Юй Хуа - Братья

В конце концов на мосту появился старик с поросенком. К тому моменту Ли уже не питал никаких надежд и думал, что ему придется, как марафонцу, самому бежать в деревню. Но старик оказался как раз оттуда, откуда нужно. Бритый Ли завопил, умоляя его передать весточку Сун Гану, чтобы тот скорей приходил в поселок:

— Очень срочное дело. Пусть разыщет Бритого Ли.

Сун Ган пришел рано утром и постучал в дверь комнаты брата. Тот всю ночь, не смыкая глаз, провел в больнице и, когда Сун Ган забарабанил в дверь, только что уснул. В смутном полусне он растворил дверь. Переросший его уже на голову Сун Ган нервно спросил:

— Что случилось?

Ли, растирая руками глаза, ответил:

— Мама долго не протянет. Она хочет видеть тебя. Иди скорей, я посплю немного и приду.

Сун Ган развернулся и побежал в больницу, а Ли закрыл дверь и стал дрыхнуть дальше. Он хотел поспать совсем чуть-чуть, но от многодневной усталости прохрапел аж до обеда. Когда он встал и пришел в больничный покой, то застал там удивительную сцену: Ли Лань самым неожиданным образом села и говорила громче, чем за день до того, а Сун Ган сидел на табуретке рядом и рассказывал про свои деревенские дела. Бритый Ли подумал, что от вида Сун Гана мать словно бы стала вполовину здоровее. Он не знал, что то было временное улучшение. Перед концом жизни Ли Лань внезапно собралась с силами. Увидев Ли, она улыбнулась и заботливо сказала:

— Как ты отощал.

Ли Лань призналась, что стосковалась по дому, и сказала врачу, что сегодня она чувствует себя намного лучше; теперь, когда оба сына с ней, ей хотелось бы наведаться домой. Врач, который знал, что ей осталось недолго, решил, что сходить домой можно, и кивнул в знак согласия, только предупредил братьев, что им нужно обернуться за два часа.

Сун Ган, который был выше Бритого Ли на целую голову, на спине вынес Ли Лань из больницы. Они пошли вдоль по улицам, и глаза Ли Лань, словно глаза ребенка, удивленно глядели на прохожих и дома. Какие-то попадавшиеся по дороге знакомые спрашивали ее, чувствует ли она себя лучше. Ли Лань казалась ужасно счастливой и отвечала, что ей немного полегче. Когда они прошли стадион с лампами, она вновь вспомнила Сун Фаньпина и, сжимая руками плечи Сун Гана, радостно сказала:

— Сун Ган, ты становишься все больше похож на папу.

Вернувшись домой, Ли Лань с любовью оглядела стол, табуретки и шкафы, с любовью окинула взглядом стены и окна, с любовью посмотрела на паутину под потолком и пылинки на поверхности стола.

Ее взгляд впитывал все, как губка воду. Она опустилась на табуретку, а Сун Ган встал сзади, чтоб поддержать ее. Ли Лань попросила Ли принести ей тряпку и принялась тщательно протирать стол, приговаривая:

— Как хорошо вернуться домой.

Потом она почувствовала ужасную усталость. Сыновья помогли ей опуститься на кровать. Ли Лань закрыла глаза и словно бы погрузилась в сон. Через какое-то время она раскрыла глаза, велела детям сесть в рядок перед кроватью, как школьникам, и слабым голосом произнесла:

— Я умираю…

Сун Ган завыл. Бритый Ли тоже, опустив голову, принялся размазывать слезы. Ли Лань сказала сыновьям:

— Не плачьте, не плачьте, сыночки…

Сун Ган послушно кивнул и перестал плакать. Ли тоже вскинул голову. А мать продолжила:

— Я уже заказала гроб. Похороните меня рядом с папой. Я говорила, что приду к нему, когда вы вырастете. Так простите меня, не дождаться мне…

Сун Ган заплакал навзрыд, и от этого Бритый Ли снова опустил голову, растирая слезы. Ли Лань повторила:

— Не плачьте, не плачьте.

