Иржи Швейда - Авария

Весь склон был оцеплен красными пожарными машинами с брандспойтами на изготовку, а посреди этого устрашающего круга с морем бензина сражались люди. Начальник отдела, Хлоуба, Радек, служба техники безопасности и бесчисленное множество кого-то еще. Парни в покрытых грязью спецовках и высоких резиновых сапогах, мужчины в серебристых асбестовых костюмах, блестевших под лучами послеполуденного солнца. Под насыпью копошились железнодорожники. По всей длине участка они копали глубокий ров, преграждавший бензину доступ к железнодорожным путям. Удручающее зрелище. Одна-единственная искра — и весь этот круг превратится в пылающий факел.

Камил остановился и, даже не закрыв машину, через никогда не просыхавший пустырь помчался к огромной яме с аварийным насосом. Вездесущий едкий запах бензина болезненно обжег легкие. Закашлявшись, Камил поскользнулся и упал в грязь. От нее тоже чудовищно разило бензином.

Сколько же кубиков просочилось в землю? — мелькнуло у него в голове. Сколько тонн этого зловещего горючего поглотила она? Невозможно представить. Он не в состоянии был произвести даже простейших расчетов. Понимал только, что бензин — повсюду. В грязи, в воздухе, под землей.

Когда он поднимался, ему почудилось, что земля вздрогнула. Инстинктивно вжавшись в грязь, он смотрел на яму. Беспомощно. Как праздный зевака, глазел он на чудовищное несчастье, но сам не способен был сделать ни шагу. Ему хотелось плакать навзрыд. Стиснуть этот злополучный склон руками, выжать бензин обратно в искалеченные трубы и заткнуть дыру собственным телом. Уйти с головой под пропитанную бензином поверхность и скрыться от укоризненных и осуждающих взглядов, зарыть себя смердящей грязью и покончить счеты с жизнью. Умереть, потому что все равно ведь это твоя могила, Камил Цоуфал. Твой неминучий конец.

Они миновали Ужинский газовый завод, и только теперь бессильная ненависть Здены к Петру вдруг отошла, уступив место жалости к мужу. Глупый, наивный, доверчивый Камил. Не долго думая, выложил восемьдесят пять тысяч за разбитое такси. Так легко позволить вынуть у себя из кармана шестнадцать, впрочем, даже двадцать шесть тысяч, потому что центральное отопление на даче он наверняка уже начал ставить…

Двадцать шесть тысяч. Столько ее отец получает за год, проработав в банке тридцать лет. Столько мы заплатили за мебель, которой обставили две наши комнаты. Столько — ну, может, тысячи на две побольше — Камил рассчитывал заработать, выполняя заказ Петра, на что он ухлопал всю весну, да еще семьей пожертвовал в придачу. Ну как он мог так легкомысленно поверить Петровым байкам?

Она вдруг почувствовала себя зрителем весьма посредственной драмы. Могущественный, несметно богатый Петр, Аферист высшей марки, расчетливый, коварный, беспощадный. Но на этой глупости он свернет себе шею. Только в чем же тут глупость?

— Откровенный грабеж, — вслух произнесла Здена и возмущенно тряхнула головой. — И откуда у него такая дерзость?

Раскурив сигарету и затянувшись, Павел выдохнул голубой дым прямо в ветровое стекло.

— Я предполагал нечто подобное, — невозмутимо объявил он.

Его пророческая убежденность рассердила Здену. Никакого возмущения мошенничеством, лишь спокойная констатация факта.

— Телепатия или кибернетический расчет?

Павел дал газ и объехал лениво двигавшуюся неповоротливую цистерну с бензином. Приятный запах разреженных бензиновых паров на секунду распространился в салоне машины.

— Тут с первого взгляда ясно, что на этой колымаге кто-то хапнул минимум тысяч двадцать. Петр надбавил — двадцать шесть. Тем самым аннулируется договор об отоплении, да и договор о покупке машины тоже под большим вопросом. В Гражданском кодексе где-то есть параграф, гласящий, что, если покупатель умышленно введен в заблуждение, он имеет право возвратить недвижимость продавцу. Ты не намерена тут что-нибудь предпринять?

— Я передам все Камилу, но, по-моему, машину он все равно не возвратит. Конечно, нет.

— Это оскорбит его самолюбие… Поэтому он, наверное, позволит Петру оттяпать эти шестнадцать тысяч, — почти развеселясь, заметил Павел.

Здена промолчала, в словах Павла она почувствовала враждебность. Он желал зла Камилу.

— Мерзавец давно поджидал такого простофилю. — Павел развивал свою мысль дальше, не выпуская из виду шоссе. — Но тебе хорошо бы договориться с Камилом хотя бы о шестнадцати тысячах. Не забудь, ведь Петр, собственно, обокрал и тебя.

— Давай лучше прекратим этот разговор, а? — попросила Здена и не сумела скрыть своей досады. Необходимо было во всем разобраться самой, выбрав наиболее благоприятное решение в этой чертовски сложной ситуации, а Павел своими полуироническими замечаниями выводил ее из равновесия. Создавалось впечатление, что он потешается и над ней тоже.

— Ладно, не надо, так не надо. — Павел обиженно пожал плечами, прибавил скорость, уселся поудобнее в кресле и до Литвинова не проронил ни слова.

— Спасибо, — поблагодарила Здена, когда машина остановилась возле яслей, взглянула на часы и, увидев, что Павел выключил мотор, отрицательно покачала головой. — Ты меня не жди.

Устало вздохнув, Павел испытующе взглянул на нее.

— Теперь я тебя вообще отказываюсь понимать…

— Мне нужно домой. Дитунку пора выкупать и переодеть. А у меня еще ничего нет на ужин, — неубедительно толковала она.

Павел отвел взгляд.

— Вероятно, ты права. Я не настаиваю.

Разговор приобрел какой-то странный характер.

— Всего, Павел, — решительно пресекла его Здена, подождала, пока машина свернет у столовой на главную улицу, и только потом открыла дверь яслей.

И почему этот прекрасный день должен был закончиться такой досадной размолвкой? — размышляла она у раздевалки. Видимо, Павел все-таки не тот, за кого я его принимала. Кажется, я поторопилась. Вот так всегда. Поспешные стремления осуществить свои неясные порывы обычно оборачиваются разочарованием.

И настала пятница, последний трудовой день накануне длительного отдыха. Майские праздники сократили неделю до минимума, подумалось Здене; после обеда она пошла в административное здание. На доске объявлений и справок нашла фамилию человека, к которому ей посоветовала обратиться Дана, и с копиями трех договоров в сумочке постучалась в юридический отдел.

— Скажите, доктор Брабец здесь?

— Юридические консультации для служащих по вторникам и четвергам. Расписание на дверях, — сообщила ей секретарша, не переставая подпиливать ногти. — Но если вы по поводу развода, то обратитесь прямо в Мостецкий районный суд. Разводами мы не занимаемся, иначе пришлось бы заниматься только ими одними.