Иван Алексеев - Херувим четырёхликий

— Третий вопрос на входе — переданное Пушкиным Жуковскому майское 1826 года письмо императору, в котором поэт изложил свои взгляды на декабрьский мятеж и собственную судьбу в случае его успеха. Взгляды эти очевидны из стихов «Андрей Шенье» про казнённого за правду певца свободы, восставшего на французских революционеров за реки проливаемой ими крови.

Глядя в глаза собеседнику, Владимир Михайлович без запинки и экспрессии продекламировал тем же спокойным голосом:

— Есть ещё пара моментов на выходе разгадываемой нами беседы Пушкина и Николая. Осенью 1828 года Синод призвал Александра Сергеевича в Кронштадт на допрос. Мы нашли послание Николая Павловича Синоду в ответ на его домогательства к поэту: « Я знаю автора Гавриилиады. Оставьте Пушкина в покое ». А в прощальном письме царя к Пушкину была фраза « Об одном тебя прошу: умри христианином ». Кем мог уйти в мир иной русский дворянин в православной державе? Мусульманином? Иудеем? Буддистом? Так методом исключения окончательно оформилось наше представление о контрах Пушкина с церковью. После этого удалось восстановить и содержание его беседы с императором 8 сентября 1826 года.

— И сколько вопросов было в этой беседе? — удалось вставить словечко современному Александру Сергеевичу.

— Мы считаем, два. Второй — о «Гавриилиаде». Пушкин не мог не признаться в своём авторстве. Но при этом он раскрыл свою позицию. Надо было объяснить младшему брату Александра, сославшего Пушкина за атеизм, что атеизмом страдает наша церковная иерархия. Для этого пришлось прибегнуть к понятию антропоморфизма — приданию свойств человека нечеловеческим сущностям. Как рассуждает церковная братия? Так же, как древние греки, в мифах которых боги живут человеческой жизнью и подвержены земным страстям. Попы глядят на императора, его министров, помощников и наивно полагают, что в царстве Божием всё устроено точно также. И Пушкин пытался объяснить Николаю, что в «Гавриилиаде» высмеял антропоморфизм церковной иерархии, а кроме того, указал на превратность Библии словами « с рассказом Моисея Не соглашу рассказа моего: Он вымыслом хотел пленить еврея, Он важно лгал, — и слушали его ». И что именно за это Синод обвинил его в атеизме.

— Николай Павлович это понял?

— Мы думаем, первое понял, а второе счёл безответственным хулиганством, которое свойственно почти всем юношам, когда люди ищут себя, нарушая нормы взрослого мира. Но Николай Павлович был шокирован рассказом поэта о библейских закладках. Поэтому он попросил Пушкина в случае вызова в Синод молчать, обещая свою защиту. Кроме того, он попросил написать для членов Синода и публики, которая ещё не доросла до обсуждения религиозных вопросов, стихи, убеждающие в примирении поэта с церковной традицией. Вот почему Пушкину пришлось тем вечером полистать Библию на французском, которая лежала на тумбе у его дивана. Остановился он на 6-ой главе книги пророка Исайи. Так родился «Пророк».

— Кстати, — рассказчик привычно уже нахмурил надбровные дуги, — по поводу даты написания «Пророка» было много споров у наших словесников. Одни полагали, что Пушкин заранее, ещё будучи в ссылке, готовясь к встрече с императором, написал эти стихи, чтобы бросить их в лицо молодому «сатрапу», вступившему на престол. Однако, мы согласны с другими, кто считает, что стихи написаны после встречи с императором.

— То есть вы считаете, что в кармане Пушкина не было заготовленных стихов, других, которые после беседы с царём стали «Пророком»?

— Да, мы так считаем.

— Ваше право. Но почему у вас возник вопрос с датой «Пророка»? Тот, на кого я похож, обычно ставил в конце и дату, и даже время.

— Факсимиле «Пророка» не было найдено в бумагах Пушкина после его смерти. Разбирал бумаги масон Василий Андреевич Жуковский, выполнявший при Николае Павловиче роль Деметрия Фалерского — воспитателя сыновей Александра и Михаила. Мы полагаем, что есть ещё много записей поэта, которые пока неизвестны миру.

— Почему?

— Ну, уже в то время шли баталии между либералами и патриотами. Пыл страстей не угас до сих пор, а градус их даже повысился. И каждое направление пыталось и пытается использовать творческое наследие нашего «всё» в своих политических целях.

— А первый? Каков, по-вашему, был первый вопрос царя?

— «Пушкин, твои стихи нашли почти у всех заговорщиков. С кем бы ты был, окажись 14 декабря 1825 года в Петербурге?»

— И каков был ответ?

— «С ними… Чтобы их остановить». Здесь Пушкин повторил содержание порученного Василию Андреевичу майского письма к Николаю. Он сказал, что не давал названия «На 14 декабря» ходящим в списках стихам, которые только в силу этого названия получают крамольную двусмысленность. Стихи эти являются отрывком из «Андрея Шенье» и к русским событиям 14 декабря 1825 года отношения не имеют. Ясный взгляд, горячность и живость, с которыми поэт дал свои объяснения, исчерпали инцидент.

К рассуждениям про публику, которая не доросла, и про пушкинскую мечту о будущем грамотном времени довольно символично присовокуплялся взгляд расследователя на женщину за соседним столиком. Не молодая, не очень здоровая, судя по полному лицу, покрытому красными пятнами, и заплывшим маленьким глазам, — эта женщина, она грамотная? Ей интересно, она слушает, но что услышала из разговора?