Денис Коваленко - Татуированные макароны

Забрав под себя землю, точно поправляя подушку, Женя что-то еще промямлил и, замерзая, поджал под себя ноги.

Остановив двух подростков, старушка попросила их усадить «того мальчика» на скамейку.

— Хе! Гля, бухой, — усмехнувшись, парни усадили Женю на скамейку.

— Пацан, ты чей? — спросил один из них.

— Уйдите, не-е трогайте меня, — с трудом выговорил Женя и, разомкнув веки, мутно вглядываясь в парней, удивленно и с какой-то даже придурковатостью в тоне спросил: — А где Саша?

— Не знаю, — совсем развеселившись, ответил парень, — ты где живешь-то, пацан?

Женя не ответил, глаза его закатились и, откинувшись, он потерял сознание.

— Ну-ну-ну, — удержал его парень и, уже не шутя, сказал своему товарищу: — звони в «скорую».

Достав сотовый телефон, тот, не мешкая, набрал номер скорой помощи.

— Да, здравствуйте, у нас тут парень, пьяный… плохо ему… совсем плохо… в обмороке. Адрес? Какой у него адрес? — растерянно вытаращился парень на старушку. Старушка пожала плечами. — Не знаю, — нервно крикнул он в трубку, — на улице он, я с сотового звоню… да не кто я ему… прохожий, да… Откуда я знаю, есть у него полис или нет… я… я что, по карманам у него шарить должен? Какую еще платную… да не кричу я на вас, с чего вы взяли, что я вам хамлю, ему пло… да откуда я знаю?!!! — вскричал он. — Что вы меня парите, я вообще его не знаю… Да пошли вы!!! — проорав последнее, он отключил телефон. — Полис, милицию, говорят, вызывайте, платная «скорая», ни хрена я не понял.

— Приедут? — смотрела на парня старушка.

— Ни хрена они не приедут, только деньги зря потратил! На счету два бакса было, а теперь и того…

— А, может, в милицию, — предложила старушка.

— Знаешь что, бабушка, — нервно воскликнул парень, — благими намерениями проложена дорога в ад. Я и так впустую деньги потратил, а если еще милицию буду вызывать, и, не дай Бог, он помрет, — парень кивнул на бесчувственного Женю, — звони бабушка сама, откуда хочешь и сколько хочешь. Пошли, — скомандовал он своему притихшему товарищу, и подростки, не оглядываясь, торопливо, совсем как какие-нибудь преступники, заспешили от греха подальше.

— И что же теперь, — ничего не понимая, прошептала старушка и вдруг неожиданно звонко закричала:

— Помогите! Люди, помогите! Ребенок умирает.

— Нет, нет, не хочу умирать, не хочу-у…

— Тихо, тихо, чего ты, маленький, не умрешь, все хорошо.

Женя открыл глаза. Тускло светил голубой свет больничных ламп. Женя лежал на кровати, от его руки тянулась капельница, и из бутылки, державшейся на железной стойке, по длинной тоненькой пластиковой трубке капала прозрачная желтоватая жидкость.

— Все хорошо, — мягкий, успокаивающий голос. Женя поднял глаза. Девушка в белом халате стояла рядом и ласково улыбалась, с тревогой вглядываясь в пришедшего в себя мальчика. — Как тебя зовут? — спросила она, улыбаясь.

— Я в больнице? — вглядываясь в девушку ничего не понимающим взглядом, прошептал Женя, с трудом ворочая пересохшим языком.

— Да, все хорошо, — отвечала девушка, — я сейчас позову доктора, — и, раза два оглянувшись в Женину сторону, она вышла из палаты.

— А Саша… здесь? — чуть слышно вслед ей прошептал Женя. Ничего не понимая, он бессмысленно смотрел в белый оштукатуренный потолок.

