Тонино Бенаквиста - Сага

Повсюду.

Только не на тридцать пять квадратных метров нашей территории, где нам обычно хватает нескольких минут, чтобы ему захотелось спрятаться под коврик. Но он все никак не уймется. Морочит нам голову всякими теориями, и чем больше вкладывает в них убежденности, тем патетичнее становится. Видит себя этаким Христофором Колумбом, завоевывающим Новый Свет, но сам — всего лишь прилежный юнга, драящий палубу «Титаника». Девять утра, минут через десять осчастливит нас.

— Кстати, Матильда, в витрине своего книгопродавца видел одну из ваших книжек, мне это показалось забавным. Там на бумажной ленте ваше фото и надпись: «От автора „Саги“».

— Он переиздал двенадцать томов серии Эксель Синклер. Даже не предупредив меня.

Ее бывший издатель, неотразимый Виктор, ни за что бы не упустил такую рекламу. После успеха сериала мсье вдруг вспомнил, что Матильда когда-то отдала ему свою душу.

— Он хочет пригласить меня на ужин, но я пока не готова.

— К чему? Дать этому мерзавцу облапошить вас в энный раз? Ослепли вы, что ли?

У меня возникает ощущение, что я тороплюсь с выводами, когда замечаю сообщническое переглядывание Матильды с Жеромом. Похоже, Мистер Мститель уже проконсультировал ее по этому вопросу.

— Успокойтесь, Марко. Может, я и ослепла от любви, но не совсем поглупела. В любом случае переиздание даст Эксель Синклер еще один шанс.

— Какая она была, ваша Эксель Синклер?

— Любила все усложнять. Дни напролет искала совершенного счастья.

— Вон он! — орет Жером и прячется за своим монитором, едва завидев силуэт Сегюре.

Все по местам, утренняя поверка. Входит Сегюре с задумчивой миной, снимает пальто, ставит на угол стола бутылку минералки. Жерому уже смешно. Сегюре искоса бросает взгляд на Тристана, спящего, как младенец. Сказать ничего не осмеливается, но мы чувствуем, что за долгие месяцы он так и не смог привыкнуть к этому вялому астральному телу перед телевизором. Здоровается с каждым из четверых, всего лишь чтобы прочистить голос.

— Хотите знать вчерашние результаты?

Следуя ритуалу, на этот вопрос мы обязаны ответить «да».

— Шестьдесят семь процентов охвата рынка и тридцать восемь пунктов рейтинга. Во время второго тура президентских выборов последние дебаты достигли только тридцати одного процента. Не нам, конечно, разбираться, в чем тут дело. На канале решили собрать своего рода комиссию по расследованию — в основном из социологов, — чтобы дать детальный ответ. Но даже если суть явления от нас и ускользает, сам сериал должен еще больше, чем когда-либо, стремиться к связности. Я знаю, что несколько вольный тон, который вам удалось навязать повествованию, немало способствовал сегодняшнему успеху. Я даже пойду еще дальше и скажу, что, несмотря на некоторые отклонения, вы были правы, сохранив верность поставленным перед собой целям. Все руководство канала и я в первую очередь выражаем вам за это благодарность. Но вряд ли вы узнаете что-то новое, если я напомню, что нам осталось показать до летних отпусков еще двенадцать серий в полуторачасовом формате. Маленькая комедия положений, слепленная из подручных материалов, которую мы запустили в октябре, больше не существует. «Сага» теперь не только самая шикарная из всех когда-либо осуществленных французских постановок — под моим руководством команда из восьмидесяти человек с почти неограниченным бюджетом, — но также, и даже в первую очередь дело ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНОЕ.

— Вот насчет этого вы совершенно правы, — прерывает его Старик. — Именно общенациональное. В палате депутатов кто-то вроде бы недавно сказал с трибуны: «Ваш законопроект не выдержит Четверти Часа Искренности».

— И все вроде бы со смеху покатились, — поддакивает Жером. — В «Канар аншене» пишут, что на профсоюзных собраниях теперь считают особым шиком вворачивать «голые фразы». Вот что пришло на смену эпохе суконного языка.

— Да, общенациональное дело, — повторяет Сегюре, который, как и все дипломированные управленцы, не любит, чтобы его перебивали. — И отныне это обязывает нас выпускать в первую очередь ОБЩЕПОНЯТНУЮ, ОБЩЕПРИЕМЛЕМУЮ, а главное, ОБЩЕПРИМИРЯЮЩУЮ продукцию. Мы должны ОБЪ-Е-ДИ-НЯТЬ! А вы этим аспектом вашей миссии до сих пор злостно пренебрегали.

Вот уж о чем он никогда не заикался.

Старик устало подносит руку ко лбу и закрывает глаза. Матильда, гораздо более непринужденная, читает уголком глаза статейку о венецианском дворце, приобретенном какой-то малоизвестной принцессочкой, любящей загорать без лифчика. Объ-е-ди-нять? Мы с Жеромом обмениваемся кратким телепатическим диалогом.

— Слышь, чувак, а что это значит: объ-е-ди-нять?

— Это значит, что наши россказни должны нравиться всем.

— И такое возможно?

— Это все равно что во время войны годами кормить военнопленных одним дерьмом. И потом начальник лагеря сказал бы: ни в коем случае не давайте им ничего другого, они и так все без остатка съедают.

— И не перечьте мне, вы, четверо! До сегодняшнего дня вы прежде всего искали собственного удовольствия. А о домохозяйке из Вара вы подумали? О домохозяйке из Вара, которой приходится кормить семью и бороться с кризисом, о той самой, которая позволяет себе единственную коротенькую передышку — во время сериала. Можете мне сказать, какое ей дело до унылого пастора, который разуверился в Боге? Или до неудобоваримого Эдипа Камиллы? Это ей хоть о чем-нибудь говорит? Или возьмите рабочего из Рубе, который уже хлебнул свою дозу действительности, наткнувшись на запертые ворота завода. Телевидение для него — единственная отдушина, единственная отрада. Вместо того чтобы смотреть какое-нибудь реалити-шоу, он доверяется нам, включив «Сагу». И чем же его угощают? Антителевизионной дребеденью, насчет которой двух мнений быть не может: вон ее, в окошко! Демагогическая болтовня, да к тому же безнадежно устаревшая. А рыбак из Кемпера… Я даже подумать боюсь о рыбаке из Кемпера! Он-то у вас точно в черном списке. К чему вы только беднягу не подстрекали — то к анархии, то к разврату. И Мораль от всего этого прямиком отправляется на кладбище. Собственно, это я и хотел сказать. Директивы руководства ясны: отныне сценарий каждой серии будет допущен к съемкам только после прочтения и одобрения особым комитетом. Я знаю, что формулировка несколько резка, и попытаюсь смягчить ее своей личной, очень искренней просьбой: подумайте хоть немного о других.

После чего выдувает полбутылки своей воды. Наверняка этому его тоже научили. Похоже, их там, в высших административных школах, вообще много чему учат, чтобы держать подчиненных в узде. Даже самый незначительный жест предписан каким-нибудь кодексом.