Тонино Бенаквиста - Сага

Сегюре ушел, разгромленный наголову, хотя в битву даже не вступал.

— Хочу всего лишь предупредить вас напоследок, всех четверых. То, что кучка лунатиков и полуночников лопала вашу «Сагу», еще не значит, что она придется по вкусу утреннему зрителю. Он вполне может похоронить ее заживо.

Вот тебе и раз. Можно подумать, что этот маленький успех его огорчает и он предпочел бы ему что-то другое. Кто знает, а вдруг нашим ночным созданиям вообще не надо было появляться на свет?

Но все эти маленькие встряски подействовали на нас как бальзам на душу. Мы нуждаемся в этом втором дыхании. Нам еще надо выдать три десятка серий и завоевать утреннюю публику — ту, что мечется как угорелая, прежде чем рвануть на работу, или покупает сверкающие скороварки через телемагазин.

— Кто-нибудь уже что-нибудь по телику покупал? — спрашиваю я.

— А что тебе еще надо, парень? Не зевал бы, пока начальство было здесь.

— Я всего лишь хочу знать, как это работает.

— Я у них помаду покупала, — говорит Матильда. — Все проще простого. Сначала вас охмуряет ведущий, болтая совершенно невообразимый вздор, при этом товар демонстрирует какая-то нелепая девица, с которой вы должны себя отождествить. Вы им сообщаете номер вашей кредитки, и все. Это срабатывает, я живое тому доказательство: своей улыбкой цвета фуксии, которая мне так к лицу, я обязана телемагазину.

— Невидимая помада? — спрашивает Тристан спросонья. — Ну, та, которая следов не оставляет?

— Она самая. Помада изменниц, помада дурных женщин. Если бы вы знали, чем я ей обязана…

— Мы должны переплюнуть телемагазин, — заявляю я. — Должны воспользоваться этой невероятной возможностью потреблять, которая так завораживает телезрителя. Для «Саги».

— А яснее? — спрашивает Старик.

— Попробуем вообразить высший предел потребления.

— Порог необратимости? Точку, откуда нет возврата?

— Золотую мечту любого потребителя?

— Нет. Его полнейшую безнаказанность!

Гостиная Френелей. Павильон. Вечер.

Все Френели и Каллаханы за столом; за исключением Фреда. Брюно читает книгу, пристроив ее на коленях. Уолтер раскладывает по тарелкам еду, которую только что принесла Мари. Милдред жадно набрасывается на свою порцию.

Милдред (с воодушевлением). Кроме жратвы, все вторично.

Мари (польщенная, что ее стряпню оценили). Ну, ешь, ешь, малышка.

Камилла (пожимая плечами). Ненавижу слово «есть». Все производные от него унизительны: объедаться, объедки…

Джонас. Предпочитаешь «жрать»?

Камилла. Два самых гнусных слова во французском языке — это «есть» и «покупать». Я говорю не об их смысле, а об их звучании. По-ку-пать, по-ку-пать — вы не находите, что это омерзительно?

Мари. Сразу видно, что не ты ходишь за покупками. Ну, я хочу сказать… что не тебе приходится ПОКУПАТЬ то, что мы будем ЕСТЬ.

Камилла пожимает плечами.

Внезапно в гостиную врывается Фред. Его взор пылает ясным огнем. Все удивленно замирают. А он, тяжело дыша, молитвенно складывает руки и воздевает глаза к небесам. Смущенное молчание за столом затягивается. Фред, по-прежнему в трансе, опускается на колени.

Фред. Я избавил мир от голода.

Молчание. Сидящие за столом переглядываются. До Фреда доходит, что всем за него неловко.

Фред. Вы слышали? Я нашел решение, как избавить мир от голода! ИЗБАВИТЬ МИР ОТ ГОЛОДА! СЛЫШИТЕ?

Остальные цепенеют, не зная, как им реагировать.

Фред. Народы никогда больше не будут страдать от голода! Никто больше не увидит ребенка с раздутым животом, умирающего на руках у матери! Недоразвитые страны вновь обретут свое достоинство! Свою силу! Мальтус останется в прошлом! Больше не будет ни тех, кто вызывает голод, ни тех, кто голодает! Вы меня слышите? СЛЫШИТЕ?

Он разражается рыданиями.

Уолтер склоняется к уху Мари.

Уолтер (шепотом). Ты не должна была так надолго оставлять его одного.

Мари соглашается, слегка кивнув, и это не ускользает от Фреда.

Фред. А, понимаю… Думаете, я сошел с ума, верно? В этой семье меня всегда считали сумасшедшим… Значит, вы не поняли! Благодаря мне полмира выйдет наконец из средневековья!

Он снова плачет. На сей раз Милдред выходит из-за стола и склоняется над ним. Заботливо ведет его к креслу, усаживает, потом достает бутылку коньяка и наливает ему стопку.

Милдред. Я вам верю, Фред.

Фред. Спасибо… Спасибо, девочка… Вы намного превосходите умом всех, кто собрался за этим столом… Вы были первой, Милдред… Я сумею не забыть этого…

Милдред. Может, скажете, каким чудом вам удалось это чудо, Фред?

Фред. Нет ничего проще, но я не уверен, что они (косой взгляд на остальных) смогут понять.

Милдред. Сделайте это хотя бы ради меня.

Он делает глоток коньяка. Это его ободряет.

Фред. Идея-то совсем проста, проблема в ее практическом осуществлении. Я разработал программу перераспределения мирового запаса липидов с помощью системы трансжирового обмена.

— Марко?

Откуда-то доносится мое имя…

Поднимаю голову. Уже темно. Все за своими компьютерами.

— Помощь нужна, Марко?

Над головой Старика вижу только облако дыма.

— Нет, спасибо. Можете идти, я ненадолго.

— Нам каждому надо сцену навалять. Тебе нужно что-нибудь?

— Разве что немного перцовки, если осталось.

Я перечитываю последнюю фразу — в четвертый, пятый раз. Надо бы поговорить с каким-нибудь лекарем или экономистом. Или с тем, кто наполовину то, а наполовину это.

Сидящие за столом опять переглядываются. Брюно постукивает себя пальцем по виску. Камилла многозначительно смотрит на свою мать, остальные сидят как истуканы. Одна лишь Милдред широко распахивает глаза.

Милдред. Фред?.. Только не говорите мне, что вы…

Фред. Да, я знаю, как преобразовать жировые ткани, я делал опыты на разных животных, чьи кровеносные системы совершенно несовместимы. Отныне жир — универсальное сырье!

Милдред. Это было бы слишком хорошо, Фред… Я верю в вас, но…

Фред. Я знаю, что вера нуждается в доказательствах.

Он бросается в свою лабораторию и возвращается с худощавым котом на руках.

Потрясенное молчание.

Брюно. Но это же… вроде как… Улисс! Это же Улисс!

Мари. Не может быть. Улисс пропал две недели назад, и к тому же он был жирный, как святоша.

Камилла. Да нет, это точно он, видишь белое пятно на правом боку?

Джонас. Мадам Жиру думала, что он погиб…

Фред открывает корзинку; стоящую у своих ног. Оттуда вылезает другой кот, гораздо круглее предыдущего.

Камилла, Брюно, Мари, Милдред и Джонас (хором). Султан!

Все бросаются к Султану; тискают, гладят.

Камилла. Бедная зверюшка… он ведь был таким заморышем… Не ел ничего, даже белое цыплячье мясо и почки… Казалось, вот-вот умрет.