Сун Ган обтер слезы и сдержал свой плач, но голова Бритого Ли по-прежнему осталась опущенной на грудь. Ли Лань улыбнулась:

— У меня тело сейчас чистое, как помру, не надо снова обмывать. Одежда главное, чтоб была чистая, только свитер не надевайте. На свитере много узелков, запутаюсь в них на том свете. Лучше наденьте хлопковую кофту…

Устав говорить, Ли Лань опять закрыла глаза и поспала немного. Минут через десять ее глаза вновь распахнулись:

— Я только что слышала, как ваш папа звал меня.

Ли Лань сладко улыбнулась, велела Сун Гану вытащить из-под кровати деревянный ящик и достать из него вещи. Когда братья раскрыли ящик, то нашли в нем сверток с землей, залитой кровью Сун Фаньпина, носовой платок, в который были завернуты те самые древние палочки, и три семейных фотографии. Мать сказала, что две из них — для Ли и Сун Гана и что они должны непременно беречь снимки как зеницу ока. Потом, когда они женятся и обзаведутся семьями, каждому достанется по фотографии. Оставшийся снимок она собиралась взять на тот свет показать Сун Фаньпину. Ли Лань сказала:

— Он не успел поглядеть на него.

Палочки она тоже хотела забрать с собой и пропитанную кровью землю тоже. Ли Лань произнесла:

— Когда я улягусь в гроб, посыпьте меня этой землей…

Сказав это, она велела сыновьям помочь ей приподняться и запустить руку в землю. За семь лет, что прошли с тех пор, окровавленная земля стала совсем черной. Ее рука шарила внутри, а губы шептали:

— Внутри так тепло. — Ли Лань сладко улыбнулась со словами: — Скоро я свижусь уже с вашим папой. Я так рада. Семь лет, семь лет я ждала его, мне так много нужно ему рассказать о Сун Гане и о Бритом Ли — за несколько дней всего не расскажешь. — Взглянув на сыновей, она вдруг заплакала: — Как же вы будете-то? Одному пятнадцать, другому шестнадцать… Сыночки, вы должны хорошенько позаботиться о себе, вы же братья, вам надо смотреть друг за другом…

Сказав это, она закрыла глаза и будто бы уснула ненадолго. Когда глаза ее вновь раскрылись, она послала Ли на улицу купить несколько пирожков. Отослав его, Ли Лань схватила Сун Гана за руку и произнесла свое последнее наставление:

— Сун Ган, Бритый Ли — твой младший брат, ты должен всю жизнь заботиться о нем… Сун Ган, о тебе я не беспокоюсь, я о нем беспокоюсь. Если он будет вести себя как следует, то добьется больших успехов, а если пойдет по кривой дорожке, то, боюсь, посадят его… Сун Ган, ты должен вместо меня присматривать за ним, чтоб он не пошел по кривой дорожке. Сун Ган, ты должен обещать мне: что бы он ни натворил, ты все равно будешь заботиться о нем…

Сун Ган, растирая слезы, сказал:

— Мама, успокойся, я буду всю жизнь заботиться о нем. Останется у меня последняя миска риса — я непременно накормлю ей Бритого Ли, останется последняя рубаха — непременно отдам ее тоже.

Ли Лань, заливаясь слезами, покачала головой:

— Последнюю миску нужно разделить между вами, братьями. Последнюю рубаху — носить вам по очереди.

Это был последний день в жизни Ли Лань. Она проспала в своей кровати до сумерек. Проснувшись, мать услышала, как Бритый Ли шепотом разговаривает с Сун Ганом. Свет вечернего солнца вливался в окно, и в комнате все было ярко-алым. Шепот детей показался ей близким и сердечным, и она легонько улыбнулась. Потом Ли Лань тихо сказала, что пора возвращаться в больницу.