Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

Как-то Николай Терентьевич спросил у меня:

— Знаешь, чем отличается начальник от алкоголика?

— Нет, этого я не знаю.

— Тем, что алкоголик с утра думает, как бы напиться. А начальник, наоборот, как бы хоть раз домой вернуться трезвым. А теперь другой вопрос, — чем они схожи, ты не знаешь?

— И этого не знаю.

— Тем, что к вечеру оба надираются до чёртиков. О, судьба!

Теперь о человеческой благодарности. За время работы Савилов схлопотал семь выговоров за неплановое капстроительство и перерасход фонда зарплаты. Вроде бы плохо, но за последние пять лет его наградили орденами Трудового Красного Знамени и Знаком почёта и они на чаше весов добра и зла перевесили грехи.

Потом его забрали в область руководить крупным трестом «Автодора». Говорят, что ещё была кандидатура с чистым послужным списком без выговоров, но утвердили нашего Савилова. Секретарь обкома был мужик с понятием, он так и сказал:

— Я не верю в безгрешность хозяйственников. Вообще-то, можно и не рисковать, всего бояться, но тогда это уже не руководитель, а послушный исполнитель. Причём, трусливый.

Но так просто Савилова из колхоза не заберёшь. Поэтому на отчётно-выборное собрание приехали секретарь райкома, председатель райисполкома, а с собой привезли нового кандидата в председатели. Николай Терентьевич честь по чести отчитался, а уже в конце собрания дошло и до выборов. Секретарь говорит:

— Товарищи колхозники, Николай Терентьевич член партии и обком переводит его на другую, более ответственную работу. Поэтому просим вас освободить его от занимаемой должности. Председателем вашего колхоза райком рекомендует Бруснецова Валерия Александровича. Прошу, — это он новому кандидату.

Поднимается этот мужик, раскланялся. Только колхозники его встретили настороженно, с затаённой опаской. Вдруг встаёт доярка Катя Сизова и задаёт ему сразу несколько вопросов:

— Вы человек для нас новый, поэтому хотелось бы о вас узнать поподробней. Скажите, кто вы по образованию, где до нас работали? Самое главное, скажите, чем отличается чёрно-пёстрая корова от сименталки? — Вопросы, как говорят, назасыпку.

Это понял и секретарь райкома, поэтому решил упредить с ответом, сам стал отвечать за кандидата в председатели. Говорит:

— Валерий Александрович, учитель, но зато он окончил Высшую партийную школу, то есть, имеет два высших образования. Потом ещё три года работал инструктором райкома.

В зале началась буза, все поняли, что кандидат в председатели совсем не имеет опыта работы с землёй. Если честно сказать, то колхозники недолюбливали райком и его выкормышей. Это перестраховщики и всегда по любому пустяшному вопросу будут работать с оглядкой на начальство. Секретарь успокаивает зал:

— Вот вы шумите, а вспомните, вы так же встречали и Николая Терентьевича, когда райком его рекомендовал. А ведь мы правы оказались, — ваш колхоз сейчас один из лучших в области.

Просит слова дед Косачёв, хромает на сцену.

— Что я хотел спросить? Неужели у нас в деревне нет своих людей, кто бы возглавил колхоз? Без двух высших образований, просто нормальный хозяин, который знает сельское хозяйство. Неужели у нас в деревне все скудные умишком? Вот ты, Николай Терентьевич, прижился у нас и мы тебе поверили. Так неужели за семь лет ты не присмотрел себе замену из толковых мужиков? Ты не серчай на меня старика, пойми — нам это обидно.

Савилов посмотрел на секретаря, тот кивает, — отвечай.

— Мне, члену партии неловко идти против решения райкома, и я ничего плохого не могу сказать о Валерии Александровиче. Насколько я его знаю, человек он стоящий. Но если бы зависело от меня, не задумываясь предложил на должность председателя моего водителя, Виктора Баринова. Лучшую кандидатуру не найти, тем более, в этом году он заочно оканчивает сельхозинститут.

В зале повисла недобрая тишина, а потом уже не секретарь, а сами колхозники загудели и загомонили:

— Ещё не легче! То нами руководит танкист, то привезли учителя, теперь предлагают шофёра-баяниста! Вы что, очумели?

Но тут Николай Терентьевич всех ошарашил:

— Скажите, мы эти семь лет хорошо работали?

— Хорошо! — блажит зал.

— А знаете ли вы, что все эти семь лет фактически руководил колхозом Виктор? Согласен — танкисту руководить колхозом сложно, вот он мне и растолковывал, что да как. Не знаю, с кем он советовался, или доходил своим умом, только результат вы знаете. Конечно, и я за семь лет кое-чему научился, даже могу Кате Сизовой сказать, что чёрно-пёстрая корова от сименталки отличается тем, что одна — молочная, а другая, — мясная.

От такого признания все оторопели. Конечно, был шум. Идти против райкома тогда было не так-то просто, у начальства могли полететь партийные билеты. Поэтому сделали перерыв, собрали партактив, но колхозники поддержали меня. Секретарь даже звонил в обком. С тех пор я вот и работаю председателем.

Пусть как музыкант не состоялся, а что так сложилась судьба — не жалею. Не довелось мне одеть чёрный фрак с бабочкой, не был за границей, нет славы виртуоза-баяниста Ивана Ивановича Маланина, но я счастлив. Дай Бог такую судьбу каждому.

Время летит незаметно, надо прощаться. Вышли на улицу. Заканчивалось бабье лето. Бесшумно летели паутинки и за всё цеплялись. Небо чистое, голубое. Уже бесшумно осыпается листва с берёз. Но от этой красоты почему-то всегда бывает грустно.

Виктор Васильевич разбередил себе душу, но был доволен, что в воспоминаниях как в живой воде искупался, потому и глаза заблестели. Ему давно хотелось выплеснуть всё, что так долго хранил в себе, а тут нашёлся собрат-музыкант, который может его понять. Глядя на багрово-красный куст рябины, сказал:

— У Есенина есть замечательные строки, ты их знаешь:

По-моему тут Есенин не прав. Ясно, это метафора, но если даже так, и этот костёр не может согреть тело, неужели эта красота не согреет душу? Без радости на это чудо нельзя смотреть.

В музыке немножко по-другому, она — явление временнóе, живёт — пока звучит, но по сути одно и тоже. Когда я слушаю, как выговаривают гармонь Геннадия Заволокина, баян Юрия Казакова или балалайка Михаила Рожкова, — честное слово, это греет душу, и жить хочется. И вообще, по-моему, в каждом таланте горит есенинский костёр рябины красной. И, всё-таки, он греет!

В правление колхоза вбегает завфермой Рябцев Афанасий Кузьмич и набрасывается на энергетика Касьянова:

— Василий Дмитрич, до каких пор я буду ждать? У меня же по твоей вине весь скот поубивает! — Потом обращается к председателю: — Виктор Андреич, это же чёрте что, хоть вы на него подействуйте. Это же смертельное дело, а он и ухом не ведёт!