Алексей Слаповский - Ксю. Потустороння история

Дама убирает листы и хватается пальцами за край доски, что идет от стены до стены под всеми окошками. Доска узкая, впритык разместится папка с листами А-4, если боком, а посетитель не сможет устроиться поудобней, положить локти и опереться, в этом видится продуманность: чтобы никто не чувствовал себя слишком комфортно, чтобы хотелось побыстрее все закончить и уйти.

Дотошная и осторожная Гусева продолжает докапываться:

– У вас причина указана – по личному желанию. Но получается, что не поэтому.

– Поэтому. Я изучала информацию на вашем сайте, там четко написано: достаточно личного желания.

– Это вы так говорите, а мало ли… Нас спросить могут!

– Кто, о чем?

– Почему приняли, если ваш отец под судом.

– Вы серьезно?

– Блин, девушка! – слышится голос сзади. – Вам же сказали, что нельзя, значит, нельзя! Зачем людей держать?

Я оглядываюсь. За мной стоит невысокий коренастый мужчина лет сорока. С папкой в руке, черная обложка из кожзаменителя, тиснение под крокодилью кожу. И куртка на нем из заменителя, с множеством карманчиков и блестящих молний. И джинсы, и кроссовки, все, что я успеваю ухватить взглядом, выглядит имитирующим что-то более дорогое. Я представляю, как он хвастает перед женой, купив эти куртку, джинсы и кроссовки на вещевом рынке: выглядят как фирменные, а стоят в пять раз меньше! Нет, конечно, они слегка похуже фирменных, но, если по соотношению цена-качество – идеально, ведь правда? Наверное, он в этой жизни умный и практичный потребитель, который ни за что не переплатит, во всем ищет идеальное сочетание цены-качества, умеет это найти и гордится этим.

А за ценой-качеством стоят две девушки в одинаковых черных куртках, лицо у одной широкое и все в каких-то пятнышках и рытвинках, глаза очень черные, как и волосы, вторая чуть выше, лицо худое и бледное, волосы и глаза тоже темные, но посветлее, она, будучи вполне себе дурнушкой, рядом с подругой выглядит почти красоткой, поэтому смотрит с долей высокомерия. Вид у обеих недобрый, как и у всех, кто стоит дальше.

Повернувшись к Гусевой, я размеренно говорю:

– Или вы принимаете заявление, или даете письменный отказ. С подписью и печатью.

– Мы таких отказов не даем. Сначала принимаем, а потом отказываем. Или вовсе не принимаем.

– Почему? Хорошо, не письменно, устно – скажите. А я запишу.

Я достаю телефон, включаю диктофон, кладу перед окошком. Почти наслаждаюсь сочной глупостью происходящего.

Цена-качество что-то сзади бормочет под нос, пожилая дама предсмертно задыхается, а я чувствую себя опытным и дерзким бойцом в битве с рутиной и канцелярщиной.

Гусева молчит, опять листает бумаги. И вдруг, ничего не сказав, встает и уходит.

– Здрасьте пожалуйста! – восклицает дама.

– Теперь из-за одной… – цена-качество делает небольшую, но значительную паузу, достаточную, чтобы вместить любое ругательство, – все будем тут до вечера стоять!

– Это точно! – поддерживает относительная красотка.

Цена-качество оглядывается на нее, она улыбкой подтверждает: да, это я сказала, я всегда готова поддержать мужчину, особенно если он неплох собой, крепок и свободен. И цена-качество приподнимает плечо, ближнее к ней: ну да, я неплох, крепок, а что такое свобода, можно обсудить, как и все остальное. Непроницаемые черные глаза подруги относительной красотки оживают, в них проблескивает зависть: вот я тюха, не догадалась первой подать реплику и вступить с мужчиной в диалог, в отношения. Многое начинается с пустячка, с умения ухватить шанс. В следующий раз надо быть расторопнее, а то ведь так все лучшее уведут из-под носа! Однако есть возможность наверстать. Пусть ее реплика будет второй, но убойной. И черновласая девушка вываливает девичьим неотесанным басом:

– Наверно, за богатого клиента замуж выходит, вот и меняет фамилию!

И выдает после этого смешок. Что-то вроде гы-гы-гы с фрикативным звучанием.

Относительная красотка отзывается кокетливым смешком – не потому, что одобрила шутку, а чтобы мужчина оценил мелодичность ее смеха и белизну зубов, зубы и впрямь были очень белые.

Но другим стало неловко. Не все, может быть, вникли в смысл тяжеловесной шутки, но все догадалась, что смысл похабный, намекающий на что-то грязное и оскорбляющее меня. А люди, как я поняла, не всегда готовы присоединиться к травле, откровенное хамство их все-таки смущает, они чувствуют, что, позволив хамить, становятся соучастниками. Люди вообще намного добрее и лучше, чем им самим этого хотелось бы.

Лишь цене-качеству понравилось – люди такого сорта любят все гаденькое, сальное, подтверждающее гнусность как отдельного человека, так и человечества в целом. Раз оно такое, значит, его можно со спокойной совестью объегоривать и обжуливать при каждом удобном случае, лучшего оно не заслуживает.

Выкрик черновласки был вызовом. Ты либо игнорируешь, что будет расценено как согласие, либо отвечаешь. Была бы я одна, наплевала бы на правила и промолчала, но вокруг клубился маленький социум, я не хотела оказаться слабосильной поверженной гладиаторшей на этой арене. Надо тренироваться – впереди важные и сложные задачи, надо учиться выигрывать.

Но в какой форме принять вызов черновласки, как ответить? Для меня, для благовоспитанной Ксю, самое естественное было бы:

– Девушка, вам не стыдно такие гадости говорить? Вы меня даже не знаете!

А она скажет:

– Ой, да чо там знать-то, за километр по одежке видно! И одежка-то подаренная или за чужие деньги купленная! А часики сколько стоят? И на дорогой машинке приехала, да? Какая машинка? А? Если ты такая честная, давай, скажи! А? Слабо? Не на метро же!

И так далее. Почувствует слабину и загрызет до смерти.

Хорошо. Второй вариант – изобразить опытную хабалку, такую же, как эта нищебродка, но которой больше повезло. Пойти на нее, выкрикивая:

– Ты чо сказала, соска? Тебе кто разрешил твою щель ротовую открывать? Отвечаешь за свой базар? Смотри на меня, корова! Отвечаешь, я спрашиваю? Всех касается: законно стою и законно решаю свои дела, ясно? Я час до этого ждала, и вы будете ждать!

Запугать, дать понять, что со мной лучше не связываться, заткнуть всем рты.

Вариант третий: смерить черновласку презрительным взглядом и сказать:

– Завидно, что ли?

Позиция торжествующего и не стесняющегося бесстыдства. Маленький окружающий социум молча или вслух возмутится – и начхать на него. Зато черновласка поймет, что со мной бодаться бесполезно. Плюй в глаза – все божья роса. А цена-качество, пожалуй, даже позавидует неведомому богатому клиенту: надо же, какую девочку оторвал, мне б такую. Не для жизни, для жизни моя Маша уютней, да и намного дешевле (опять все та же цена-качество!), а вот на пару ночей неплохо бы.