Денис Коваленко - Радуга в аду

— Денис, — догнал он того уже возле входа в подъезд, — Денис, — Серега сутуло заглядывал ему в глаза. Денис вопросительно глядел на Серегу, тот вдруг замялся, взгляд в сторону.

— Ну, чего?

— Денис, тут такое дело… — Серега не знал с чего начать, — этот компьютер, — решился он, — мне совет нужен, — он снова смолк, точно подбирая нужное слово.

— Ты что, правда, его проиграл? — догадался Денис.

— Нет, конечно, — разуверил Серега, — мать приедет, что я ей скажу?

— А зачем ты его отдал-то? — вопросом ответил Денис.

— Попросил, — пожал плечами Серега.

— А от меня чего ты хочешь?

И здесь Серега пожал плечами, видно, он и сам понял: действительно, чего он хочет?

— Ладно, счастливо, — махнул он, и зашагал к подвалу. Денис уже вошел в подъезд, как, круто развернувшись, решительно вернулся в подвал.

…Уже был вечер. Скоро должна прийти сестра. — Не хочу ее видеть. Не хочу. — Вадим поднялся с дивана, — к Сереге, куда еще, — прошептал, оделся быстро. Все-таки, хорошо, что зима. Холод — он лечит, свежит. А лучше в компьютер поиграть — и нет мыслей, только радость. С тем и шел он к Сереге — за радостью.

Поднимаясь по ступеням общаги, только об игре думал: он уже не допустит прошлых ошибок, теперь его герой будет осторожнее и, главное, взять тот самый волшебный меч, и… Только бы Серега был дома.

Серега был дома. В молчаливом раздражении лежал он на диване; дверь открыл отец, открыл, и немедленно в комнату.

— Где Есенин? — суетился он, — да где ж, в конце концов, Есенин? Ну, все, ну я ж счас…

— Не знаю я! — проорал Серега.

— Хоть Блок где?!

— Сри так! — взорвался Серега. — Задолбал.

— Хоть газета. Хоть…а-э, — махнул Серегин отец и ринулся в уборную; хлопнула дверь.

Вадим пожал Сереге руку, сел рядом.

— Идиот, — проскрежетал Серега, — в туалет без книги сходить не может.

Дверь туалета чуть приоткрылась.

— Серега, — уже умиротворенный голос, — Серега.

— Чего тебе.

— Раз ничего нет, ты… Поговори, что ли, со мной.

— Пошел ты!

— Какой же ты есть, — Серегин отец вздохнул. — Я тебя родил, воспитал, а ты и поговорить со мной не хочешь.

— Совсем ум пропил. Просраться без книги не может.

— Чего злой такой? — глянул на него Вадим.

— Ни чего, — буркнул Серега. — Чего пришел-то?

Вадим даже смутился.

— Да так, зашел просто. Думал, может… если ты дома — поиграем.

— Отыгрались, — Серега зло зыркнул на Вадима, опомнился, сказал шепотом. — Нет больше компьютера. Теперь меня мать убьет.

— Во, у нас сегодня! — вспомнив, заявил Серегин отец, — забастовка была. Дурачье! Собрались все, ор подняли — ого-го! И вид у всех — порвать готовы. Справедливости хотят. Справедливцы, мать их. Я им сразу говорю: Ребята, ничего вы не добьетесь. И разговаривать с вами никто не станет. А то, зарплаты им мало!

— А тебе. Что, много? — огрызнулся с дивана Серега.

— Мне не много. Но я и не дурак, — Серега на это лишь усмехнулся, — мне стоять с ними, — уже раскрыв на всю дверь, говорил Серегин отец, — орать… Забастовщики, мать их за ногу. А как я сказал, так и случилось: поорали, работу бросили, и — к директору — орлы! Требовать повышения заработной платы. Пришли, он их и слушать не стал. Говорит: я вас вызывал? Не вызывал. Чего пришли? Зарплату вам повысить? Денег нет. И не будет. Какая зарплата есть — такая до конца года и будет. — Те, орлами пришли, постояли у входа. И разошлись. И чего добились? Беспомощность свою показали. Как имел нас всех этот подлюка-директор, так и будет иметь — потому, что мы для него быдло. А то — бастовать вздумали, бастуны хреновы. Только и могут друг с дружкой поорать, и все за углом. Они и до директора — пошли человек пятьдесят, дошли человек двадцать, (первые тридцать сразу решили — на хер нам лишний геморрой на голову; душу отвели, и ладно), а и которые дошли — директор двоих пустил, им всю правду в матку — что денег — во, — Серегин отец показал дулю, — и выпроводил. А работать не хотите — увольняйтесь. Других работников найдем. А то они в телевизоре на Францию насмотрятся, как там бастуют. А Франция-то — во, — он показал кончик мизинца, — там утром из какой-нибудь Ниццы вышел, и к обеду уже в Париже. А у нас, Россия-то, она — ого-го. А бастовать надо в столице — и не так — три калеки касками по мостовой, а всей страной. Чтобы в этой Москве не продохнуть! А все эти местечковые — так, одна забава. А для них, — он ткнул пальцем в потолок, — хулиганщина. Статью недолго найти. А завтра в СМИ все растолкуют: что все это против Путина, против реформ. А по телевизору — у нас у всех зарплаты, как у министра финансов. Э-эх, бастуны, мать их за ногу! — веселился Серегин отец, — у нас, в нашей стране, бастовать, кроме евреев, отродясь никто не умел. Наш брат только жаловаться может, да постукивать на соседа, а пуще — на кухне кулаком по столу, да жене доказывать, какие все козлы, и как давно им всем пора рога повырывать. А утром, в лучшем случае, приползет этот кухонный бастун к начальнику, которому перед женой рога повырывать грозился, и будет, как тот убогий: накиньте рублик к зарплате, очень кушать хочу. А чтоб бастовать!.. Э-эх, Троцкого бы сюда или еще какого-нибудь еврея-мутанта, вот тогда бы — ого-го бы . Чтобы русский народ поднять — еврей нужен, да не какой-нибудь ростовщик с пейсами, а настоящий мутант , чтоб он сам всю эту жидовскую сволочь, до самой моисеевой мамы, на дух не переносил, вот тогда да! Тогда — революция. Люблю я таких евреев, такой один целого взвода всех этих русских бастунов стоит. А все эти русские только и могут детишек таджикских резать да из-за угла по неграм стрелять. Тоже мне, герои, орлы хреновы. Нашли, с кем воевать — с неграми да детьми. С Путиным воевать надо! В открытую — как Троцкий!.. Чего-то я засиделся, ноги аж затекли, — дверь в уборную, наконец, закрылась, послышался шум воды. — Троцкого на них, — сквозь шум воды говорил он, — и первых стрелять — как первых врагов, этих самых националистов. А то нашли, с кем воевать… — дверь растворилась, — сходишь отцу за пивом? — из туалета, довольный, вышел Серегин отец: — Единственное место, где можно побыть самим собой, — изрек он. Ни Серега, ни Вадим, даже не взглянули на него.

— Пошли отсюда. — Серега поднялся, оделся быстро.

— Серега, сходи, пивка отцу купи, — даже капризно повторил Серегин отец, потянувшись.

— Сам сходишь, — чуть слышно, огрызнулся Серега, и парни вышли в подъезд.

— Чего случилось-то?

— Ничего. — Быстро спустившись на улицу, ответил Серега. — Денис, этот аферист, придурок волосатый… Теперь мне и во дворе показаться… Пошли быстрее.

Они торопливо миновали двор, и вышли к магазинам. Остановились. Идти дальше было некуда.

— Чего случилось? — повторил Вадим.