Иван Булах - Деревенская околица. Рассказы о деревне

Ни словом он их не попрекнул, зато к следующему приезду у Назаровых вместо развалюхи стоял красавец-дом.

Приезжал Евгений Петрович часто ещё и потому, что женился на Маше Каменской, своей же однокласснице, и выходило, что у них наша Покровка — единая малая родина. А это многого стоит. Тут грянула перестройка, в армии — сокращение: кто налетал свои часы и года, отправили в запас или на пенсию. И вот заявился полковник запаса Евгений Петрович с Машей домой. Глянется им наша деревня, оно и понятно, как не сытно на чужбине, а родина манит, спасу нет. Пусть это даже неказистая деревушка, пусть кривые улочки и зимой их заметает так, что не пройти, не проехать. А всё же здесь милее, чем в этом вонючем городе.

Уже на пенсии детей оставили в городской квартире, а сами навсегда прибыли в Покровке. Евгений Петрович днями пропадал с удочками на Кулунде, ходил на охоту, а то вместе с Машей шастали по бору и собирали грибы. Без дела не стдел, всё что-то копошился, что-то ремонтировал. Хорошо разбирался в часах и телевизорах. Понятно — вся жизнь с техникой и электроникой! Это было как хобби, всю деревню выручал с ремонтом и всё бесплатно, за «спасибо». Разве что заставит купить какую детальку.

И вот весна. Приходит к ним председатель колхоза Иван Николаевич, он ещё Маше малость сродни приходился. Мужик весь в заботах, такая горячая пора, весна наступила. Пришёл по делу.

— Евгений Петрович, выручай!

— Что такое?

— У нас с посевной запарка, а ещё надо колхозникам огороды пахать. Зашиваемся. Мишка Лосев попал в больницу с аппендицитом, а в два трактора нам не управиться. Поработай на Мишкином тракторе, ну вот как надо! — и горло пилит ребром ладони.

Растерялся Евгений Петрович.

— Да вы что! Я как в школе на уроках вождения сидел в тракторе, так уже всё и перезабыл. Не знаю, где какая скорость.

— Ой, Господи! На МИГах летал, был испытателем, а на колёсном тракторишке он не сможет? Не смеши.

Тут и Маша встряла:

— Жень, ну что ты ломаешься? Помоги мужикам, заодно и себе огород вспашешь. Даже бесплатно.

— А что? — Оживился Евгений Петрович, — надо попробовать.

Огороды пахали на трёх тракторах. Трактористов он хорошо знал, ещё в школе вместе учились, только теперь это уже были мужики в годах. Встретили его приветливо, ещё и балагурили:

— Это тебе не сверхзвуковой истребитель, тут техника посложней. Запомни, из полковников ты разжалован в рядовые, теперь ты «салага», а мы «деды». Что такое дедовщина, сам знаешь, чуть что и схлопочешь! — Понятное дело, шуткуют. — Запомни, сегодня у тебя будет как контрольный полёт.

— Дорогие «деды». Сперва «салагу» научите пахать. Это дело для меня новое, вы покажите что да как. Я понятливый.

Научили его искусству пахать огороды. Дело и, правда, не мудрёное, надо только чуть-чуть сноровки, глазомера и всё. Пахали огороды подряд: и где они попрямее, без лоскутков, те отдавали ему, пусть руку набивает. Но тут с ним приключилась беда. И беда с той стороны, откуда и не ожидали. Дело вот в чём.

Вспашут огород, и сразу крестьянское подворье преображается. В начале оно напоминает свалку: то клочья соломы, перья, сор, комки разбросанного коровяка, прошлогодние лунки, грядки и вдруг — чёрный, чистый и ровно забороненный участок! В деревне хороший огород для хозяина — это же кормилец. Тут душа поёт от радости, и чтобы был хороший урожай, пахарей волокут в дом. Отблагодарить. Так повелось с испокон веков.

Мужики не отказываются. Хватят по стопке и дальше, а Евгений Петрович не пьёт. Не может. Тем более техника, а он не привык. У них в авиации было строго, — за три дня до полётов ни капли спиртного, каждый день медосмотр. Там шутки плохи, только представь, — под тобою десять километров пустоты и случись что, помочь некому. Потому надо, чтоб голова была светлая.

Видит, мужики косоротятся, он как бы брезгует их дружбой и традициями. Или выслуживается, а это у нас в деревне не любят. Чтоб их не обижать, начал сперва по глоточку за компанию, потом по полстакана, а потом и по самый рубчик. Мужики повеселели, что ты! Женька свой в доску. Балагурят с хозяевами:

— Гордитесь! Вы знаете, кто вам огород пахал? Полковник, Герой! Лётчик первого класса, на сверхзвуковых летал, пил только коньяки и виски, а теперь с нами пашет огороды и запросто хлещет косорыловку. Это у него как контрольный полёт, и картошка у вас уродит величиной с авиабомбу!

Ну, в общем к концу дня, как бы вам помягче сказать, с этого контрольного полёта лётчика первого класса, Евгения Петровича домой то ли привели, то ли принесли. Маша так и ахнула. Господи! Да за всю жизнь она в первый раз видит эту лежащую и мычащую недвижимость. И это её родной Женечка? А ведь понимает и другое, что сама благословила на этот подвиг, уж ей ли не знать деревенские традиции. Сама и виновата.

На другой день. Утро. Бригада колхоза. Мужики, что огороды пашут, уже заправили трактора, курят и поджидают его. Сами как огурчики. Наконец появляется Евгений Петрович. Сам как из Бухенвальда, бледный, глаза дикие, двигается, как лунатик под наркозом. Бригадир Николай Иванович спрашивает у него:

— Евгений Петрович, а почему вы не заправляетесь?

— Трактора нет.

— А где же ваш трактор?

— Сам удивляюсь! — Вот что значит без привычки. — Может, вы меня отпустите с миром, а? Я был испытателем, выдерживал трёхкратные перегрузки, два раза меня сбивали в Афгане, и хоть бы что. А тут, каких-то десять огородов вспахал и вышибло из памяти. Отшибло напрочь, по мне, как кто на телеге проехал, всё болит. Оказывается на тракторе жуткие перегрузки.

— Это ничего, — говорит Николай Иванович и смеётся, — через это тоже надо пройти. Сельское хозяйство — это будет посложней армии. Не робей и не переживай. Я тебя научу.

Нашли его трактор, заправили, и весь сезон он отпахал молодцом. Даже втянулся в дело, и ещё потом с неделю помогал мужикам в третьей бригаде заканчивать сев.

— Главное, — говорит, — я вижу свой результат. Вспахал, засеял, а осенью — вот оно зерно! Золотое! Смолол на мельнице, и вот он, хлебушко на столе. Это же чудо, что делает мужик на земле! А что в авиации? Там всё наоборот. Трахнул бомбой или ракетой, и только клочья земли летят, всё в огне. То, что люди сеют, строят, мы гробим. И чем точнее и больше гробим, тем выше класс лётчика. Парадокс! Что делает человек!

— Но и это надо, — говорят ему, — если некому будет защищать страну, то пахать и сеять будешь на чужого дядю.

— Всё я это понимаю, только сеять мне больше по душе. Эх, поздно я хватился. Всё-таки во мне больше крестьянских генов от родителей досталось. Выходит, не ту жизнь прожил.

А мужикам всё потеха. Конечно, гордились, что с ними работает такой геройский земляк, только, нет-нет, да и выкинут с ним какую ни будь штуку.