Юй Хуа - Братья

В те дни Сун Фаньпин совсем не высыпался. Он часто просыпался ночью от криков Ли Лань, вставал и шел во двор по воду, мочил в холодной воде полотенце, выжимал его и клал жене на лоб. Тогда Ли Лань становилось намного легче. Сун Фаньпин, точно сиделка у постели лихорадящего больного, по нескольку раз за ночь вставал поменять Ли Лань полотенце. Он считал, что Ли Лань нужно лечь в больницу и хорошенько пролечиться разок, только не у наших никудышных уездных врачей. Сидя за обеденным столом, Сун Фаньпин чуть не каждую неделю писал по письму своей сестре в Шанхай, чтобы та скорей разузнала про какую-нибудь больницу. В письмах всегда было слово «безотлагательно», а в конце стояла целая шеренга восклицательных знаков.

Через два месяца его сестра наконец-то ответила. Она писала, что уже договорилась в одной больнице, но требуется еще бумага о переводе от наших лючжэньских врачей. В тот день Ли Лань на себе испытала, какой удивительный у нее муж. Сун Фаньпин отпросился на полдня из школы и после обеда пошел с женой на шелковую фабрику. Он собирался поговорить с директором, чтоб тот согласился отпустить Ли Лань в Шанхай подлечить ее мигрень. Робкая Ли Лань никогда не брала отпуска по болезни и, доведя Сун Фаньпина до дверей конторы, стала умолять его пойти без нее, потому что она не решалась войти. Муж улыбнулся, кивнул и попросил Ли Лань дожидаться снаружи добрых вестей, а сам вошел внутрь.

Сун Фаньпин был в нашей Лючжэни человек известный. Слава о его потрясающем броске разошлась по всем дворам, и когда он представился директору фабрики, то тот, не дав ему договорить, махнул рукой и сказал, что знает, кто он — тот самый игрок, забросивший мяч в корзину. Потом они уж говорили, как старые друзья, и проболтали больше часу, так что Сун Фаньпин чуть было не забыл, что жена дожидается его у двери. Ли Лань снаружи заслушалась их разговором. Потом, через много лет, вспоминая о своем муже, она с чувством говорила:

— Такой красноречивый!

Когда директор с Сун Фаньпином вышли наружу, то директор не только согласился отпустить Ли Лань лечиться в Шанхай, но и сказал ей, чтоб в Шанхае она ни о чем не беспокоилась, лечилась как следует, а если будут какие проблемы, чтоб обращалась на фабрику, там все помогут устроить.

Потом Сун Фаньпин, вооружившись красноречием, так поразившим Ли Лань, отправился в больницу и, действуя по заведенной схеме, принялся болтать с молодым врачом о чем придется. Сун Фаньпин знал все обо всем, и их разговор переходил с одной темы на другую, но они всегда сходились к единому мнению. Они говорили увлеченно, брызгая слюной во все стороны. Ли Лань сидела рядом и слушала их, застыв от изумления. Она забыла о собственной боли и радостно глядела на Сун Фаньпина. Ли Лань и подумать не могла, что мужчина, с которым она прожила больше года, окажется таким талантливым. Когда они получили документы, молодой врач, не наговорившись, проводил их до ворот и пожал Сун Фаньпину на прощание руку. Он сказал, что встретил родственную душу и непременно зайдет как-нибудь вечером с бутылочкой шаосинского и парой закусок попроще поговорить, да не просто поговорить, а выговорить все, что накипело.

На обратном пути Ли Лань светилась от счастья. Она то и дело касалась легонько руки Сун Фаньпина, и когда Сун Фаньпин оглядывался на нее, то видел, огонь в глазах жены горел, словно пламя в раскаленной топке. Вернувшись домой, Ли Лань потянула Сун Фаньпина в комнату, закрыла дверь, крепко-крепко обняла его, прижавшись лицом к широкой мужниной груди, и слезы счастья намочили его одежду.

С тех пор как ее прежний муж утоп в сточной канаве, робкая Ли Лань приучилась ни в грош себя не ставить, жить в горьком одиночестве, а теперь Сун Фаньпин подарил ей счастье, о котором она и мечтать не смела, и, что было гораздо важнее, теперь у нее появилась опора. Эта опора в ее глазах была такой мощной, что она решила: впредь ей уже не нужно будет ходить с низко опущенной головой, ведь Сун Фаньпин заставил ее гордо вскинуть голову.

Сун Фаньпин не мог взять в толк, отчего она так разволновалась. Он с улыбкой отстранил ее и спросил, что случилось. Ли Лань, помотав головой, не произнесла ни слова, а только крепче прижалась к нему. Только когда Бритый Ли с Сун Ганом закричали снаружи, что они проголодались! проголодались! проголодались! Ли Лань ослабила руки. Сун Фаньпин спросил ее, почему она плакала. Она смущенно отвернулась, распахнула двери и быстро вышла.

На следующий день Ли Лань уезжала на автобусе в Шанхай. После обеда все вышли из дому, в руках у Сун Фаньпина был серый вещмешок, который он купил в Шанхае, когда женился первый раз. На боку мешка темно-красным было напечатано слово «Шанхай». Все оделись в чистое и пошли сперва в фотоателье. Больше года назад, на следующий день после свадьбы, Сун Фаньпин уже приходил сниматься, но из-за разбитого носа и заплывших глаз так ничего и не вышло. Потом он забыл про это дело, а теперь, когда Ли Лань собралась лечиться в Шанхай, снова вспомнил про фото.

Они вчетвером пришли в фотоателье, и тут Сун Фаньпин вновь удивил свою жену. Знавший все обо всем, он вдруг взялся руководить фотографом, рассказывая тому, как нужно ставить свет, чтобы на лицах у всех четверых не было теней. Фотограф послушался, стал двигать торшеры и кивать Сун Фаньпину. Когда свет был расставлен, Сун Фаньпин заглянул в объектив и велел мастеру подвинуть еще немного лампу. Потом он сказал детям, как надо поднять головы и как улыбнуться. Он усадил малолетнего Ли с Сун Ганом посередине, Ли Лань — сбоку от себя, а сам сел рядом с Ли. Велел им всем смотреть на фотографа и, не дав тому посчитать, сам взялся за счет:

— Раз, два, три — улыбаемся!

Фотограф нажал на кнопку, и их улыбающиеся лица отпечатались на черно-белой фотографии. Заплатив, Сун Фаньпин аккуратно вложил голубенькую квитанцию в бумажник и обернулся сказать детям, что через неделю можно уже будет прийти за фото. Потом он подхватил серый вещмешок и повел жену на автовокзал.

В зале ожидания они сели на лавку, и Сун Фаньпин несколько раз описал Ли Лань внешность своей сестры. Он сказал, что сестра будет ждать справа от выхода и что в письме он попросил ее держать в руках газету «Цзефан жибао»*. Сун Фаньпин говорил и говорил, а напротив стоял торговец со связкой сахарного тростника и расхваливал свой товар, так что дети запрокинули в надежде головы, жалобно глядя на родителей.

Обычно Ли Лань экономила и не покупала ничего съестного, но тогда, подумав о скором расставании с детьми, она купила им целую палку тростника. Мальчишки увидели, как торговец счистил с него верхний слой и как он с хрустом разрубил стебель на четыре куска, а потом они уже перестали слышать, о чем говорили родители, — знай себе хрустели сахарным стеблем.