Юй Хуа - Братья

— Сун Ган, ты понял, что я проголодался.

Сказав это, он выхватил судки из рук Сун Гана. Откинув быстрым движением крышку, он увидел, что еда была нетронута. Ли замер.

— Ты не ел, что ли? — спросил он.

— Ешь скорей, я не голодный, — улыбаясь, ответил Сун Ган.

— Быть того не может, — сказал Ли и отдал судки обратно. — Давай есть вместе.

Ли выудил из груды хлама старую газету и постелил ее на земле, чтобы брат мог сесть на нее, а сам плюхнулся прямо в пыль. Так братья оказались плечом к плечу перед горой мусора. Ли снова выхватил судки, разделил палочками рис и овощи на две равные половины, прорыв посередине траншею, и сказал:

— Это тридцать восьмая параллель. С одной стороны — Северная Корея, а с другой — Южная.

С этими словами он впихнул судки в руки Сун Гану:

— Ешь первый.

Но Сун Ган вернул еду Бритому Ли:

— Ты первый.

— Говорят тебе, ешь первый, значит, ешь, — обиженно процедил Ли.

Сун Ган не стал больше возражать. Ухватив в правую руку палочки, он взял в левую судки и принялся за обед. Ли, вытянув шею, заглянул ему через плечо:

— Ты ешь Южную Корею.

Сун Ган рассмеялся. Он ел неторопливо, а Ли пускал рядом слюни, изнемогая от нетерпения. Услышав, как шумно сглатывает брат, Сун Ган остановился и отдал Ли судки:

— Ешь.

— Доешь сначала, — Ли оттолкнул свой обед. — Ты можешь побыстрее жевать, Сун Ган? А то и еду жуешь, как тюфяк.

Сун Ган разом запихнул в рот все, что оставалось, так, что щеки у него раздулись, как кожаные мячи. Ли взял судки и быстренько втянул все в себя, как пылесос. Когда он закончил, Сун Ган еще не проглотил то, чем был под завязку набит его рот. Ли сердечно похлопал брата по спине, помогая ему проглотить. Справившись, Сун Ган сперва отер рот, а потом промокнул слезы — он вдруг вспомнил, что завещала ему, умирая, мать. Увидев на глазах брата слезы, Бритый Ли испуганно спросил:

— Что с тобой, Сун Ган?

— Маму вспомнил… — пробормотал он. Ли застыл, как истукан. Поглядев на него, Сун Ган произнес: — Она все о тебе беспокоилась, велела мне глядеть за тобой. Я ей поклялся: если останется у меня последняя миска риса, я непременно накормлю ей тебя. А она качала головой и говорила, что последнюю миску нужно разделить пополам… — Указывая на опустевшие судки, он добавил: — Вот мы и делим.

Так, сидя перед воротами администрации, братья вновь вернулись в мучительное прошлое. Размазывая среди груд мусора слезы, они вспоминали, как, держась за руки, спустились с моста к автовокзалу и увидели под палящим летним солнцем мертвого Сун Фаньпина; как они, взявшись за руки, стояли перед автовокзалом до самой ночи, дожидаясь из Шанхая Ли Лань… Последней всплыла их дорога в деревню, когда братья везли на тачке мертвую Ли Лань к мужу.

Потом Ли осушил слезы и сказал:

— Тяжко же было нам с тобой в детстве.

Сун Ган тоже перестал плакать и кивнул:

— Все нас в детстве обижали почем зря.

— Сейчас куда лучше, — улыбнулся Бритый Ли. — Теперь уж никто не посмеет.

— Нет, не лучше, — запротестовал Сун Ган. — Сейчас совсем не лучше.

— Как это не лучше? — Ли обернулся и посмотрел на брата. — Ты женился на Линь Хун, чем тебе плохо? Вот уж правда — своего счастья не знаешь.

— Да я про тебя, — ответил Сун Ган.

— А что со мной не так? — Ли обернулся и окинул взглядом свои сокровища. — Мне тоже живется неплохо.

— Неплохо? Да у тебя и работы никакой нет.

— Это еще кто сказал? — расстроился Ли. — Забастовка — вот моя работа.

Сун Ган замотал головой и с горечью добавил:

— Как же ты будешь?

