанты. Но Кляйнцайт чувствовал, что чаевые полагаются только ему.

Ночь. Кляйнцайт спит, Сестра нет. Палата стонет, давится, вздыхает, храпит, плещет в подкладные судна. Сестра в освещенном лампой нактоузе неуклонно указует на свой магнитный север. Вокруг по обоим бортам проносится море, белая волна из-под носа поблескивает в темноте.

Что ж, сказал Бог. Завтра у тебя крупный день, э? Шванцхайт выписывается.

Кляйнцайт, сказала Сестра. Что-то не хочется мне об этом говорить, чтоб беды не накликать.

Не беспокойся, сказал Бог. Удача будет с тобой. Ты удачливая.

Ты серьезно? – произнесла Сестра. Я правда? Мне так не всегда казалось.

Так никогда и не кажется, конечно, сказал Бог. Я ж не говорю, что ты особенно удачлива. Так, добрая, обычная повседневная удача. Столько же, сколько и у меня, и я не знаю, у кого ее бывало больше. Вселенная, История, Вечность, с кем ни поговоришь, все мы в одной лодке.

Мне почем знать, сказала Сестра. Я с ними никогда не говорю. Я не мыслю по-крупному.

И правильно, произнес Бог. Продолжай в том же духе, и всего наилучшего вам обоим. Я не шучу.

Спасибо, сказала Сестра.

Ты переезжаешь к нему на квартиру? – спросил Бог.

Надо полагать, ответила Сестра.

Что у него там, газ или электричество?

Сплошь электричество.

Погляжу, удастся ли отложить забастовку энергетиков где-то на недельку, сказал Бог. Даст вам возможность начать жизнь с плитой, холодильником и отоплением в рабочем порядке. Что-то вроде свадебного подарка.

Это очень любезно с твоей стороны, сказала Сестра. Очень ценю.

Ну, сказал Бог, тогда я пошел. Еще свяжемся.

О да, ответила Сестра. Большое спасибо.

Не так уж и плох он, Бог этот, произнес Лазарет. По-Своему, неуклюже.

Куда приятнее тебя, ответила Сестра.

Да и я не так плох, сказал Лазарет. Может, выражаюсь и грубовато, но парень я приличный.

Хм-мф, произнесла Сестра.

Я там говорил про Кляйнцайта, что не достанется ему тебя держать, сказал Лазарет, Эвридика и все такое – так вот, я это не в том смысле, как ты подумала. Я имел в виду – в конечном итоге, знаешь, на долгом пробеге. Ты можешь быть его, пока его хватит.

Или пока меня хватит, сказала Сестра. Или покуда хватит всего. Я не заглядываю вперед.

Как бы ни нравилось тебе выражаться, сказал Лазарет, я не стану вмешиваться. Просто жду, пока все идет своим чередом. Я тоже хочу преподнести тебе подарочек.

Как это мило , сказала Сестра. Ничего подобного от тебя не ожидала.

Да пустяки, сказал Лазарет. На следующей неделе Кляйнцайт, вероятно, слег бы с гриппом, однако я направил болезнь в другое русло. Теперь, думаю, сляжет доктор Буйян. Конечно, Кляйнцайт, возможно, все равно заболеет, но неделей позже. По-настоящему изменить что-то я не могу.

Но лишняя неделя без этого – тоже прелестно, сказала Сестра. Спасибо большое.

Кхм, произнесло Слово. Мы еще не встречались.

Нет, ответила Сестра. Я не узнаю ваш голос.

Неважно, сказало Слово. У меня для вас тоже подарок.

Как это славно, столько подарков, сказала Сестра.

Где б ни оказалась тачка, полная клади, сказало Слово, вы будете там же.

Это подарок? – спросила Сестра.

А то, ответила Слово.

Спасибо, сказала Сестра. Вы все так добры.

Середина ночи. Сестра в спальне спит, у нее двухнедельный отпуск из больницы. Кляйнцайт не спит у простого стола хвойного дерева в голой гостиной. На стене тикают часы Сестры, в углу навалены ее туркменские подушки вместе с ее бархатным слоником, войлочным кроликом, сияющей каской. В блюдце на простом столе хвойного дерева горит свеча. Страницы желтой бумаги громоздятся все выше.

Ху ху, хриплый шепот у дверей. Кто-нибудь не спит?

Это профессиональный визит или светский? – спросил Кляйнцайт.

Светский, ответила Смерть. Оказалась вот поблизости, решила заглянуть.

Кляйнцайт открыл дверь, они прошли в гостиную. Кляйнцайт сел на стул, Смерть уселась на подушках в углу. Покивали друг другу, улыбнулись, пожали плечами.

Банан будешь? – спросил Кляйнцайт.

Спасибо, ответила Смерть. Я не ем бананы. Как дела-то?

Не могу жаловаться, ответил Кляйнцайт. В день пара страниц. С завтрашнего дня опять выхожу попрошайничать.

У тебя порядочек, сказала Смерть. Тут у меня для тебя подарок.

Какой? – спросил Кляйнцайт. Без фокусов, надеюсь.

Без фокусов, подтвердила Смерть.

Где он? – спросил Кляйнцайт. Я ничего не вижу.

Потом скажу, ответила Смерть.

Кляйнцайт закурил, посидел при свече, покурил. Я все хотел сделать кое-что, сказал он. Только не знаю, смогу ли.

Что? – спросила Смерть.

Кляйнцайт вытащил из ящика простого стола хвойного дерева пузырек черной туши и толстую японскую кисточку. Взял лист желтой бумаги, окунул кисточку в тушь, занес над бумагой.

У тебя получится, подбодрила его Смерть.

Кляйнцайт коснулся кистью бумаги, одним гладким взмахом вывел жирный черный круг, славный и круглый.

Вот он, сказала Смерть. Мой подарок.

Спасибо, ответил Кляйнцайт. Он прикнопил желтую бумагу к стене рядом с часами. Пойдем прогуляемся, сказал он.