Денис Коваленко - Татуированные макароны

Опер уже схватил его за рукав толстовки, сказав: «Ну, пошли, идейный ты наш», — когда, ничего видно уже не соображая, в страхе, мгновенно накрывшем его, зверином страхе, Черкасов достал из кармана джинсов свой ножик… Щелчок, и лезвие с силой влетело оперу в лицо.

— А-а-а!!! — заорав, Черкасов, опрометью проскочив мимо Константина Владимировича, выбежал за ворота школы.

Схватившись за распоротую щеку, опер в злобе (чего-чего, а такого отпора он и представить себе не мог) рванулся за Черкасовым.

— Стоять! — орал он, на ходу вытаскивая пистолет. — Стоять! — кровь заливала ему шею и ворот, и больше не боль, а злоба выхватывала этот пистолет.

— Дим!.. — голос следователя заглушил выстрел, — какого… зачем… — хрипел он, тяжело побежав к лежавшему на асфальте Саше Черкасову.

— По-пал, — неожиданно весело, разделяя каждый слог, произнес опер, и неторопливо зашагал вслед за следователем, даже не замечая теперь, что по его лицу шла кровь.

Уехала машина «скорой помощи», увозя тело Саши Черкасова. Расходилась толпа зевак. Милиционеры, небольшими компаниями, двигались в сторону отделения милиции.

Константин Владимирович неторопливо шел вместе с опером Димой, с уже зашитой и заклеенной щекой.

— У тебя лицо и куртка в крови, — чтобы что-то сказать, заметил следователь, — ехал бы в больницу, там тебе все, как положено.

— Завтра, — отмахнулся Дима, — в отделении умоюсь. Ерунда.

— Ты зачем стрелял? — не выдержав, произнес следователь. — Он бы дальше своего дома все равно бы не убежал.

— Он бы мог меня зарезать и, наверняка, кого-нибудь прирезал бы по дороге, — искренне удивившись, отвечал Дима.

— Убивать его было бессмысленно, — невольно вырвалось у Константина Владимировича и, осознав сказанные им слова, он в удивлении обернулся к Диме: — Вот тебе, Дима, и идея.

— Да ладно, одной тварью меньше будет, — отмахнулся опер.

Следователь ничего на это не ответил, у него вновь начала болеть голова.

— Пивом голову не обманешь, — чуть слышно произнес он.

— Чего? — не расслышав, переспросил Дима.

— Пошли в кафе, говорю, опять голова раскалывается.

— По пивку?! — потер ладонями Дима.

— Нет, теперь только коньяк, — усмехнувшись, отвечал следователь, глядя на окровавленную куртку опера.