Валентин Блакит - Возвращение на Сааремаа

***

Дня через два позвонил старшина, спросил с удивлением, почему не приходят за продуктами. Солгал, что все страшно заняты профилактикой техники, а завтра-послезавтра при­шлет кого-нибудь, а пока никто не умер с голоду. Супрунов между тем не сдавался, хотя было видно, что его упрямство уже никто не одобряет, начинают роптать, чего он, комадир, и добивался. Вызывались идти и Рева, и Соболев Шпаковский, но он решительно возражал: порядок есть порядок, и почему для Супрунова должно быть исключение?

- Да не обращай внимания на этого упрямого барана. Голодом уморит.

- Ничего-ничего, он тоже голодает...

Проснулся, подремав часа три: то ли кишки играли марш, то ли давало знать постоянное нервное напряжение, то ли просто не спалось. Вышел на кухню и застыл, удивленным: на столе лежала свиная лопатка и буханка хлеба! Появился с улицы Супрунов с наостренным ножом.

- Откуда это?

- Да оттуда... - промычал тот неопределенно и недовольно.

- Рядовой Супрунов, откуда взялись продукты? - потребовал строго, хотя и без объяснений было ясно: оставил пост и стащил в деревне. - Докладывайте!

- А что, с голоду подыхать?! - огрызнулся Супрунов.

- Рядовой Супрунов, немедленно доложите, где взяли продукты? - потребовал с еще большей решимостью.

- Одолжил!

- У кого?

- Какое твое дело. Одолжил - и все. Спасибо скажи...

- Супрунов... - уставился тяжелым взглядом. - Если вы немедленно не объясните, откуда появились продукты, я буду вынужден подозревать вас в воровстве, мародерстве и поставить в известность начальника заставы. О последстви­ях, видимо, вам говорить не надо... Через час-два появится милиция...

Супрунов посмотрел вопросительно, оценивая: всерьез это или берет на испуг? Выжидающе молчал. Но когда ре­шительно подошел к телефону, снял трубку, попросил дежурного соединить с начальником заставы, рванулся, нажал на клавишу телефона, испуганно попросил:

- Не надо, командир... Все расскажу...

-Ну-у?..

-У белогвардейца...

- У белогвардейца?! - переспросил, не веря своим ушам, и тут же передернуло, замлело в душе: вот только этого не хватало...

Резко заурчал телефонный зуммер. Конечно же, капитан; растерянно думал: докладывать или не докладывать? Нет, ситуация изменилась, во всяком случае - не следует пороть горячку, попробовать самому разобраться, самому уладить. Но что сказать капитану? Ведь не объяснишь, что вызывал ради забавы... Тем временем Супрунов сжался, смотрел умо­ляющим взглядом...

- Что там у тебя случилось? Чего положил трубку? - не­довольно, с легким раздражением спросил капитан.

- С телефонным аппаратом что-то, товарищ капитан...- соврал, отчаянно думая, о чем повести разговор. - Товарищ капитан... Хочу просить разрешения на разборку и проверку механизма вольтовой дуги...

- Ты что, сам не знаешь, что делать? Сам не можешь ре­шить? - удивился капитан.

- Есть подозрение, и, если обнаружится что-то серьезное, можем не успеть к первому «лучу». Решил поставить вас в известность...

- Действуй по обстановке. В семнадцать ноль-ноль до-эложишь, - и уже помягче поинтересовался: - Как там у тебя? В ближайшее время постараюсь навестить...

- Нормально, товарищ капитан. Рад буду вас видеть...

Супрунов вздохнул с облегчением. Но он, Бакульчик, не позволил ему даже почувствовать это облегчение, кивнул на уворованное, жестко приказал:

- А теперь бери и неси, положи, где взял!..

Тот посмотрел вопросительно, растерянно, почти испуганно:

- Как?! Вечером отнесу, командир... Когда стемнеет.

- Нет! Теперь, немедленно! Ты спровоцировал меня лгать начальнику заставы. И будь добр... Пока стемнеет, может оказаться поздно. Появится местная милиция, и соображаешь, чем кончится?

~ Да не будет никуда заявлять белогвардеец! - решительно заявил Супрунов, однако в его голосе не было полной уверенности. - Ничего не случится. Вечером отнесу, а тем временем в темпе скокну на заставу.

- Нет, немедленно - и никаких разговоров! - дал понять, что компромиссов не будет. - Извинишься, попросишь прощения.

Супрунов помрачнел еще больше, отрешенно глядя на стол:

- Да не могу, командир, ну не могу! Как белогвардейцу глаза смотреть? Понимаете? Делайте, что хотите, не смогу...

От прежнего самоуверенного, наглого Супрунова ничего не осталось. Он был сломлен, побежден и от этого даже жалок. Решил не изничтожать его самолюбие до конца.

- Ладно, Супрунов, - сказал примирительно. - Заверни в газету, я сам отнесу.

Решение показалось прекрасным: за действия подчиненного берет ответственность, приносит извинения командир, хотя, конечно, мало приятного реализовывать такое «прекрасное» решение.

- Как?! - растерялся Супрунов.- Нет, нет... Как же это... чтоб вы? Так я не могу, не могу.

- «Не могу» только штаны через голову натянуть! - сказал нарочито грубо. - Заверни, положи в рюкзак, разбуди Соболева - пускай подежурит, отоспит свое попозже. Про­ведешь, покажешь, где живет белогвардеец, а сам - быстренько на заставу...

Шли по берегу. Угнетенный Супрунов с рюкзаком и карабином, он без оружия - не тот случай. Не подавал виду, но еле сдерживал волнение перед неприятной встречей с белогвардейцем. Хуже повода для знакомства и не придумаешь...

После скупой «батиной» и более обширной, но ничего не добавляющей по существу замполитовой информации белогвардеец вызывал жгучий интерес, настораживающий, с примесью беспокойства, вроде даже страха. Любопытно увидеть своими глазами не киношного, а настоящего, пусть и поверженного, но живого классового врага. А может, при­чина была в таинственности, загадочности его судьбы. Никто толком не знал, кто он, откуда родом, при каких обстоятельствах попал сюда, какие грехи у него за душой, кроме разве что: поселился здесь после гражданской войны, женился на эстонке, в конце сороковых посадили, выпустили после смерти Сталина то ли по амнистии, то ли по реабилитации. Два его сына тоже сбежали в Швецию. Оно и понятно: какова яблоня - таковы и яблоки...

- Мать твою так, Супрунов! - выругался с досадой. - Нашел к кому лезть! Тут политика, кроме всего прочего..,

- Черт его знает, не подумал... - сокрушенно ответил Супрунов. - Прости, командир...

Поравнявшись с хутором белогвардейца, Супрунов уныло показал глазами: вот здесь... Заметил, что у него дрожат руки.

- Давай свертки. А сам - быстренько на заставу...

Сунул завернутые в три «Правды» свиную лопатку под одну, буханку хлеба под другую руку, пошел, не оглядыва­ясь, быстрым шагом. Положил ношу на лавку у входа, по­стучал в дверь.

Вышел щуплый дедок с короткой рыжей бородкой и усами - точь-в-точь как у царя на фотографиях, посмотрел вопросительно: что вам?

- Я - командир прожекторной станции младший сержант Бакульчик, - представился, еле сдерживая волнение.