Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

– Тогда получается, что вы «вторую молодость» отмечали досрочно? – улыбнулась Оля Петрова.

– Нет. При вступлении в партию я чистосердечно в этом признался. Когда зачитали мое заявление, первым выступил наш политрук. «Васильев, – сказал он, – совершил серьезный проступок. Но свою вину он смыл кровью. Я подтверждаю свою рекомендацию и призываю коммунистов голосовать за принятие его в партию…» Я очень рад, что судьба свела меня с этим скромным, но решительным и смелым старшим лейтенантом…

– Он жив, тот политрук?

– К счастью, он и сегодня рядом со мной – подполковник запаса, член-корреспондент, главный редактор журнала «Народное хозяйство» Андрей Варламович Егоров…

Все повернулись в сторону юбиляра и оживились. О давней и крепкой дружбе Васильева с Егоровым знали, но о такой детали многие услышали впервые.

– Вы посмотрите на него, – немножко волновался Васильев. – Даже Звезду Героя не надел… Андрей по праву считается ведущим ученым в области истории народного хозяйства. Его учебник хорошо знают в научном мире, он выдержал четыре издания. Позволь, дорогой друг, пожелать тебе большого счастья и новых успехов.

– А еще мы должны пожелать счастья и доброго здоровья нашей дорогой Маше, – подхватил эстафету Павел Миронов, – или, как теперь ее величают, Марии Агеевне… Вспоминаю, как однажды вместе с боеприпасами к нам забросили радистку Машу, и вскоре все ее стали называть «наша Маша». Она была не только прекрасной радисткой, смелым бойцом, но и быстро освоила технологию приготовления партизанской каши…

– А из чего? – проявила чисто женский интерес Леонтьева.

– Из того, что удавалось раздобыть, – с улыбкой ответила хозяйка.

– Я и сегодня просто поражаюсь, как юная хрупкая девчонка могла целый километр тащить меня, такого лба, когда я получил порцию фашистского металла… Кстати, чтобы попасть на фронт, Маша совершила такой же проступок, что и Саша. Тогда так поступали сплошь и рядом.

Вздохнув, Миронов продолжил:

– Во время одной из крупных партизанских операций Машу ранило. В тяжелом состоянии отправили мы ее на Большую землю в госпиталь… А в нем после очередного ранения лечился капитан Егоров. Дальше они воевали вместе рука об руку. В марте победного сорок пятого Машу экстренно вызвали в штаб фронта и для выполнения особо важного задания с рацией перебросили в Берлин. Нелегко ей там, бедняжке, пришлось… Но вера в нашу победу и любовь помогли ей выдержать все испытания, и девятого мая они с Андреем расписались на… рейхстаге… Неделю назад я рассматривал их подписи в музее немецких друзей… Несколько лет я возглавлял главк, в котором трудится сейчас «наша Маша». Она стала ведущим специалистом, люди ее искренне уважают. Много лет подряд Марию Агеевну избирают секретарем партбюро…

Миронов перешел на шутливый тон:

– В этой связи мне часто приходит в голову такая мысль: раньше мужья платили слугам и даже посторонним лицам за то, чтобы те следили за их женами. Наступило равноправие, и мы решили эту проблему. Когда у жены хозяйство, дети, работа да еще и общественная нагрузка, то в ее преданности можно не сомневаться…

– Даже когда буду на заслуженном отдыхе, верность Андрею сохраню! – заявила с присущим ей остроумием веселая хозяйка под общий смех гостей…

– Позвольте мне, – расправляя усы, поднялся Варлам Петрович. – Вы, наверное, не знаете, что прежде чем Маша стала радисткой, она почти два года была медсестрой и вынесла с поля боя около двухсот раненых бойцов и командиров. Недавно за этот подвиг к ее боевым наградам прибавилась еще медаль…

– Батя, я же просила…

– Мало ли что ты просила по своей скромности. Нехорошо своими заслугами кичиться, но и не к чему их скрывать.

