Иржи Швейда - Авария

— И ты молчал… — сказал он как-то удивленно, обошел автомобиль и вдруг спросил: — А деньги где взял?

— Часть из сберкассы, а остальное одолжил один кореш, мы одну штуку с ним затеяли…

— Но Здена… — начал было отец и с сомнением покачал головой. — Ты должен был предупредить ее, Камил. Она наверняка бы не одобрила, ведь она хотела покупать обстановку для новой квартиры.

— Я не мальчишка! — заявил Камил уязвленно. — И давно пора мне получить эту квартиру. Иногда ты проявляешь излишнюю заботливость.

Отец нахмурился.

— Ты ведешь себя хуже мальчишки. Это уже не мальчишество. Это наглость. Ты думал о том, где ты живешь?

— Послушай, папа. Я должен был бы раньше поговорить с тобой, но и сейчас не помешает нам выяснить одну важную вещь. Вы взяли нас в свою квартиру, это чрезвычайно мило с вашей стороны, и я вам очень благодарен, и все. Не пытайся как-нибудь использовать это обстоятельство. Пойми, будь любезен, что мы теперь отдельная семья и наши дела никого не касаются. Не думай, что мне так уж нравится жить у вас. Просто не остается ничего другого.

Камил выговорился, яростно хлопнул дверцей и пошел прочь. Он чувствовал, что отец смотрит ему вслед, и вдруг ощутил, как безмерно устал и опустошен. Куда идти? К кому? Кто ждет меня? Мирек? Едва ли, я там лишний. Радек? К сожалению, нет. Петр? Тем более нет. Регина сейчас на работе, а Михал… Где его искать! И потом, какие мы друзья… Может быть, Рихард, но втроем в кинг не играют. Павел Краус. Возможно, он был бы неплохой товарищ, но я сам воздвиг между нами высокую и неприступную стену. К Здене я могу поехать только в пятницу, завтра я еще должен работать наверху. Инженер Пехачек… тот уморил бы меня лестью.

На даче он должен был показаться в пятницу утром. Мысль, что за эту каторгу он не получит теперь ни кроны, парализовала его последние силы. Он не закончил даже того, что запланировал на четверг, и, когда пробило двенадцать, отложил в сторону огромную спираль, дома вымылся, переоделся, заправил бак бензином и покатил в сторону Праги.

В ветровое стекло било солнце. Сухая асфальтированная дорога, струящийся теплый воздух тянули его прямо к лету. Камил пожирал километры, на лоунском участке превысил сто семьдесят километров, перед Сланым с риском для себя обогнал рассерженную «603» и ворвался в Прагу как раз в послеобеденный час пик.

Провинциальный номерной знак провоцировал пражских водителей не замечать его на перекрестках, но Камил нахально трубил в свой клаксон и напористо отстаивал свои права.

Сравнительно легко он пробился через перегруженный город и на скорости девяносто, словно желая разогнать огромное количество энергии, накопленное во время шныряния по пражским улицам, примчался к вечернему Ходову. Только на улочке к домику Разловых его охватил страх. Чувство страха перед предстоящим объяснением со Зденой он переживал в последние дни не раз, но отгонял его мыслью, что это еще нескоро, что до тех пор что-нибудь да произойдет, теперь же надеяться было не на что.

Осторожно поставив автомобиль за несколько метров до ворот, чтобы его не видели из окон кухни, он высунулся из машины. Из-за забора выглянул пан Разл, окинул оценивающим взглядом автомобиль; узнав Камила, прямо выбежал, а не вышел из калитки.

— Здравствуй, Камил, — радостно воскликнул он и, выпятив от удивления губы, показал на сверкающую машину. — Вот это автомобильчик… Ты один на нем приехал?

— Это наша машина, Я купил ее на прошлой неделе, — сказал Камил и проглотил комок в горле.

Папаша счастливо и недоверчиво засмеялся.

— Нет, что ты, как же это, человече, такая махина, он же в нашу улицу не влезет. Вот, наверное, гонит, сказка, а?

В продолжение своей сбивчивой речи он приблизился к автомобилю и уже с близкого расстояния стал его рассматривать.

— Новый? — спросил он неуверенно.

— Почти. Вы знаете, новый у нас не достанешь. Накрутил пятьдесят тысяч, но для такой машины это пустяк…

— И сколько отдал? — На лице появилась озабоченность.

— Восемьдесят пять, — впервые сказал правду Камил.

— Фью… Богато живете! А как же Зденка ничего нам не сказала? Мама! — крикнул он в сад. — Иди-ка взгляни!

В этот момент открылись двери домика — открывались они невыносимо медленно — и в них появилась Здена. Изумленно и недоверчиво смотрела она на стоявшую в переулке машину и, не веря своим глазам, покачала головой.

— Ты только погляди, какой прекрасный автомобиль купил Камил! — ликовал папаша.

Камил сжал кулаки, когти впились в ладони, и зажмурился. Господи, спаси и помилуй…

Отец непонимающе, испуганно переводил взгляд со Здены на Камила, потом на мать, застывшую в изумлении.

— Ты не рада, Зденка? Такая прекрасная машина…

— Рада, — улыбнулась Здена, и на глазах ее заблестели слезы.

Камил быстро подошел к ней, обнял и втолкнул в дом. Сейчас мы должны быть одни, блеснуло у него в голове. Поймать и задушить ход событий, прежде чем будет поздно.

— Зачем ты это сделал, Камил? — Здена всхлипнула и тут же разрыдалась.

Сегодня последний день одиночества, размышляла Здена в пятницу утром и впервые за эти дни почувствовала себя счастливой. Сегодня я последний раз варю для вас обед, думала она, глядя вслед уходящим родителям. Я делала это для вас с большой радостью, но жить так все время я бы не могла.

В прошлую субботу мать огорчилась, что Камил не приехал, а в воскресенье стала недружелюбно нападать на него.

— Если бы он действительно любил тебя, нашел бы время. Должно быть, не очень-то вы ему нужны.

Еще месяц назад мать не позволила бы себе подобных выпадов, и Здена рассердилась на нее. Она поняла, что отношение к себе Цоуфалов оценивала неверно, категорически объявив их своими врагами. Проживи она тут с Камилом два года, было бы так же, как в Литвинове. Но сегодня все кончится. В этом месяце мы переедем в собственную квартиру. Скорее бы уж приезжал Камил… Больше никогда и никуда одна не поеду. Только с ним, потому что он неотделим от нас. Таким образом, лечебный эксперимент Цоуфаловой-Разловой имел лишь частичный успех. Из-за слабости и любви экспериментатора он не был доведен до конца.

Обедая с родителями, Здена была растрогана. Опять вы здесь останетесь вдвоем. Ивана, Мирка, Владя и Милан живут со своими семьями далеко от Праги, приедут домой раз-другой в год, да еще сэкономить норовят.

— А ты, Зденинка, всегда была лучше всех, и училась, и всю домашнюю работу справляла, — то и дело вздыхала мать, и Здена была рада, когда родители вышли в сад.

На дворе сиял один из последних апрельских дней. А что принес апрель? Дитунка поправилась, начала ходить. Камил в разлуке изменился к лучшему…