Юй Хуа - Братья

— Что ж, наши кровненькие вот так и пропадут?

— А что делать, — бесстрастно отвечал Кузнец. — Снявши голову, по волосам не плачут.

И вот в этот момент крайнего отчаяния, утомленный долгой дорогой Бритый Ли вернулся наконец в Лючжэнь. С его отъезда прошло к тому времени три месяца и одиннадцать дней. В предзакатных сумерках он вышел из ворот автовокзала в той же самой одежде, по-прежнему сжимая в одной руке сумку, а в другой — свернутую в трубочку карту. Ли доковылял до закусочной и уселся за столик. Тетка Су едва его признала. Когда он уезжал, то сверкал бритой головой на все четыре стороны, а теперь был заросший как черт: с бородой и длинными волосами. Ли вдарил со всей дури по столу и прогремел:

— Тетка Су, я вернулся!

Хозяйка закусочной чуть не померла со страху и, тыча пальцем в отросшие патлы, заверещала:

— Ты, ты… да что с тобой стало?

— Уработался я, — мотнув головой, ответил Ли. — Умаялся я в этом Шанхае, даже постричься времени не было.

Тетка Су сложила руки на груди, посмотрела на удивленную дочку и осторожно спросила:

— А дело-то выгорело?

— Подыхаю с голоду, — сказал Ли. — Просто подыхаю, дай, что ли, штук пять пирогов с мясом.

Тетка тут же велела дочке принести пирожков. Бритый Ли мгновенно запихнул один из них в рот и забубнил:

— Ты пойди извести всех, чтоб собирались на складе — заседать будем. Я щас дожую и приду.

Настрой Бритого Ли подсказал Тетке Су, что он наверняка привез гору заказов. Она кивнула, развернулась и выбежала из закусочной. Пробежав метров двадцать, она вспомнила, что склада уже нет и в помине, и понеслась обратно.

— Может, лучше к Кузнецу в лавку? — тревожно спросила она от порога.

Ли был слишком занят пирогом и не мог ничего сказать, а потому кивнул в ответ. Тетка Су побежала в переулок к Кузнецу, словно получив высочайший указ. Добежав до дверей Портного, она завопила:

— Бритый Ли вернулся…

Так она собрала Портного, Точильщика и Зубодера. На вопли выскочил и Кузнец. Все вчетвером они встали перед лавкой Кузнеца и стали слушать, пока Тетка Су, задыхаясь, рассказывала о возвращении Бритого Ли: как тот живой и невредимый вошел в закусочную, как ударил по столу и как заорал. Дослушав сбивчивый рассказ до конца, Кузнец глубоко вздохнул, а потом заулыбался:

— Выгорело, выходит, дело, выгорело.

— Вы подумайте, если б ничего не вышло, разве стал бы он так бесчинствовать? Разве стал бы звать нас на совещание? Уже б давно сбежал куда-нибудь.

Портной, Точилыцик и Зубодер усердно закивали головами и разразились радостной бранью:

— Вот мудак, ублюдок эдакий, паршивец…

Кузнец, улыбаясь, спросил Тетку Су:

— Этот гаденыш небось уже только по-гуандунски балакает, как местный?

Тетка Су подумала как следует и покачала головой:

— Нет, все по-нашему.

— Ну, все ж немного по-шанхайски говорит-то, а? — спросил недоверчиво Кузнец.

— Тоже нет.

— Вот, паршивец, о прошлом-то не забывает, — похвалил Бритого Ли Кузнец.

Тетка Су закивала в ответ:

— Он теперь с длинными волосами, как певец какой.

— Понял, — безапелляционно заявил Кузнец. — Этот сучий сын — тот еще честолюбец. Что ему гонконгские бизнесмены? Он решил учиться сразу у западников. Вот вы подумайте: Маркс и Энгельс — иностранцы, оба с волосищами и с бородами.

— Верно, — закричала Тетка Су, — он был весь в бороде.

Как главный активист, она отерла пот со лба и решила отправиться за Мороженщиком. Точильщик Гуань сказал, что видел его только что с бутылью для соевого соуса — он как раз выходил из переулка. Тетка Су тут же понеслась вдогонку в лавку, где торговали соевым соусом.

Кузнец, Портной, Точильщик и Зубодер остались в лавке. От возбуждения они все раскраснелись и смеялись, как душевнобольные, бегая по комнатам туда-сюда и натыкаясь на вещи. Первым пришел в себя Кузнец — он махнул рукой, приглашая всех сесть на скамейку, и сказал, что Бритый Ли не знает пока о складе, машинках и девках. Небось как узнает, станет рвать и метать и материться как черт.

— Он как матюгаться начнет, так изо рта, как из пулемета, строчит. Вы только не злитесь ни в коем случае. Надо сохранять спокойствие — пусть себе поматерится. Как остынет — обсудим наши проблемы.

— Верно говоришь, — повернувшись к компаньонам, одобрил Портной. — Обязательно надо сохранять спокойствие.

— Не боись, — сказал Точильщик. — Да пусть себе ругает меня сколько влезет, даже отца моего, старого Гуаня, пусть честит последними словами, а я все равно не разозлюсь.

— Да, — вторил Зубодер, — если только он привез заказы, то пусть себе поминает хоть предков моих до восемнадцатого колена, а я все равно буду улыбаться.

Кузнец успокоился и оглядел свою лавку. Потом он сказал, что во всем доме ни одного целого стула днем с огнем не сыщешь, надо бы добыть нормальный стул триумфатору. Не успел он сказать это, как Зубодер тут же побежал за дверь и притащил свою плетеную кушетку. Портной с Точильщиком поглядели на залатанное вдоль и поперек сиденье и сказали, что это уж слишком убого. Кузнец тоже замотал головой и обозвал кушетку убогой. Зубодер расстроился и, тыча пальцем в обожаемую кушетку, сказал:

— На вид-то убогая, зато лежать удобно.

Тут наконец вернулась Тетка Су с Мороженщиком. Она от порога заверещала, что к ним вразвалочку движется Бритый Ли. Кузнец тут же упал на кушетку, чтобы ее опробовать. После испытаний он согласился с доводом Зубодера:

— Ну так, ниче.

Когда обросший, как иностранец, Ли вошел в лавку, он увидел радостные физиономии своих шести компаньонов, почтительно вскочивших его поприветствовать.

— Сколько лет, сколько зим! — заржал он.

Кузнец поглядел на уставшего с дороги Ли и вежливо предложил ему присаживаться.

— Наконец-то ты вернулся, устал небось, — сказал он.

Все пятеро остальных стали ему поддакивать.

— Нет, не устал, — замахал руками Ли. — В бизнесе об усталости и речи быть не может.

Кузнец закивал и засмеялся, но Ли и не подумал опускаться на кушетку, а всей жопой уселся на скамейку, уложив рядом сумку и карту. Все стали усердно предлагать ему кушетку Зубодера, но Ли замотал головой. Потом он подмигнул Кузнецу и произнес:

— Лучше я на скамеечке. Старый друг все-таки.

Кузнец заржал и прибавил:

— Ну, я ж говорил — Бритый Ли старого не забывает.

Увидев, что все стоят, Ли помахал им, чтоб садились. Компаньоны, мотая головами, стали наперебой твердить, что им и так неплохо. Ли кивнул, как бы соглашаясь на их стояние. Потом он закинул ногу на ногу, оперся на стену и, удобно устроившись, изобразил на лице начальственное выражение.

— Меня не было три месяца, какие у вас тут успехи? — сказал он.