Алексей Камышинцев - Начало осени

Нелегка солдатская служба, и усугублять ее отсидками на губе ни к чему, считал капитан. Вызывал он попавшегося, к примеру, в самоволке солдата к себе в кабинет:

— Я тебя не спрашиваю, с чего это ты закуролесил, поди, письмо из дому получил. Если хорошее, то с радости, а если плохое — с горя. Так? Так! Но ты в первую очередь солдат, а уж потом сын, жених, муж. Тебе жена может изменить, ты же присяге — никогда! От тебя невеста уйдет, а ты с поста ни в коем разе! Мать родная от тебя отречется, тебе же от Родины не отречься! Однако и с радости тебе пить не положено. Вот я могу, и то не в служебное время… А у тебя такого времени нет. Два года срочной службы — отдай! Ты меня понял? Дать бы тебе пять нарядов, да не имею права, получи четыре. Отработаешь — зайди, еще четыре получишь. Доложи старшине!

Если же подобный проступок совершался вторично, то разговор был короче и без высоких материй:

— Ты что же, так-перетак, службы не знаешь? Сколько тебе, подлецу, за это положено? Почему десять суток? Мало! Пятнадцать! Голова-то, поди, трещит? То-то, я знаю… Гм… Да… Объявляю тебе пять суток ареста! Посиди, подумай…

Капитан полагал, что пяти суток за глаза достаточно. Нечего на губе рассиживаться, работать надо, план выполнять.

Наказывая, он принимал во внимание уважительную причину. Солдаты ему не врали, капитан умудрялся каким-то образом многое знать о своих подчиненных.

— Насквозь видит! — говорили «деды» приходившему в роту молодняку. — Ему не соврешь.

— Как он, строгий? — спросит новобранец у старика про командира роты.

— Строгий… Но отец!

Трудно командиру заслужить такое звание. Иной от взводного до комполка дойдет, батей по традиции за глаза солдаты называть станут. Но чтоб отцом… Редко такое бывает.

…Шестая рота уже который день гнала просеку для высоковольтной линии. Бабуркин же решил заглянуть на объект второй роты, повидаться там с инструментальщиком, которому была заказана плексигласовая накладка на орденскую колодку. Найдя инструментальщика, он вручил ему обещанные за работу пять пачек сигарет «Астра», приладил на груди разноцветные муаровые планки, покрытые оргстеклом, полюбовался на себя в карманное зеркальце и направился тропкой через перелесок обратно в часть.

Скоро он вышел к домику, вернее, к сарайчику, где электрики держали провода, кабели, инструменты и прочий шурум-бурум. В двух шагах от сараюшки начинался срез котлована. Капитан подошел к срезу, огляделся.

Котлован уже, собственно, и не походил на котлован. Будто бы в землю врыли громадный, в полгектара, с пятиэтажный дом глубиной, ящик. Стенки у ящика двойные, из двух листов стали в палец толщиной, меж ними — полутораметровое пространство, затыканное арматурой. Пространство это поделено деревянными перегородками на секции, их заливают бетоном. К срезу котлована подходит самосвал и опрокидывает над секцией кузов. А солдаты внизу с вибраторами ползают. И так до верха.

Не дай бог плохо бетон уложить! Коли останется где пустота — пазуха, ее сейчас же хитрый прибор сквозь железо обнаружит и придется кусок стены вырезать, пазуху заливать бетоном и снова заваривать. Бригаду, принимавшую бетон, всех премиальных лишат да еще на земляные работы переведут — на лопату бросят, как здесь выражаются. А бригадир и на губе в придачу насидится.

Внутри ящика устанавливались такие же стальные колонны, на них укреплялись перекрытия. Уже монтировалась непонятная громоздкая аппаратура в зеленых защитных кожухах. Ходили стрелы кранов, брызгала серебряными искрами электросварка. Циклопический размах сооружения — даже реликтовые сосны на противоположной стороне котлована казались низкорослыми — вызывал неосознанную тревогу. Будто бы все это не людьми сделано.

Капитан заглянул в пространство меж двумя листами стальной опалубки. Там, на двадцатиметровой глубине, в редкой сетке витой арматуры, что-то смутно белело. Бабуркин наклонился над срезом, и тут у него отстегнулись и полетели вниз взятые в плексиглас орденские планки. Видно, плохо он прикрепил их к гимнастерке.

«Эх, мать честна! Лезть придется… По арматуре спущусь, — соображал капитан. — Только вот после дождя вчерашнего внизу грязи, наверно, по колено. Хромачи вымажу…»

Он вернулся к будке электриков — никого. Под верстаком у стены заметил резиновые сапоги сорок шестого размера, не меньше. Быстро переобувшись, Иван стал легко спускаться по арматуре, стараясь не потерять норовившие свалиться с ног бахилы.

Став на землю, кстати, лишь слегка влажную, он подобрал разноцветную колодку, бережно обтер платком и положил в карман. Рядом, меж черными прутьями он увидел двухдюймовую дубовую доску метра в три длиной. Такие плахи подкладывают под колеса машин, подходящих к срезу, чтобы не буксовали.

«Вот черти! — выругался про себя капитан. — И как они умудрились доску сюда спихнуть? Подлетит лихач на самосвале, вывалит бетон — вот тебе и пазуха. Знаю я их!»

Вытянуть доску наверх было бы трудно, и он решил положить ее на землю. Тогда плаху просто завалит бетоном и никакой пазухи не получится.

Капитан стал то просовывать доску меж арматурными прутьями, то тянуть ее на себя, приближая к земле. И тут раздался громкий треск, резко отдавшийся в уши от холодных стен, заскрипело, зашуршало по металлу, и в секции сразу стало темно.

То, что случилось, капитан понял и оценил сразу же. Опалубка соседней секции не выдержала тяжести бетона, с ночи как следует не схватившегося, видимо, из-за дождя, и многотонная масса, проломив дерево, пошла в пустую секцию. Арматурные прутья полопались, но часть их все же выдержала, и темная глыба нависла над Бабуркиным. Она удерживалась еще и дубовой доской, один конец которой ушел в мягкую землю, а другой лег на толстый ребристый прут.

«Нестандартный, — машинально отметил Иван, — здесь другой калибр ставить положено, тоньше».

Доска защищала его от бетона, но только если он не начнет опять валиться, если выдержат арматурные прутья. Он посмотрел вверх — нет, не выбраться, слишком узкая щель осталась меж вывалившимся бетоном и опалубкой той секции, что находится у него за спиной. В щели высоко-высоко синело небо.

Капитан не сильно испугался, только подумал, что какой-нибудь лихой шофер запросто может не глядя ахнуть сюда кузов бетона. Им бы только ходку сделать… Но как его найдут? Он попробовал покричать, но звук гасился бетоном — наверху вряд ли услышат.

Нелегкое дело — земляные работы, зимой — в особенности. Лом от земли отскакивает, как от гранитной скалы, хоть штабной нормировщик в графе «категория грунта» и пишет: не скальный. Каждый удар отдается в плечи глухой болью. Бросишь лом, возьмешь кирку, да что пользы — руки отмахаешь, и все!