– А какая это медаль? – живо поинтересовалась Оля.

– Найдиг… Найчит… – пытался вспомнить название медали Варлам Петрович.

– Найтингейл, – помог ему Васильев. – Это очень почетная награда. Думаю, что ее удостоены иметь в нашей стране не более двадцати человек.

– А кто этой медалью награждает и за что? – спросил Петров и достал из кармана блокнот с карандашом, чтобы ликвидировать, как он любил выражаться, еще один пробел в своих познаниях и расширить кругозор.

– Эта медаль, – начал объяснять Васильев, – учреждена Лигой Международного Красного Креста в 1912 году в честь английской сестры милосердия Найтингейл… Ею награждаются медсестры, которые отличились храбростью и мужеством по спасению и уходу за ранеными на полях сражений, а также проявившие исключительную преданность больным и калекам в мирное время. Медалью могут награждаться посмертно, если медсестра погибла при выполнении своего долга. Награды присуждаются через год, и каждый раз их получают только тридцать шесть человек на весь мир. Советский Красный Крест впервые выдвинул кандидатов на эту медаль в 1961 году. Тогда наградили Ирину Левченко и Лидию Савченко.

– Левченко – это писательница? – спросил кто-то из гостей.

– Гвардии подполковник Герой Советского Союза Ирина Левченко после войны стала известной писательницей. В 1941 году семнадцатилетней комсомолкой она добровольно ушла на фронт. Отчаянная, храбрая санитарка вывела из окружения обоз со ста шестьюдесятью ранеными. Позже она была санинструктором танковой части и спасла жизнь двадцати восьми танкистам. К концу войны стала офицером-танкистом, проявила в боях исключительные мужество и храбрость, за что удостоена пятнадцати правительственных наград.

– А почему медаль в честь Найтингейл, кто она такая? – допытывался Петров.

– Флоренс Найтингейл родилась в очень состоятельной английской семье. Появилась на свет в дороге – во время путешествия ее родителей по Италии во Флоренции. Поэтому они и дали ей имя Флоренс. Во время Крымской войны она вместе с подготовленными ею 38 помощницами организовала госпитально-полевое обслуживание раненых английской армии. При этом она проявляла высокую организованность, смелость и чуткость к раненым и больным. Флоренс каждую ночь обходила бараки, не боясь никакой заразы. Когда в своем госпитале положение улучшилось, она в 1855 году совершила инспекционную поездку по Крыму, где в английских и французских войсках в это время свирепствовали различные болезни, в том числе холера. Хрупкая, очень хрупкая Флоренс в то же время отличалась необыкновенной выносливостью… Один за другим умирали военные врачи, девять ее наилучших сотрудниц скосила смерть, а она продолжала рваться в госпитали, в казармы и даже в окопы на передовых позициях.

Но в Балаклаве сестру милосердия все-таки настигла изнурительная крымская лихорадка. Флоренс перевезли в Турцию. Через несколько недель ей предложили уехать в Англию, но она категорически отказалась, посчитав это за дезертирство. После болезни она снова в Крыму. Помогала не только своей армии, но и армии союзников, особенно французской, в которой весной 1856 года вспыхнула эпидемия сыпного тифа. На зло всем болезням Флоренс прожила девяносто лет. Всю свою жизнь она посвятила милосердию и ненавидела войну. Она писала: «Все народы должны сделать все, что от них зависит, для того, чтобы уменьшить угрозу тяжелого проклятия, каким является война». Согласно завещанию ее похоронили на сельском кладбище, где покоятся ее родители. Во Флоренции в старинном храме святого Христа, рядом с гробницами Данте и Микеланджело, в глубокой нише стоит изваяние леди со светильником в руке. На постаменте надпись: «Она была примером служения людям и прообразом милосердия, носителем которого позднее стал Красный Крест».