— Да не ссы, — как ни в чем не бывало отвечал Ли. — Выход есть всегда.

Сун Ган по-прежнему качал головой:

— Я уж испереживался весь.

— Че ты трепыхаешься? — сказал Ли. — Я и то не психую, тебе-то что?

Сун Ган вздохнул и замолчал. Тогда Ли принялся как ни в чем не бывало спрашивать про свой подарок — снес ли брат часы в починку? Сун Ган подобрал с земли судки, поднялся и сказал, что ему пора на завод. Оседлав велосипед, он взял в левую руку судки и, придерживая правой руль, покатил прочь. Увидев это, Ли невольно выпалил:

— Сун Ган, да ты и одной рукой водить умеешь?

Сун Ган улыбнулся и, обернувшись, прокричал:

— Да что одной! Могу совсем без рук.

Сказав это, он развел руки и, словно летящий, исчез за поворотом. Ли был поражен до глубины души. Он побежал вслед за братом с криком:

— Сун Ган! Ну ты даешь!

Весь следующий месяц Сун Ган приезжал в рабочие дни на обед к Бритому Ли со своими судками. Братья садились перед грудой старья и за разговорами и смехом уговаривали на двоих их содержимое. Сун Ган не решался сказать об этом Линь Хун. К ужину у него в животе уже бушевал целый ураган, но из страха, что жена что-то заподозрит, он боялся есть много и стал есть даже меньше, чем раньше. Обнаружив, что аппетит у мужа сдулся, Линь Хун стала озабоченно смотреть на Сун Гана и выспрашивать, все ли у него в порядке с самочувствием. Сун Ган мямлил в ответ, что стал меньше есть, но сил у него ничуть не убавилось — со здоровьем все прекрасно.

Слухами земля полнится, и через месяц Линь Хун узнала, в чем было дело. Одна работница с фабрики рассказала ей обо всем. За день до этого она взяла отгул и днем проходила мимо ворот уездной управы: там она увидела, как Бритый Ли с Сун Ганом восседают бок о бок посреди кучи хлама и едят один обед на двоих. На следующий день девушка, смеясь, рассказала Линь Хун, что они выглядят совсем как два голубка, лучше, чем муж с женой. Линь Хун как раз сидела у входа в цех со своими судками. Услышав это, она изменилась в лице, отложила еду и быстрым шагом вышла с фабрики.

К тому моменту, когда она доковыляла до здания администрации, братья уже поели и, сидя на земле, улыбались друг другу, а Бритый Ли что-то вещал во весь голос. С каменным лицом она подошла к ним вплотную. Ли заметил Линь Хун, вскочил с земли и тепло сказал:

— О, Линь Хун, и ты пришла…

Сун Ган тут же побелел, как полотно. Линь Хун бросила на него холодный взгляд, развернулась и пошла прочь. Ли успел только выудить из груды старья газету и собирался постелись ее на земле для Линь Хун. Обернувшись, он увидел, что она уходит, и разочарованно прогудел:

— Пришла и сразу уходишь?

Сун Ган стоял столбом, не зная, что делать. Только заметив, что Линь Хун отошла уже далеко, он вспомнил, что нужно догнать ее. Сун Ган тут же запрыгнул на велосипед и полетел следом. Линь Хун сосредоточенно шла вперед. Она услышала, как сзади приближается велосипед мужа и как тот тихо зовет ее сесть на заднее сиденье. Линь Хун, вскинув голову, продолжала шагать не глядя по сторонам, словно ничего не слышала, словно Сун Гана не существовало в помине. Он не решился снова заговорить с женой, а соскочил с седла и молча побрел сзади, толкая велосипед рядом. Так они безмолвно брели по лючжэньским улицам, будто двое незнакомцев. Много народу видело тогда это. Все останавливались и с любопытством провожали их глазами. Было понятно, что Линь Хун с Сун Ганом поссорились, а наши лючжэньские страсть как охочи до чужих дел. Кто-то окликал Линь Хун по имени, но она не отвечала — ни кивка, ни улыбки. Другие пытались окликнуть Сун Гана, но и он молчал, только улыбался и кивал, только вот его улыбка выглядела чуднее не бывает. Стихоплет Чжао тоже оказался тогда на улице и, не упуская момента, ткнул в Сун Гана пальцем, обращаясь к народу: