Виктор Пелевин - Искусство легких касаний

— Мы видели только самые общие направления вашей деятельности, — отвечает В.С. — Знали, что вы усиленно работаете над реабилитацией Сталина. Мы, например, отчетливо засекли ваши мемы «эффективный менеджер», «полководец Победы» и «красный Царь». Вообще, мы видели сильный вектор по популяризации всего советского и имперского. Особенно при работе на молодежь, которая не жила при совке и не помнит, как он смердел перед смертью. Это тонко, очень тонко…

Голгофский значительно кивает.

— Вообще, — откровенничает В.С., — у Изюмина был умный подход к тому, как обнаруживать химеры даже без спецсредств, навскидку. Надо, говорил он, всмотреться в ту область, которая традиционно считается сокровенной и сакральной зоной проявления национального духа — и выяснить, что нового и необычного там шевелится. С высокой степенью вероятности в Америке это будут химеры ГРУ, а в России — английские.

— А Америка?

В.С. презрительно машет рукой.

— Американцы, если честно, туповаты. Они в основном продвигают свои айфоны и Голливуд. У них уже давно непонятно, где разведка, где масс-медиа и где маркетинг. А вот вы, британцы, действуете не в пример тоньше.

Мы еще увидим, какой ошибкой была такая оценка американских возможностей, но пока что Голгофский проглатывает все сказанное. Ему хочется спросить, готовил ли Изюмин какие-нибудь химеры в поддержку Трампа, но он сдерживается.

— Вы тоже неплохо отработали по Брекзиту, — говорит он.

— О да, — соглашается В.С. — Если бы не ляпы.

Он начинает рассказывать, как Изюмин трудился над Брекзитом — и Голгофский замирает: при нем впервые описывают архитектуру и действие боевой химеры.

— Работал продукт примерно так, — говорит В.С., — англичанин читает какой-нибудь безобидный твит и вдруг чувствует себя гражданином великой Британской Империи, глядящим через канал на кровавую европейскую бучу. Слева Киплинг, справа тоже Киплинг, а там — кишащая немытыми мигрантами нищета, кряхтящая под воспрявшими краутами Европка, веками тянувшая к горлу Британии свои скрюченные пальцы… Германия всего в шаге от своей вечной цели: захватить гордый остров, подчинить его своим правилам и параграфам… Но нет, не перевелись еще свободные бриты в земле русской!

Голгофский смеется.

— Конечно, — добавляет В.С. заискивающе, — мы боролись насмерть, но вас, англичан, Изюмин уважал. Он говорил, что медиумы МИ-6 самые сильные в мире — и намекал, что именно они изображены писательницей Роулинг в виде колдунов Хогвартса с «волшебными палочками» в руках. Эти палочки — служебные стилусы. Описанный ею мир магов — это аллегория англо-саксонских оккультных спецслужб. Вы бы с этим согласились?

Голгофский делает нейтральный жест — как бы кивает и одновременно пожимает плечами. В.С. принимает это за согласие.

— Мы до последнего дня работали английскими стилусами, — жалуется он. — Производить сами так и не научились. Закупали через трех посредников в том же месте, что и вы. А наш Воланька еще чего-то от нас требует…

— Когда вы поняли, что мы засекли вашу активность? — спрашивает Голгофский.

— После операции «Брекзит». Видимо, вы проанализировали как следует ноокод и нашли… как бы это сказать… кириллические ляпы. Вот эти «бриты в земле русской» и так далее. МИ-6 после этого уже знала, с кем имеет дело. Ведь верно?

Голгофский с улыбкой кивает. Ему интересно другое — что это за «безобидный твит», про который упомянул В.С.

— Как что, — удивляется информатор. — Активатор.

— Активатор? — переспрашивает Голгофский, хмурясь.

Во взгляде В.С. мелькает подозрение — видимо, английский эмиссар должен знать про такие вещи. Голгофский понимает, что он на грани провала. И тут его осеняет.

— Ну да. У нас его называют триггером.

— Да-да, — кивает В.С., — Изюмин тоже так часто говорил. А вы разве работали не через твиттер?

— В МИ-6 для этих целей предпочитают фейсбук.

— Понимаю, — соглашается В.С. — Надежней и безопасней. И по России охват больше — здесь все у Цукера под колпаком. А твиттерные ключи имеют свой риск. Ограничение по объему… Возможны случайности. Но согласитесь, что в этой области мы вас обогнали.

— В чем именно?

— С удаленной активацией. Это было одно из главных экспериментальных открытий Изюмина. До него в голову никому не приходило, что химеры можно активировать без внешней резидентуры. Я имею в виду, без доступа к западным СМИ. Кодовые фразы в Нью-Йорк Таймс, вербовка телекомиков — все это сразу отпало. Достаточно, в сущности, одного грамотно размещенного твита. Если его увидит пара сотен людей, начнется цепная реакция и эффект воронки. А если начнут ретвитить… Американцы теперь тоже используют для активации твиттер.

Голгофский кивает.

— Мы это обсудим подробнее, — говорит он. — Лучше при следующей встрече. В каком сейчас состоянии лаборатория икс? Я имею в виду, Объект-12? Где она?

В.С. озирается. Вокруг, как выражается Голгофский, «распускается сто цветов измены», но что-то все же настораживает информатора.

— Знаете что, — говорит В.С., — давайте расходиться. А завтра утром я вас туда свезу. На незаметной машине.

— Это не опасно? — спрашивает Голгофский.

В.С. мотает головой.

— Там давно уже никого нет. Объект даже не охраняют — он списан под снос. Но все равно оденьтесь неприметно.

На следующее утро Голгофский берет с собой две мормышки для подледного лова. Мало того, он одевается в зимний камуфляж армии США (хайтек-спецпарка для особо холодных температур) — надежный способ сойти за какого-нибудь московского доцента-гуманитария, придавленного безвременьем и бытом.

Встреча назначена на автобусной остановке в малолюдном месте.

В.С. подъезжает на сером «гольфе» с заляпанными замерзшей грязью номерами. Окажись это обычный гэбэшный «лэндкрузер», Голгофскому было бы спокойнее — а тут даже непонятно, чего ждать.

Увидев камуфляж Голгофского, В.С. одобрительно ухмыляется.

— Ехать долго, — говорит он. — Но зато все увидите сами.

Они кое-как выбираются из мерзнущей в пробке Москвы, проезжают Химки и катят дальше.

Вдруг В. С. тормозит в пустынном месте. Извиняясь, он объясняет, что напился перед дорогой чаю — и выходит из машины. Голгофский думает, что сейчас его убьют, и переживает один из своих фантомных дыбов пополам с серьезным — до проходящей перед глазами жизни — катарсисом.

«Мы тормозили так три раза, и каждая из этих остановок фантомно стоила мне клока седых волос…»

И десятка лишних страниц нам, добавили бы мы. Незачем повторять описание одного и того же животного ужаса целых три раза. То же и со сценами прожитой жизни, мелькающими перед внутренним взором на обратной перемотке. Одного отчета вполне довольно — сами события ведь не изменились.