Юй Хуа - Братья

Ли, оседлав стул, глядел, как неторопливо перекладывают они наличность в сумки. Он был очень доволен таким отношением и даже похвалил их:

— Вот она, зрелость.

Зубодер с Мороженщиком сдержанно улыбнулись и спокойно уселись рядом. Бритый Ли опустил черепушку и задумался. Потом он вскинул голову и произнес:

— Вот правильно говорят: есть купцы, а есть коробейники. Кто сидит на одном месте, тот и барин, тот дела и делает. А если бегать туда-сюда, большой бизнес не забацаешь.

Потом он рассказал акционерам, что сейчас его бизнес цветет и пахнет. Торговля мусором еще жива, на фабрике работает все больше народу, рестораны со спа-салоном процветают, да и пара объектов недвижимости имеется, а сам он мельтешит целыми днями, как мальчик на побегушках — везде нужно поспеть с проверкой. Сейчас-то он еще справляется, а вот если предприятий станет штук сорок или четыреста, то тут даже на истребителе F-16 не поспеешь. Он ведь думал, что наворотил уже больших дел, а оказывается — все коробейник. Размахивая руками, Бритый Ли вскочил и решительно объявил акционерам, что решил стать настоящим «купцом» — как Цинь Шихуан, объединивший Китай, он создаст холдинг, в который войдет все скопом. Тогда он засядет в офисе и станет вершить дела централизованно. А с проверкой можно будет только иногда наведываться. Увидев, что собеседники закивали, он спросил:

— Вот вы знаете, почему Цинь Шихуан объединил Китай?

Зубодер с Мороженщиком переглянулись и замотали головами:

— Нет.

— Все потому, — с довольным видом объявил Ли, — что этот прохвост решил намутить больших делов, решил больше не бегать, как коробейник, а процветать, как купец.

Услышав это, Зубодер с Мороженщиком залились краской.

— А с нами что будет? — спросили они.

— А вы станете акционерами холдинга и членами его правления, — ответил Ли и добавил: — А я буду председателем правления и генеральным директором.

Акционеры переглянулись и засмеялись.

— А визитки у нас будут? — с улыбкой спросил Мороженщик.

— Ну конечно, — радостно подтвердил Ли. — Если захотите себе еще какую должность, то можно подумать над заместителем генерального.

— Да! — выдохнул Зубодер. Потом он повернулся к Мороженщику со словами: — Лучше должностью больше, чем должностью меньше.

— Это точно, — кивнул Мороженщик. — А еще какие должности есть? — спросил он у Ли.

— Больше нету, — разозлился тот. — Откуда я столько возьму?

Заметив, что Ли недоволен, Зубодер пнул Мороженщика:

— Ну, нельзя ж так наседать.

Получив новые почетные звания, Зубодер с Мороженщиком обзавелись визитками даже раньше, чем Бритый Ли. Они встали посередь улицы и стали раздавать карточки всем подряд, как рекламные листовки.

Кузнец с Точильщиком тоже получили от них по визитке. Когда Портной продался Бритому Ли, Точильщик остался без приятеля — пришлось ему заново искать дружбы Кузнеца. Поглядев на визитки, он сказал Кузнецу, что эти два мудака раздают бумажки почем зря, даже курам с шавками раздали.

Наш дельный Кузнец был вторым человеком в поселке, кто разбогател вслед за Бритым Ли. Глядя, как жизнь в Лючжэни становится все лучше и лучше и как богатеют один за другим окрестные крестьяне, он понял, что железками больше не заработаешь. Тогда Кузнец перестал ковать свои кухонные ножи, мотыги и косы. В один прекрасный день его лавка вдруг превратилась в магазин, где продавались ножи на любой вкус.

Не пьющий и не курящий Кузнец бодро встал за прилавок. Его толстые грубые руки на удивление ловко научились пересчитывать купюры — быстрее, чем у иного операциониста в банке. Он молниеносным движением слюнил палец, и деньги так и летали у него в руках, словно в банковской машинке.

Клиентов у Точильщика тоже становилось все меньше, а как только открылся магазин Кузнеца, они пропали вовсе. Точильщик был зол как черт. Он считал, что Кузнец вырвал у него кусок хлеба изо рта, и разорвал с ним все отношения. Так кончилась дружба Кузнеца с Точильщиком.

Едва дело Кузнеца пошло в гору, Точильщик вынужден был закрыть свою лавку. Теперь он целыми днями шлялся по улицам без дела. Там его часто встречали Мороженщик с Зубодером, тоже не знавшие, чем себя занять. Так они снова стакнулись вместе. Точильщик, скрежеща зубами, честил Кузнеца: сперва за то, что тот помешал ему вложиться в бизнес, потом за то, что отнял у него дело и заставил закрыть лавку, принадлежавшую еще его деду, после чего сам несчастный Гуань оказался на улице.

Зубодер с Мороженщиком выражали живейшее сочувствие. Старый Ван даже предложил своему приятелю:

— Может, пойти к Ли, попросить его пристроить Гуаня?

— Что за нужда беспокоить генерального? — отвечал Зубодер. — Мы с тобой оба замы. Уж за воротами смотреть мы его и сами устроим.

— Чтоб я на воротах сидел? Идите в жопу, — гневно закричал Точильщик. — Да если б я тогда не сплоховал, тоже был бы сейчас и акционером, и заместителем генерального. Еще бы раньше вас был.

Сказав это, он, шипя, побрел прочь. Мороженщик озадаченно посмотрел на Зубодера, а тот только отмахнулся:

— А, кусает руку, которая кормит!

Предаваясь мыслям о пережитых мучениях, Точильщик решил, что раз нет ему жизни в Лючжэни, почему б не попробовать себя где-то еще? Тут он вспомнил, как Ли, первый раз отправившись в Шанхай, потерпел полный крах, а во второй раз, после Японии, вернулся богачом. Тогда Точильщик решил, что чем дальше он заберется, тем лучше. Сложив вещички, он побрел по главной улице поселка прямиком к автовокзалу.

Стояла теплая весенняя пора, цвели цветы. Точильщик с чемоданом и рюкзаком за плечами шел, исполненный самых дерзновенных чувств, а его отец — старый Точильщик — жалко ковылял с клюкой следом. Уезжая, сын наобещал ему с три короба: сказал, что поедет по миру куда дальше Бритого Ли, увидит куда больше и вернется куда опытней и куда богаче. Старый согбенный Точильщик, не поспевая за сыном, отставал все сильнее и умолял его не уезжать.

— Да у тебя на роду написано: не быть тебе богачом. Другие, может, чего и заработают, а ты нет, — хрипел он.

Но Гуань делал вид, что не слышит. Он в высоком порыве помахал на прощание лючжэньцам. Народ решил, что Точильщик собрался не иначе как в Америку или в Европу. Все закричали «браво!» и стали выяснять, куда он поедет сначала. Народ ждало глубокое разочарование.

— Сперва махну на Хайнань*, - ответил Точильщик.

— Да это не дальше, чем Япония, — загудел народ.

— Верно, но намного дальше, чем Шанхай, — парировал Точильщик.

Только когда автобус Точильщика выехал с автовокзала, старый Гуань доковылял до места. Вцепившись обеими руками в клюку, он глядел на клубящуюся пыль и, заливаясь слезами, говорил: