Пип Уильямс - Потерянные слова

Я вспомнила слово лилия . Тогда, в детстве, я думала, что, если спасу листочек из огня, я спасу память о своей матери. Я не имела права уничтожать то, что война значила для Филлис Кэмпбелл и для тех бельгийских женщин. Люди должны знать не только о воинской славе и подвигах мужчин, но и о том, что происходило с женщинами. Я вернулась к столу, открыла книгу и дрожащей рукой снова заполнила листочки цитатами.

Если война меняла характер людей, она, несомненно, изменит и характер слов. Но так много английских слов было уже напечатано. Мы приближались к концу.

«Я думаю, что война найдет свою дорогу в последние тома, — сказал мистер Свитмен, когда мы с ним это обсуждали. — Об этом позаботятся поэты. Они умеют добавить к значениям новые оттенки».

5 июня 1915

Моя дорогая миссис Оуэн!

Не представляю, как называть тебя иначе, чем Эсме, но в виде исключения мне захотелось обратиться к тебе как к взрослой женщине, которой ты стала. Я не придаю особого значения браку, но твое замужество с Гаретом правильное во всех отношениях, и если бы все брачные союзы были такими же хорошими, возможно, я бы изменила свое мнение об институте семьи.

Может быть, ты думаешь, что последние месяцы мое перо отдыхает, но, уверяю, это не так. Каждый день после твоей свадьбы у меня возникает желание написать твоему отцу и рассказать, какой прелестной невестой ты была, как гармонично смотрелась в церкви рядом с Гаретом, держа нежный букет ландышей в своих руках.

Я писала твоему отцу на протяжении сорока лет, и мне сложно расстаться с этой привычкой. Я пыталась, но поняла, что не могу нормально мыслить без перспективы здравых рассуждений твоего отца. Мне не стыдно признаться (и я надеюсь, что никак не обижу тебя), что я решила продолжить свою переписку с Гарри. Твоя свадьба подтолкнула меня к этому. Кому еще описывать тот день во всех его славных мелочах? В общем, когда я говорю, что захотела написать твоему отцу, это значит, что я ему уже написала. И он не молчит в моей голове, Эсме.

Он был бы очарован твоим решением бросить свадебный букет, хотя большинство присутствующих женщин были замужними или старыми девами. Какой был сюрприз, когда ты повернулась к нам спиной! Я видела, как ты вытащила из букета маленькую веточку себе на память, и знала, что последует дальше. Я надеялась, что девочки-переплетчицы не упустят свой шанс, но, когда букет вылетел из твоих рук, было сразу понятно, где он приземлится. Мы с Лиззи растерялись: ни одна из нас не осмелилась быть той, которая поймает букет, но и никто из нас не хотел, чтобы он упал на землю. Я видела смущение Лиззи и решила избавить ее от страданий. Должна признать головокружительность момента (хотя и без сожалений). Цветы были моими милыми попутчиками, когда я возвращалась обратно в Бат.

Сегодня я возвращаю цветы тебе. Они засушены, и ты можешь хранить их так, как тебе хочется. Я думаю, что ты их будешь использовать вместо закладок. Что может быть лучше, чем открыть книгу, которой ты позволила томиться месяцами или даже годами, и погрузиться в воспоминания о счастливом дне? Конечно, можно разместить их под стеклом и повесить рядом со свадебной фотографией, но я полагаю, что твой вкус намного лучше.

Письма твоему отцу были не единственным времяпровождением после твоей свадьбы. Как ты знаешь, здоровье Джеймса Мюррея оставляет желать лучшего, и я работала с гранками не поднимая головы. Я ценю доверие Джеймса, которое он мне оказывает, но хочу просить учредителей о небольшой стипендии за свой вклад. С каждым годом он увеличивается, и упоминания моего имени в благодарностях мне уже недостаточно. Бет очень воодушевилась этой идеей и даже помогла мне написать письмо с прошением, но я пока не буду его отправлять. В данных обстоятельствах моя просьба будет выглядеть корыстно, поэтому я буду продолжать работать дальше, как все.

Не хочу заканчивать письмо без упоминания о предстоящей отправке Гарета на фронт. Это будет испытанием для тебя, моя дорогая, как и для многих других. Пожалуйста, не забывай меня. Пиши мне письма, приезжай в гости, проси о помощи, если потребуется. Занимай себя работой — я не могу переоценить преимущества напряженного трудового дня для беспокойного ума и одинокого сердца.

Лиззи просунула голову в дверь Скриптория.

— Ты почему еще здесь? Уже начало восьмого.

— Я проверяю записи для слова twilight [57] Сумерки. . Доктор Мюррей хочет закончить букву Т до конца месяца. Это невозможно, но мы стараемся.

— Не думаю, что ты сидишь здесь ради этого, — сказала Лиззи.

— Знаешь, чем я занимаюсь, когда прихожу домой? Вяжу носки для солдат. Первую пару вязала почти три недели, и, когда Гарет примерил их, он сказал, что они такие тугие, что его через неделю отправят домой с гангреной. Он считает, что я сделала так нарочно.

— Так и есть?

— Смешно. Нет, я просто ненавижу вязание, а вязание ненавидит меня. Я уже связала пять пар, но они выглядят еще хуже. Мне просто нужно себя чем-то занять, иначе я сойду с ума от беспокойства, что Гарета отправят за границу, — сказала я. — Мечтаю каждый вечер падать с ног от усталости и засыпать без единой мысли.

— Это не та мечта, которая может исполниться, Эссимей. Ты больше не думала о том, чтобы стать волонтером?

— Думала, но я не смогу заставить себя сидеть с ранеными. Как представлю себе это, у них у всех лицо Гарета.

— Им всегда нужны женщины, чтобы сматывать бинты или еще что-то, — ответила Лиззи. — И я слышала, мужчины любят поболтать, если у собеседника оказывается симпатичное личико. Если будешь держать уши открытыми, возможно, поймаешь пару новых слов.

— Я подумаю еще, — сказала я.

— Ты разговаривал с Лиззи? — спросила я Гарета.

Его отпустили на полдня, и он приехал из Каули после обеда. Мы ели бутерброды у моста Уолтон. Он сделал вид, что не услышал мой вопрос.

— Сэм работал у нас в Издательстве, — сказал Гарет, — но сам он родом с севера. Он будет рад, если его кто-нибудь навестит.

— А в Издательстве у него нет друзей?

— Я его друг, но у меня едва хватает времени, чтобы видеть тебя. А другие… Они все еще во Франции.

Все еще во Франции. Живые или мертвые?

— Сэм тебя помнит, — продолжал Гарет. — Назвал меня счастливчиком. Я сказал ему, что попрошу тебя прийти к нему.

Редклиффский госпиталь мало чем изменился с тех пор, как папа был там, разве что теперь палаты были забиты молодыми, а не старыми. Это были рядовые солдаты. У некоторых еще оставались и конечности, и юмор, у других уже не было ни того, ни другого. Те, кто мог, улыбались и отпускали шуточки. Ни в ком из них я не увидела лица Гарета, и мне стало стыдно, что я так долго оставалась безучастной.