Иржи Швейда - Авария

Во дворе никого не было видно. Камил сидел в машине и ждал, что будет дальше. Наконец, услышав скрип тормозов, из окна выглянула Инка Голцатова, прикрыла глаза ладонью, потом в дверях дома показался Мирек со своим двухлетним сыном.

— Камил? Нет, не может быть, глазам не верю… — воскликнул он в изумлении.

— Семейству привет, — отозвался Камил, вышел из машины и присел на корточки перед маленьким Миречком.

— Какой ты стал большой, — удивленно покачал головой Камил.

— Почти год не показывался, так что не удивляйся. — Мирек заглянул в машину. — А где ты оставил Здену?

— Она с дочкой в Ходове.

— Ей ведь тоже теперь порядочно, а? Ну да, в марте родился парень, а в апреле твоя девчушка. Не зайдешь? — Он кивнул на дом.

В гостиной была другая мебель, не та, что в прошлый его приезд. На стенах висели новые картины, намного лучше прежних.

— Ты много работаешь? — Камил окинул взглядом полотна.

— Должно быть, много, да стоит ли все это чего-нибудь?

И только теперь Камил заметил, что за год, пока они не виделись, Мирек сильно изменился. Он весь как-то подтянулся и стал жестче. Вокруг рта и глаз появились морщины. Уже не ветреный мальчишка, но целеустремленный мужчина.

— Ты здорово вырос, — сказал Камил. — Надо бы оставить несколько ранних вещей, разницу заметишь с первого взгляда.

— Я начал одну штуку. Большое дело… — Мирек поднялся и показал рукой на дверь, которая вела в коридор. — Хочешь взглянуть?

— Конечно.

— Раньше тут была кладовка. Мало света, зато мне здесь спокойно.

Он открыл дверь в маленький темный чуланчик с низким окошком под потолком и зажег яркую лампу, висевшую над дверью.

— Вот оно. «Крысолов». — Он кивнул на мольберт с прямоугольником полотна.

Камил ошеломленно взирал на эти уверенные, скорбные, глубокие и впечатляющие мазки и поневоле изумлялся. Так вот он каков, Мирек! Тот, кто может так писать, должен быть невероятно счастлив.

— Ну и здорово! — ахнул Камил.

— Ну, ты еще будешь хвалить. — В дверях, скептически улыбаясь, стояла Инка. — А меня он невероятно злит. Полотно, краски, бездна времени, и за все это ни единой кроны. Каждый раз выходит отсюда, словно невменяемый.

— Всему свое время, — заявил Камил. — Известно, что произведения искусства, особенно картины, со временем растут в цене. Через два-три года в обмен на эту картину приобретешь отличную хибару, да еще и на колготки останется.

— Из тебя получился бы отличный утешитель «службы доверия», Камил, только на сегодняшний день я ничего этого не имею. Пока лишь всаживаем деньги в это рисование. Мирека многие просят, чтобы он написал с них портрет. Но куда там! Сделал только один. За какие-нибудь три дня — пять сотен.

— Не хочу забивать себе башку поденщиной, — отмахнулся Мирек.

— Ну вот, пожалуйте, он всегда так говорит.

— Мирек прав. Если он может писать такое, — Камил показал на мольберт, — любая поденщина была бы кощунством.

— Итак, впустила в дом защитника. Давно ли вы со слезами на глазах вспоминали, как на действительной торговали по кабакам картинками? Тогда было можно — денег на выпивку не хватало, а теперь семья голодает, а Миреку на это плевать. Как же, он художник! — иронизировала Инка, но тут же миролюбиво добавила: — Пойдемте-ка лучше отсюда, я кофе приготовила.

На столике дымились чашечки с кофе. Инка исчезла и через минуту вплыла в комнату с огромным блюдом домашнего печенья.

— Это мама вас угощает. То самое, что всегда пекла Миреку, когда он служил в армии.

— Намного лучше, — попробовав, похвалил Камил и понимающе улыбнулся. — Как можно заметить, живете вы с родителями в полном согласии.

— Ну… конечно, да, — Мирек изобразил сомнение. — Инушка, расскажи Камилу…

— Мирек слишком впечатлительный, ты знаешь. Ему вечно что-нибудь не нравится, а чтобы выбить в Теплицах квартиру, так нет.

— Легально в Теплицах — безнадежное дело. Жилье как-никак есть, нам никто квартиры не даст. Остается одно… Но для этого у меня нет ни денег, ни характера.

Инка посмотрела на часы.

— Что, мальчику пора спать? — поймал Мирек ее взгляд, встал и открыл дверь в коридор. — Эй, молодец, команда купаться, — позвал он.

Вскоре раздался топот быстрых ножек, и на пороге появился Миречек.

— Купачьчя, — залепетал мальчуган.

— Так точно, пойдем купаться, — подтвердил Мирек и начал его раздевать.

— Ну, мне пора ехать, — сказал Камил и поднялся.

— Зря, через четверть часа будем в полном порядке. — Мирек кивнул головой на книжный шкаф. — Посмотри пока, там есть Эль-Греко, любопытная книжка.

— Какой же ты друг, — рассудительно сказала Инка, поднимаясь с кресла. — Дай-ка, мальчика я выкупаю сама. А ты лучше сядь, гостеприимный хозяин.

— Если бы это Камилу не нравилось, он бы сказал об этом прямо. Мы можем друг другу говорить все, нам стыдиться нечего, — одернул ее Мирек и с нарочитой строгостью посмотрел вокруг. — Я что-то не вижу, чтобы готовился ужин для сына.

Камил остался один. Снова вгляделся в картины Мирека. Они были прекрасны. Как может он быть таким спокойным и невозмутимым? Почему не стоит днем и ночью с палитрой перед мольбертом, почему не предлагает, не продает, не стремится пробиться? Непостижимо, что с ним произошло. Такой самолюбивый, энергичный парень… День, когда он не держал в руке кисть, считал потерянным, а если вечерами мы выходили на прогулку, он возвращался с карманами, полными эскизов. Мирек способен сделать нечто огромное. Способен, он уже доказал это…

Камил вдруг показался себе лишним в этом доме. Ведь этим двоим больше никто не нужен. Такое взаимопонимание не часто встретишь. Да скажи мне Здена хотя бы половину того, что наговорила Инка Миреку, я обязательно бы взорвался. Но почему, собственно говоря?

Камил снял пиджак, засучил рукава и вошел в ванную. Однако и здесь он был лишний. Этим двоим тоже никого не было нужно.

Не следовало мне вообще приезжать сюда, подумал он. Чего я хотел? Похвастаться новой машиной? Возбудить зависть демонстрацией своих успехов, которые обошлись мне довольно дорого и еще не оплачены? А они даже не обратили внимания на эту карету.

Инка приготовила ужин.

— Ну как, готовы? — спросила она у Камила.

— Малыш уже в простынке, — ответил тот.

Она виновато повела плечами.

— Мы тебе испортили настроение? Я знаю, я очень вздорная баба. Но, согласись, есть от чего прийти в отчаяние. Иногда мне кажется, что Мирек просто наслаждается своими отказами от серьезных предложений. В последний раз его просили сделать рекламные панно для летнего кинотеатра на весь сезон. Он мог бы заработать на этом почти десять тысяч. Разумеется, он отказался.

— И вовсе не так. — Мирек вошел из коридора, поставил сына на синее одеяло и укоризненно покачал головой. — Мы уже столько раз обо всем говорили… Одна реклама отнимает три вечера. Самое меньшее три. А если я соглашусь на одну, то должен сделать все, это их условие. За два месяца и ты взвыла бы от такой работы…