Юй Хуа - Братья

Сун Ган замотал в темноте головой:

— Нет.

Линь Хун села и схватила его за вторую руку. Потом она нежно произнесла:

— Я не стану тут распинаться про то, какой Ли поганец. Если б он был хороший человек, мы бы все равно его не прокормили. Ну, подумай, сколько мы с тобой вдвоем зарабатываем в месяц? А потом дети пойдут, их ведь растить надо будет. Нам никак с такой обузой не управиться. Сейчас у него нет работы, а если он и потом ее не найдет, то будет всю жизнь висеть у тебя на шее… Сун Ган, я ведь не из-за того, что сейчас происходит, переживаю, я о будущем беспокоюсь. Ты подумай о нашем будущем ребенке. Тебе непременно нужно разорвать с Ли все отношения…

Сун Ган кивнул ей сквозь темноту. Линь Хун не разглядела этого и спросила:

— Сун Ган, ты кивнул?

— Да, — ответил он, кивая.

Линь Хун замерла на мгновение и снова спросила:

— Верно я говорю?

— Да, — кивнул опять Сун Ган.

Тем вечером после грозы снова наступило затишье, а Сун Ган стал с тех пор избегать Бритого Ли всеми возможными способами. По пути с работы на фабрику Линь Хун он должен был проезжать мимо ворот администрации, где восседал бастующий Ли. Теперь Сун Ган объезжал это место кругами, и Линь Хун часто приходилось ждать его у входа. Раньше не успевала она выйти за ворота — Сун Ган уже был тут как тут. Но сейчас она, вытянув шею, подолгу высматривала мужа на улице, прежде чем он в спешке подлетал к воротам, когда все работницы уже разошлись по домам. В один прекрасный день у нее наконец испортилось настроение. С каменным лицом она молча опустилась на заднее сиденье и за всю дорогу не сказала Сун Гану ни слова. Дома Линь Хун принялась обвинять Сун Гана в том, что он заставляет ее нервничать почем зря: а вдруг с ним что-то случилось по дороге? а вдруг он раскроил себе голову о телеграфный столб? Путаясь в словах, Сун Ган объяснил, почему опоздал. Услышав это, Линь Хун звонко спросила:

— Чего ты боишься?

Потом она добавила, что такие люди, как Бритый Ли, всегда садятся на шею тем прочнее, чем больше их боятся. Она велела мужу все равно проезжать мимо ворот администрации:

— Просто не смотри на него, как будто его не существует.

— А если он окликнет меня? — спросил Сун Ган.

— Сделай вид, что не услышал, — ответила Линь Хун. — Как будто его не существует в природе.

К тому времени бастующий Ли скопил перед воротами целую гору хлама, а потому решил изменить свою манеру. Теперь он, сложив ноги, торчал во дворе только утром и вечером, когда народ шел на работу и с работы. В другое время людей мимо сновало немного, и он, задрав кверху зад, радостно копошился в старье, выбирая лучшее. Его жопа победоносно торчала над головой, пока он наматывал круг за кругом у своей кучи, словно намывая золото. Едва заслышав, как звенит отбой, Ли сломя голову несся к воротам, чтобы застыть там с дежурным выражением «они не пройдут». Работники администрации выходили из здания, покатываясь со смеху. Все говорили, что Бритый Ли смотрится намного уверенней, чем уездный начальник за чтением докладов. От удовольствия Ли звонко бросал им вслед:

— Хорошо Сказано!

За месяц он ни разу не видел Сун Гана. Когда брат вдруг опять вырулил из-за поворота на своей сверкающей «Вечности», Ли, забыв напрочь про забастовку, вскочил и, размахивая руками, заорал:

— Сун Ган, Сун Ган…

Тот сделал вид, что не слышит воплей Бритого Ли. Но крики брата, словно схватившая его внезапно рука, заставили Сун Гана перестать крутить педали. Поколебавшись, он развернул велосипед и медленно покатился в сторону Бритого Ли. На сердце у него было беспокойно. Сун Ган гадал, стоит ли говорить Ли, что его карман совершенно пуст. Ли с воодушевлением кинулся наперерез, стащил Сун Гана с сиденья и загадочно произнес:

— Сун Ган, я разбогател!

