Нэнси Митфорд - Любовь в холодном климате

— О, Дэви, не говори так. Это так страшно.

Седрик, который не знал и не любил Полли, и которому было безразлично, счастлива ли она, сказал:

— Дэви, дорогой, вы слишком торопитесь. Повествование начинается отсюда: вы сошли с корабля на пристань…

— Я сошел на пристань в Сиракузах, предварительно предупредив их из Афин, что приеду на один вечер, и они встретили меня на набережной с деревенским такси. У них нет собственного автомобиля.

— Важная деталь. Как они были одеты?

— Полли в простом синем платье из хлопка, а Малыш в шортах.

— Так ты видел колени Малыша? — сказала я.

— С ними все в порядке, — ответил Дэви, как обычно заступаясь за Безобразника.

— А что же Полли? Красивая?

— Уже не такая красивая, — Седрик радостно встрепенулся, услышав эту новость, — и раздражительная. Ей ничего не нравится. Ненавидит иностранцев, не может выучить язык, жалуется, что служанка крадет ее чулки.

— Вы опять торопитесь, мы все еще в такси, вы не можете переходить к чулкам. Как далеко они от Сиракуз?

— В часе езды, в очень красивом месте. Вилла расположена на юго-восточном склоне с видом на оливковые деревья, виноградники и зонтичные сосны. Банальный средиземноморский вид, но он никогда не может надоесть. Они наняли дом с мебелью и с прислугой и непрерывно на него жаловались, это занимает все их мысли, в самом деле. Я согласен, что там не очень уютно зимой, отопления нет, камины дымят, ванна никогда не бывает горячей, из окон дует и так далее. Итальянские дома рассчитаны на теплую погоду, а на Сицилии зимой бывает холодно. Внутри довольно отвратительно, шторы цвета хаки [24] RGB код цвета: 806B2A или на палитре: 128, 107, 42 (по данным сайта m-e-t-r.ru ) и мореный дуб удручают, если пробыть в помещении слишком долго. Но в это время года там идеально, можно жить на террасе под крышей из винограда и бугенвиллий. Я никогда не видел такого прекрасного места — повсюду огромные кадки с геранью, божественно.

— О, мой дорогой, я просто влюбился в это место. Жаль, что мы не можем уезжать туда иногда.

— Я так и делаю, я люблю Сицилию. Думаю, что они были разочарованы, — продолжал Дэви, — мне показалось, они очень тоскуют по дому. Ну, мы прибыли как раз к обеду, и я изо всех сил торопился покончить с едой (итальянская пища такая жирная).

— О чем вы разговаривали?

— Ну знаете, на самом деле это был один сплошной протяжный вопль о том, как все трудно, все дороже, чем они ожидали, и какие ненадежные эти деревенские люди, они говорят «да, да», но ничего не делается, и что они предполагали питаться овощами с огорода и потому наняли садовника, но на самом деле все приходится покупать, потому что садовник наверняка продает овощи в деревню, что в доме даже не было чайника и одеяла были тонкими и жесткими, как доски, и не работал ни один из электрических выключателей и около кроватей нет ламп. Обычные жалобы жильцов меблированного дома, я слышал их сотни раз. После завтрака стало очень жарко, и Полли ушла к себе в комнату, она жары не любит, а я остался с Малышом на террасе, и вот тогда я действительно понял, где земля закругляется. Ну, могу сказать, что нехорошо, конечно, пробуждать сексуальные инстинкты в маленьких девочках, но Малыша постигла страшная кара. Видите ли, у них нет совершенно ничего общего, кроме поливки герани, в результате цветы просто заливают водой, половина уже сгнила. Я указал им на это. Ему совершенно не с кем поговорить, нет ни клуба, ни соседей, ни Лондонской библиотеки, и, прежде всего, нет Сони, чтобы держать его в тонусе. Я не ожидал, что он когда-нибудь поймет, сколь многим был ей обязан. Полли не может составить ему компанию, она постоянно на нервах. Она совершенная островитянка, вы знаете, ей ничто там не подходит, она ненавидит это место, этих людей, даже этот климат. Малыш, по крайней мере, космополитичен, прекрасно говорит на итальянском, интересуется местным фольклором и тому подобное, но ему трудно жить в полном одиночестве, а Полли его обескураживает. Ей там все отвратительно, и она жаждет вернуться в Англию.

— Забавно, что она стала такой правоверной англичанкой, когда подумаешь, что она пять лет провела в Индии.

— Мое дорогое дитя, дворецкий был величественнее и климат жарче, но в сущности дворец вице-короля мало чем отличался от Хэмптон-парка. Пожалуй, дворец был даже менее космополитичным, и, конечно, она была совершенно не подготовлена к домашнему хозяйству на Сицилии. Нет, она просто ненавидит его, так что бедняга Малыш месяцами живет в молчании с капризной маленькой девочкой на руках. Ненамного лучше тюремного заключения, согласитесь.

— Я тут подумал, — сказал Седрик, — он ведь любит князей. А на Сицилии полно просто божественных князей.

— Может быть, они и божественные, но они все далеко. Кроме того, итальянские князья не в счет после французских и английских герцогов.

— Не согласен, нет никого грандиознее Пинчио. Но если они не годятся, и если у него есть средства на жизнь за границей, то почему бы им не выбрать Париж? Там достаточно правильных герцогов — не меньше пятидесяти — знаете, де Супп рассказал мне один раз, что они способны говорить только друг о друге, это был бы выход.

— Мой дорогой Седрик, они очень бедны. Они не могут себе позволить даже жизнь в Англии, не говоря уже о Париже. Вот почему они все еще на Сицилии, иначе они устремились бы домой со скоростью пули. Малыш потерял деньги при крахе биржи прошлой осенью, он сказал мне, что если бы не Силкин, они остались бы без гроша в кармане. О, дорогой, если подумать, насколько богатой могла бы быть Полли…

— Как жестоко, — откликнулся Седрик. — Понимаю, понимаю.

— Во всяком случае, это шокирующая история показывает, до чего может довести человека добрый старый секс. Я никогда не видел, чтобы человек так радовался, как Малыш при виде меня — как собака на охоте. Он хотел обсудить каждую мелочь, что здесь случилась — вы можете себе представить, как ему скучно и одиноко, бедняге.

Но я думала о Полли. Если Малышу с ней скучно и одиноко, она не могла быть счастлива. Успех или провал человеческих отношений зависит от атмосферы, которую один человек создает для другого, какую атмосферу может создать разочарованная Полли? Ее обаяние состояло в ее красоте, но мы знаем, как быстро мужья привыкают к красоте жены, их сердце уже не замирает от ее созерцания, она уже не кажется загадкой сфинкса, какой была в первые свои дни в Алконли, когда ее мечта о Малыше делала Полли неотразимой. Но ее загадка была решена, и если счастье Полли напрямую зависело от ее удобного быта, мадам Риты, Дебенхайма и парикмахера, ей, имеющей слишком мало жизненных сил, чтобы найти для себя новые интересы, неизбежно было погрузится в пучину житейских неурядиц. Она не смогла бы найти утешение ни в сицилийском фольклоре, на в итальянских аристократах.