Збигнев Домино - Пора по домам, ребята

— Да что ты! Мама бы мне такое устроила! И сейчас наверняка поглядывает в окно. А ты? И что вообще собираешься делать? Останешься в армии или в Калиновую к дедушке вернешься?

— Наверное, останусь на западных землях. Только необязательно в армии. Может, где-нибудь обоснуюсь. Людей туда все больше приезжает. Некоторые — целыми семьями.

— А у тебя кто-то есть?

— Недавно познакомился с одной девушкой. Она такая, что…

— Знаю… Я сразу поняла, что у тебя должна быть девушка. Как только увидела тебя. Красивая?

— Для меня она — самая красивая.

— Понятно. Ну я пойду…

— Марыся, не сердись. Ты даже не знаешь, как я к тебе хорошо отношусь.

— Я к тебе тоже, Сташек. А почему я должна сердиться? Приезжай как-нибудь еще раз к нам, в Калиновую.

— Марыся!

Он нежно притянул ее к себе и хотел поцеловать. Она закрыла глаза, приоткрыла губы, но в последний момент легонько оттолкнула его.

— Не надо… До свидания, Сташек.

— До свидания, Марыся…

Ночь. Последняя ночь отпуска. Они легли спать рано. Дед уже похрапывает на своей кровати под образами святых. Сташек ворочается на диване, никак не может уснуть. Столько воспоминаний связано с этим домом, столько мыслей о том, что было, что есть, что будет, вертится у него в голове. Луна заглядывает в окна, в избе светло как днем. Вдруг он вздрогнул, напряг слух. Как будто бы цокот конских копыт. Тявкнул пес. Вроде бы чьи-то голоса. Тук, тук! Осторожно по оконной раме, а потом по стеклу. Дед тоже уже проснулся.

— Не открою, — говорит шепотом.

Сташек быстро натягивает брюки, хватает автомат и прижимается к стене, подальше от окна. Стук повторяется.

— Откройте, батя, это я.

— Изидор! — Дедушка подходит к окну. — Сейчас, сейчас. — И тихо Сташеку: — Никого, кроме него, кажется, нет, я открою.

Вместе с дядей Изидором в избу вошли еще четверо. Все, кроме Изидора, в военной форме с оружием. Лампу зажечь не разрешили.

— Видно как днем, посидим при свете луны, — твердо сказал высокий, статный мужчина с двумя звездочками поручика, с пистолетом на боку. Офицерские сапоги у него начищены до блеска. На конфедератке орел с короной. Изидор молча обнимает Сташека. По его заросшим щекам катятся слезы. Они ничего не говорят друг другу. Не знают, что и говорить при посторонних.

— Ну, «Колос», представь же меня наконец своему племяннику. Мы специально сюда заглянули, чтобы познакомиться с ним.

Сташек не двигается с места. Думает, но ничего разумного пока в голову не приходит. «Колос» — это дядя Изидор. Вид у него жалкий, запуганный, даже смотреть противно. Неуверенным, дрожащим голосом он говорит:

— Сташек, это наш комендант — поручик «Орлик».

Среди трех окруживших его мужчин Сташек узнает кучерявого, который позавчера на телеге угощал его куревом.

— Ну что, может, присядем? Подайте стопки, а что выпить — мы прихватили с собой.

Дядя лезет в буфет за стопками. Один из сопровождающих «Орлика» ставит на стол литровую бутыль самогона.

— Хозяин, пожалуйте к столу.

Дед в кальсонах и рубахе сидит на своей кровати.

— Я не пью.

— Да по одной не повредит, правда, старший сержант?

«Орлик» наливает через край стопку, говорит, что от чистого сердца, и протягивает Сташеку.

— Я тоже не пью.

— Вот это да! Ну что поделаешь, раз пренебрегают, придется выпить самим. Ваше здоровье!

— Сто лет пану коменданту! — воскликнул заискивающе кучерявый.

Он в звании капрала. На груди у него висит точно такой же, как у Сташека, автомат. «Орлик» наливает по очереди всем. Молчит. Каждый желает ему здоровья, подобострастно кивает головой. Сташек вспомнил, что в кармане мундира военный билет, документы, отпускное удостоверение. Потянулся к нему и на мгновение отложил автомат. Он совершил непоправимую ошибку. Кучерявый, как будто только и ждал этого, уже держал автомат в своих руках. И открыто издевался над Сташеком:

— Вот поглядите, у старшего сержанта точно такой же автомат, как и у меня. Однако, разница между нами заключается в том, что я служу в польском войске, а старший сержант…

— Что «старший сержант»? — не выдержал Сташек. — Отдайте автомат!

— Сейчас, минуточку, только осмотрю его.

— Ладно, — вмешался «Орлик», — ты, «Ворон», не философствуй, осмотри автомат, а мы тем временем побеседуем с паном сержантом. Садитесь, пожалуйста.

— А почему бы и нет? Можем и поговорить, только не очень-то представляю, о чем.

— Так, так, сейчас скажу. Специально для этого приехали сюда. А может, все же выпьете полстопочки?

— Я не пью.

— Счастливый вы человек. Ну так вот, старший сержант. Чтобы была полная ясность, скажу вам, кого мы представляем, хотя, думаю, что вы и сами уже догадались. Мы представляем настоящее польское войско, подчиняющееся и выполняющее приказы легального польского правительства, которое пока еще вынуждено действовать на чужбине. В наших рядах находятся истинные патриоты, которым дорога Польша и которые ради нее готовы пожертвовать жизнью. Как я уже сказал, мы специально приехали к вам. Знаем о вас все, уважаем вашу семью. «Колос» рассказал нам о вашей судьбе. Вы были в Сибири, потеряли там мать. Ваш отец избрал путь настоящего патриота, служил под командованием генерала Андерса, не говоря уже о том, что геройски погиб под Монте Кассино. Поэтому у нас есть основание считать вас настоящим поляком, который ради Польши ничего не пожалеет. Я прав?

— Я когда-то поклялся, что если бы мне пришлось ползти в Польшу на коленях, то дополз бы.

— Значит, я не ошибся? Позвольте от имени нашего высшего командования и, конечно, от себя и присутствующих здесь моих товарищей предложить вам как истинному патриоту присоединиться к нам и вступить в польское войско, в рядах которого мы будем вместе драться за Польшу!

«Орлик» встал и протянул руку Родаку. Сташек тоже встал, но руки не подал. Их разделял только узкий стол. Поднялись все. Только дед продолжал сидеть на кровати. В наступившей тишине отчетливо слышно было тиканье старых настенных часов. Сташек проглотил слюну.

— Я уже служу в Войске Польском.

«Орлик» опустил руку, вышел из-за стола на середину комнаты..

— Вы что, издеваетесь над нами или дурака валяете? Первого мы вам не позволим, а второе оставьте для кого-нибудь другого! Вы служите в коммунистической армии, созданной и находящейся на услужении русских, армии, которая с Польшей не имеет ничего общего!

— Что вы знаете о нашем войске? В рядах этой армии я дрался за Польшу, с ней дошел до Берлина!

— Послушай, когда тебе успели так голову заморочить? Вспомни своих родителей.

— Оставьте их в покое. Отец, впрочем, пошел не в армию Андерса, а в польское войско. А сражался и погиб там, куда его забросила солдатская судьба. За Польшу дрался. Я тоже сражался за Польшу.