Правой рукой он выудил из кармана потасканные часы, а левой придавил лицо брата к ним вплотную, чтоб тот рассмотрел их как следует.

— Вишь, на них написано по-иностранному. Это небось иностранные часы, и время они показывают не пекинское, а по Гринвичу. На помойке нашел… — сказал он с восторгом.

Сун Ган не увидел в часах стрелок и спросил:

— А что это стрелок нету?

— Да прикрутить три проволочки — вот тебе и стрелки, — ответил Ли. — Немножко потратишь на ремонт, зато потом будут тебе тикать все по Гринвичу!

Потом Ли вложил часы в карман брата и с пылом произнес:

— Это тебе.

Сун Ган удивился. Он и представить себе не мог, что Бритый Ли отдаст ему вещь, которая так нравится ему самому. Он неловко вытащил часы из кармана и вернул брату со словами:

— Оставь лучше себе.

— Возьми, — решительно отрезал Ли. — Я их десять дней назад нашел. Ждал тебя десять дней, чтоб подарить. Где ты целый месяц шлялся?

Сун Ган покраснел до ушей, не зная, что сказать. Ли решил, что он по-прежнему смущается из-за часов, и насильно запихнул их обратно в карман к брату.

— Ты каждый день встречаешь Линь Хун с работы, тебе нужны часы. А мне зачем? Я на рассвете выгребаюсь бастовать, а на закате возвращаюсь… — сказал он.

С этими словами Ли поднял голову в поисках закатных лучей. Вскинув руку, от ткнул пальцем на отсветы, игравшие в листве и гордо произнес:

— Вот мои часы.

Прочитав на лице Сун Гана замешательство, он пояснил:

— Да не дерево, а солнце.

Брат рассмеялся.

— Нечего ржать, ступай, Линь Хун тебя ждет, — сказал Ли.

Сун Ган запрыгнул на велосипед, касаясь обеими ступнями земли, и повернулся к Ли со словами:

— Ты как этот месяц, ничего?

— Ничего! — махая руками, гнал его прочь Бритый Ли. — Езжай скорее.

— Что ты ел-то? — не отставал Сун Ган.

— Что ел? — Ли, сощурившись, задумался и покачал головой. — Не помню. Ну, не помер же.

Сун Ган хотел еще что-то сказать, но Ли взвелся и закричал:

— Сун Ган, какой ты копотун.

Ли стал толкать брата сзади и так подвинул его на пять-шесть метров. Сун Гану ничего не оставалось, как начать крутить педали. Ли отнял руки, глядя, как удаляется прочь брат. Потом он опять притопал к воротам, уселся перед ними и только тогда вспомнил, что рабочий день закончился и все уже разошлись по домам. С чувством глубокой утраты он поднялся и выругался.

Забрав жену, Сун Ган колебался очень долго, все не решаясь вытащить наружу подарок Бритого Ли. Он решил сказать о нем как-нибудь потом. Оставшись без денег и карточек, он все-таки мог рассчитывать на обед. Каждый вечер они с Линь Хун нарочно готовили побольше, чтобы упаковать потом все остатки в судки — себе на обед. Скрываясь от Ли, Сун Ган все же по временам вспоминал о нем, а увидевшись, уже не мог отделаться от вновь вспыхнувших в сердце братских чувств. От воспоминания о том, что Ли подобрал где-то сломанные иностранные часы и хранил их десять дней, как сокровище, чтобы подарить Сун Гану, у него становилось тепло на душе. На следующий день во время обеда Сун Ган вспомнил о Бритом Ли. С судками в руках он отправился к воротам администрации, где Ли, согнувшись пополам, ковырялся в своем старье. Сун Ган подъехал к нему вплотную, но Ли даже не заметил. Тогда Сун Ган зазвонил в звонок, и Ли аж подпрыгнул от неожиданности. Оглянувшись, он заметил в руках у брата судки и расплылся в улыбке: