Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

– Имеешь в виду, между двумя желаниями великой интенсивности.

– Даже не то что желаниями. Какой-то более выхолощенный. Как будто человек завис над каким-то вопросом. Будто что-то забыл.

– Рассеянный. Потерянный.

– Рассеянный.

– Потерянный.

– Рассеянный.

– Как изволишь.

13 ноября Год Впитывающего Белья для Взрослых «Депенд»

02:45, Эннет-Хаус, поистине ранние часы. Эухенио М., добровольно прикрывающий на ночной смене Джонетт Фольц, в кабинете играет в какую-то портативную спортивную игру, которая пищит и чирикает. Кейт Гомперт, Джоффри Дэй, Кен Эрдеди и Брюс Грин сидят в гостиной почти в темноте, со включенным старым DEC с прыгающим изображением. После 00:00 картриджи запрещены, чтобы люди спали. Трезвые зависимые от кокаина и стимуляторов неплохо спят уже на второй месяц, обычные алкоголики – на четвертый. Зависимые, которые воздерживаются от шмали и транков, могут, в принципе, забыть про сон на весь первый год. Хотя Брюс Грин и спит, и нарушал бы правило про лежание на диване, если бы не опустил сплетенные ноги на пол. ТП Эннет-Хауса по Спонтанному распространению ловит только базовый «ИнтерЛейс», а с 02:00 по 04:00 «ИнтерЛейс» Новой Новой Англии грузится на следующий день распространения и обрубает все передачи, кроме четырех подряд повторов «Ежедневного шоу Мистера Попрыгайчика» по одной линии, и когда на экране в своих пеленках на английской булавке, с пузиком и в резиновой маске грудничка появляется мистер Попрыгайчик, для бессонного взрослого он вовсе не являет собой приятное или успокаивающее зрелище. Кен Эрдеди начал курить, теперь сидит и курит, дрыгая кожаной тапкой. Кейт Гомперт и Джоффри Дэй – на некожаном диване. Кейт Гомперт сидит на диване по-турецки, наклонившись так низко, что касается лбом ступни. Похоже на какую-то духовно продвинутую позицию из йоги или упражнение по растяжке, но на самом деле Кейт Гомперт сидит так на софе каждую ночь с той неприятной кучи-малы с Ленцем и Гейтли в среду на улочке, от которой весь Хаус до сих пор отходит и духовно лихорадит. Голые икры Дэя совершенно безволосые, и в дорогих туфлях, черных носках и велюровом халате выглядят абсурдно, но Дэй зарекомендовал себя каким-то даже достойным уважения пофигистом с наплевательским отношением к мнению окружающих.

– Будто тебе не плевать, – голос Кейт Гомперт невыразительный и трудноразличимый, потому что исходит из круга скрещенных ног.

– Дело не в том, плевать или не плевать, – тихо говорит Дэй. – Я только говорю, что в какой-то степени могу Идентифицироваться.

Немытые пряди Гомперт подлетают от саркастического фырканья.

Брюс Грин не храпит, даже со сломанным и крест-накрест заклеенным белым пластырем носом. Ни он, ни Эрдеди их не слушают.

Дэй говорит мягко и не скрещивает ноги, чтобы наклониться в ее сторону.

– Когда я был маленьким.

Гомперт снова фыркает.

–. просто мальчишкой со скрипочкой, мечтой и специальными окольными маршрутами до школы, не хотел наткнуться на мальчишек, которые отнимали футляр со скрипкой и держали на высоте, чтобы я подпрыгивал, одним летним днем я сидел наверху, в спальне, которую делил с младшим братом, один, упражнялся в игре. Стояла жара, и в окне был электрический вентилятор, он дул в окно, как вытяжка.

– Уж в вытяжках я разбираюсь, можешь мне поверить.

– Направление потока воздуха, собственно, не имеет значения. Он был включен, и из-за его местоположения стекло приподнятого окна слегка вибрировало. Слышалась странная пронзительная вибрация, неизменная и постоянная. Сама по себе она казалось необычной, но неопасной. Но в этот самый день вибрация вентилятора слилась с одной гаммой, которую я разыгрывал на скрипке, и две вибрации вызвали резонанс, из-за которого в моей голове что-то случилось. Объяснить практически невозможно, но вызвал это именно какой-то аспект этого резонанса.

– Это нечто.

– Когда две вибрации слились, из какого-то уголка моего разума как будто, колыхаясь, явилась большая мрачная колыхающаяся тень. Мне не хватает слов, кроме как «большая», «мрачная», «тень» и «колыхающаяся», чтобы описать то, что всплыло из омута моей психики и о существовании чего в голове я не имел ни малейшего представления.

– Но все это время оно было в тебе.

– Кэтрин, Кейт, это был абсолютный ужас. Весь ужас вместе взятый, дистиллированный и приобретший форму. Он возник во мне, из меня, вызванный странной конфлюэнцией вентилятора и тех нот. Он возник и разрастался все больше, и стал всепоглощающим и гораздо ужаснее, чем я когда-либо буду в силах передать. Я выронил скрипку и пустился наутек.

– Она была треугольной? Тень? Когда ты говоришь «колыхающаяся», имеешь в виду, как треугольник?

– Бесформенная. Ее бесформенность – один из самых ужасных моментов. Я могу сказать только «тень», мрачная, и либо колыхающаяся, либо развевающаяся. Но из-за того, что ужас утих в тот же миг, как я покинул комнату, спустя пару минут они показались мне нереальными. Тень и ужас. Казались плодом воображения, каким-то случайным мыслительным метеоризмом, аномалией.

Безрадостный смех в лодыжку.

– Аномальные Алкоголики.

Дэй не меняет скрещенные ноги и не шевелится, и не смотрит на ее ухо или затылок.

– Точно так же, как дитя трогает ранку или ковыряет царапину, я вскоре вернулся в комнату, к вентилятору и скрипке. И тут же немедленно произвел тот самый резонанс. И вновь немедленно в моем разуме возникла черная развевающаяся тень. Она чем-то напоминала парус, или какую-то частичку крыла чего-то куда более огромного, чтобы его можно было окинуть взглядом. Абсолютный психический ужас: гибель, тлен, гниение, холодное пустое черное зловещее одинокое бездонное пространство. Самое худшее, что я когда-либо встречал в жизни.

– Но ты все равно забыл, и вернулся, и опять его вызвал. И оно всегда было внутри тебя.

Совершенно невпопад Кен Эрдеди произносит: «У него голова в форме гриба». Дэй не представляет, что он подразумевает или о чем говорит.

– Каким-то образом высвобожденная этим единовременным резонансом скрипки и вентилятора, мрачная тень стала возникать из уголка моего разума уже по собственной воле. Я снова выронил скрипку и пустился наутек, охватив голову, но на этот раз он не затих.

– Треугольный ужас.

– Словно я пробудил его, и теперь он вышел на волю. Целый год он приходил и уходил. Весь год я пребывал в ужасе перед тенью, в детстве, не зная, когда в следующий раз она, колыхаясь, возникнет и затмит собою свет. Через год ужас сошел на нет. Кажется, мне было десять. Но не целиком. Каким-то образом я ее пробудил. И время от времени. Каждые несколько месяцев она возвращалась, – это не похоже на настоящее общение или беседу. Дэй как будто не обращается ни к кому конкретному. – В последний раз она возникла, колыхаясь, на втором курсе в вузе. Я учился в Университете Брауна в Провиденсе, штат Род-Айленд, получил диплом с отличием. В одну ночь на второй год она возникла из ниоткуда, черная тень, впервые за многие годы.