«В больнице», — мысль возникла и исчезла, как и все, что возникало сейчас у Жени в голове — мутно растворилась в болезненной пелене. Женя даже не силился что-нибудь вспомнить; полная, тяжелая усталость владела им, не давая сил напрячься и что-либо понять. От усталости веки его опустились, сизая рябь заволокла глаза, и Женя вновь провалился в тревожное забытье.

Крики старушки о помощи подействовали, через каких-нибудь полчаса Женю уже вносили в машину «скорой помощи». К этому времени у него начался сильный жар. Всю дорогу до больницы Женя бредил, бессвязно бормоча, что «сам он ни в чем не виноват, что все это Саша, и его идея: все бессмысленно, и все умрут…»

— Во, пацана колбасит, — усмехнувшись, заметил медбрат, молодой белобрысый парень, но усмешка его была нарочитая, ненатуральная, словно этой усмешкой он самого себя подбадривал; это был его первый выезд. Всю дорогу он старался шутить и даже с Женей пытался разговаривать, спрашивая его: — Что, брат, идея подвела? Террорист, значит, ты у нас. Ринат Басаев, значит? Ну-ну.

— Надоел, помолчи, — осадила его врач, женщина пожилая и видно сильно уставшая. Болтовня молоденького медбрата ее раздражала, а когда тот спутал Дасаева с Басаевым, так и вовсе разозлила, — за больным лучше следи, умник, — тихо рявкнула она на медбрата и, открыв окно, нервно закурила. Она уже собиралась домой, когда случился этот вызов. «Ушла бы на пять минут раньше, дома была бы уже», — в сердцах досадовала она, — теперь и кино просмотрела, и этот еще, балбес белобрысый», — очень ее злило, что задержалась на работе на пять минут. Пожав плечами, медбрат замолчал, хотя чего было «следить», он не очень-то и понимал: Женя хоть и бредил, но бредил тихо, без метаний, так что, чего было следить за ним… И парень ограничился тем, что протер ватным тампоном вспотевший Женин лоб.

— Ну, и кто это, что это, что это, кто это? — скороговоркой произнес дежурный врач, когда вошел в приемное отделение, где лежал Женя.

— На улице лежал; пьяный, ко всему прочему, а кто это, что это , — передразнив дежурного врача, ответила врач «скорой помощи», — этого я не знаю. Предположительно, пневмония, — заключила она и, соблюдая все формальности, покинула приемное отделение.

— Он идейный, революционер, — вставил-таки медбрат и, усмехнувшись, последовал за своим врачом.

— Революционер, значит, так, так, так. Зина! — крикнул дежурный врач медсестру, записывая что-то на листе бумаги. — Его ко мне в палату, вот капельница, — он протянул ей листок, — а как очнется, на рентген.

— Очнулся, говоришь, — произнес дежурный врач, когда он вместе с медсестрой, той самой ласковой девушкой, входил в палату, где лежал Женя. Сев на стул возле Жениной кровати, врач посмотрел на Женю. — Ну, и кто вы, что вы, что вы, кто вы, — привычной скороговоркой произнес он. Женя открыл глаза. — Вот и хорошо, — увидев это, произнес врач. — Ну, рассказывай, революционер, кто ты и по какому такому поводу напился?

Собравшись с силами, Женя, наконец, разглядел врача: высокий, широкоплечий, розовощекий, чему-то улыбающийся, и глаза прищуренные и какие-то пытливо-требовательные.

— Я не виноват. — Разомкнув губы, тихо прошептал Женя.

— Ну, это мы еще посмотрим, — не известно к чему заметил розовощекий доктор и спросил: — Как зовут-то тебя?

— Женя, — после долгой паузы ответил Женя.

— Уже полдела. — С облегчением произнес доктор и кивнул медсестре, которая сразу что-то записала в своем журнале. — Давай, Женя, не торопись, — смягчившись, продолжал доктор, — и рассказывай, главное, где живешь и домашний телефон, а то родные твои с ума уже, наверное, сошли.