Иржи Швейда - Авария

Что это, самонадеянность или просто здравый смысл? Камил не знал. Мирек стал просто непонятен.

— Однако мне пора, — сказал Камил и в смущении стал подводить часы. — В восемь я должен играть в баре.

— Приедет раз в полгода, выпьет кофе и уже пятки смазывает. У тебя еще пропасть времени, — упрекнула его Инка, но он чувствовал, что она делает это только из вежливости.

— И так я вас задержал… Как-нибудь приедем со Зденой и с маленькой. А сейчас вас трое против одного, — шутил он, хотя в эту минуту ему было не до смеха.

Мирек пошел проводить его. Небо было ясное и звездное. Такое небо внушает человеку ощущение собственной ничтожности. Но такое небо может открыть перспективу для грандиозных планов.

— Не гложет тебя здесь иногда тоска? — спросил Камил.

— Что-то я тебя не понимаю… — усомнился Мирек.

— О тебе ведь никто ничего не знает. Это плохо.

Мирек улыбнулся и покачал головой.

— Где-то я читал, что человек должен жить в согласии с самим собой. Это глубокая мудрость…

— Ты заслуживаешь большего, — сказал Камил. — Гораздо большего.

— Может быть. Хотя я сам так не думаю.

Они стояли друг против друга и молчали. Как будто им больше не о чем было говорить. Парень, который уже нашел себя, и все еще блуждающий в потемках Камил. За те несколько месяцев, что они не виделись, порвалась нить их прежнего взаимопонимания.

— Ну, я поехал, — сказал наконец Камил и пожал Миреку руку. — Желаю всего наилучшего.

— Приезжайте как-нибудь вместе, напишу вас на большом полотне, всех троих.

Камил включил мотор и зажег фары. В их свете Мирек казался ему незнакомым человеком. Не надо было приезжать сюда, подумал Камил уже во второй раз, дал задний ход и осторожно вырулил за пределы улочки. Только за воротами санатория, когда он включил радиоприемник, с него свалилась неприятная тяжесть. Я вел себя, как сентиментальный старик. Это под влиянием больничной обстановки, по-другому не объяснишь. Или от созерцания чужого счастья? Но так ли счастлив Мирек, как хочет показать?

На шоссе он прибавил газу. Без пятнадцати восемь. Нужно торопиться. Билину он проехал со скоростью восемьдесят километров, а едва выехав за город, погнал стрелку спидометра далеко за сто. От быстрой и комфортабельной езды к нему снова вернулась радость. Невиданный взлет. Бедняги, кто не имеет такой возможности бегства.

Перед Мостецким коридором Камила задержал шлагбаум, и был уже девятый час, когда он остановил автомобиль перед баром «Гневин».

Сидевший за пюпитром Радек поднял руку с растопыренными пальцами. Пять рюмок коньяку за пятиминутное опоздание. До одиннадцати играю задаром, сообразил Камил, но не стал оправдываться, в перерыве пригласил ансамбль к столику, а потом на улицу, показать им свою новую машину.

— Вот это техника, — присмирел Михал и с набожным почтением стал разглядывать приборную доску.

Камил включил мотор.

— Когда сидишь внутри, только по приборам понимаешь, что мотор работает.

— Сколько отдал? — Пешл высморкался.

— Девяносто пять, — спокойно соврал Камил.

Радек удивленно свистнул.

— Значит, тебя кто-то порядком ободрал. В Карловых Варах в комиссионке я видел точно такой же за шестьдесят.

— Если ты его случайно не спутал со «шкодой», — злорадно рассмеялся Камил.

— Возможно, — согласился Радек и взглянул на часы. — Не пора ли начинать?

— Наплюй на них. Они тебе завидуют, факт, — фамильярно бросил Михал. — Между нами, не стоит этому удивляться. И сколько же он выжимает?

— Сто семьдесят, — сказал Камил на лестнице и остановился. — Но я еще не раскрутил его до конца.

— И договорись с Пешлом, пусть прибавит на транспортные расходы. Хотя бы двадцатку за вечер. Будет брызгать слюной, но как-нибудь переживет, импресарио…

Пешл сидел за пюпитром и рылся в нотах.

— Шестнадцатый, восемнадцатый, а между ними пусти того Чайковского, — сказал он Камилу, не поднимая глаз от нот.

— Сегодня охотно. За сто двадцать целеньких.

Пешл повернулся, как ужаленный.

— Как это тебе в голову пришло? — спросил он возмущенно.

— Транспортные, капельмейстер.

Пешл бросил злой взгляд на ухмылявшегося Михала и шмыгнул носом.

— На трамвае доедешь за две восемьдесят.

— Михалу за автобус одну крону двадцать, — выпалил Камил.

— Михал возит инструменты.

— Видал я их…

— Эй, клади шестнадцатый и перестань трепаться, — отрезал Пешл и с такой яростью впился в саксофон, что за ушами у него вздулись желваки.

Не дашь по-доброму, пристану с ножом к горлу, решил Камил и ударил по клавишам. Вот откажусь играть, сам подкинешь.

Сегодня впервые он расточал улыбки всем красивым женщинам в зале. Я думал, что красавиц сманили югославы со своими деньжищами и средиземноморской экзотикой, но все это от недоверия к самому себе. Сегодня с этим будет покончено. Внизу у меня карета не хуже дома, а те фраеры приезжают сюда в своих тошнотворных «опелях».

Он сыграл несколько пьес по заказу и в половине второго с чувством удовлетворения отъехал от бара.

Новенький номерной знак и внушительная цифра на нем создавали впечатление, что автомобиль только что куплен в магазине «Мототехна». Довольный, возвращался Камил в рабочее время из автодорожной инспекции. Возможность управлять машиной, езда на ней день ото дня все больше захватывали его, перерастая в страсть, поэтому сегодня он заехал в Хомутов, чтобы на пять километров продлить дорогу до химзавода, и в середине обеденного перерыва запарковал перед заводоуправлением. В столовой он сел против окна, откуда вся стоянка была как на ладони, и с удовольствием отметил большой интерес прохожих к его автомобилю.

Близился полдень, двенадцать часов, когда тут регулярно появлялся доктор Краус. Камил допил пиво, не торопясь вышел из столовой и начал копаться в моторе. Наконец Павел в белом халате, держа руки в карманах и слегка наклонив голову, вышел из проходной. Конечно, он заметил и автомобиль, и Камила, даже на мгновение остановился. Камил с шумом захлопнул капот, вытер руки белой фланелью и, удовлетворенный, запер машину. Теперь катись в сортир на своей «фиатке» и со своим мужицким рылом, мысленно выругался он. У начальника отдела оформил учебный отпуск до понедельника (в запасе были еще две недели такого отпуска), бензопровод же пока подождет, и углубился в переводы. Теперь каждая крона будет вдвое милее.

К стоянке перед «башней» он подкатил как раз в тот момент, когда отец запирал свою «шкоду». Глупая случайность, подумал он, но рано или поздно об этом должна была зайти речь.

— Чья у тебя машина? — спросил отец и с интересом заглянул в просторный салон. — Места как в автобусе…

— Купил у одного парня из Усти, еще в пятницу. — Камил старался выдержать самый натуральный тон, но у отца на лице появилось изумление, а затем и подозрение.