Виктория Витус - И еще была любовь [litres самиздат]

И как приятно было видеть в детской лаборатории взрослых мужчин в лётной форме – приезжая домой, ученики обязательно заходили к своему Борисычу, показавшему им дорогу в небо.

***

Черная металлическая вазочка возле унитаза нужна была именно в этом месте – в ней стояли сухие цветы, украшающие ванную комнату. Но в комнате, на полке с двумя черными слониками из эбенового дерева, она тоже смотрелась бы неплохо. Вопрос казался неразрешим до тех пор, пока в универмаге мне не попалась другая вазочка. Веселенькая – желтая, с розовыми разводами она прямо-таки радовала глаз. И тогда черная вазочка – с арабской вязью, отправилась к слоникам, а желтая поселилась в ванной вместе с теми цветочками.

Не переставая любоваться приобретением, зову сына:

– Иди, сыночек, буду приобщать тебя к прекрасному – посмотри, теперь в нашей ванной гораздо уютнее.

Сын приходит, задумчиво чешет затылок, ухмыляется во весь рот:

– Да, сидеть на унитазе стало значительно комфортнее…

***

Энергия в Алексее била через край. Спеша жить, совершал невероятные поступки, будто зная, что отмерено ему совсем немного времени – чуть больше сорока…

– Малыш! У тебя ведь завтра день рождения, что подарить?

– Лешка, ты кто?

– Я – летчик! – с недоумением отвечаешь ты.

– А я – дочь летчика! Значит, самым лучшим подарком будет – «мертвая петля» над Дворцом пионеров! – но ты не принял шутки.

На следующий день текущие дела заставили забыть об этом разговоре. Но зазвонил телефон – в шуме и треске помех слышу твой далекий голос:

– Лерочка, сажусь в самолет, через десять минут буду над тобой – выходи, малыш, получай подарок!

– Лешка, что ты собрался делать? – вдруг понимаю, что именно ты собрался делать, – Не смей, слышишь! – но куда там – в трубке только короткие гудки.

Задыхаясь от волнения и восторга, хватаю Лариску за руку, выбегаем из Дворца пионеров. Стоим, вглядываясь в чистое небо. Наконец видим маленькую серебристую точку, приближающуюся из-за Волги, со стороны Ахтубы – Алексей!

«Мертвая петля» была выполнена безукоризненно, потом последовала фигура попроще – «бочка» – (хулиганская морда!). «Горка» завершила «программу». Покачав на прощание крыльями, ты улетел на аэродром, а мы стояли, не смея сдвинуться с места. Из Дворца высыпал народ, тоже смотрел затаив дыхание. Впечатление, произведенное маленьким блестящим самолетиком, трудно передать словами.

…В начале сентября у меня бывает день рождения…

А выговор – да мало ли их у боевого летчика?

Ты все делал с бесшабашной удалью русского мужика – пройти ли строевым шагом по широкому коридору Дворца пионеров, пролететь ли в небе над ним, выделывая фигуры высшего пилотажа – все это запросто. И не только летал – на машине ездил, как летал. Для тебя не существовало ограничений – скорость всегда была предельной – скорость полета, скорость поездки, скорость любви. Видно было что-то там, в твоем небе, заставляющее хватать жизнь полными горстями – как будто кто торопил, будто поднимаясь ввысь, ты сверху видел… что ты оттуда видел?

О, эта извечная болезнь летчиков – они думают, что и на земле можно так, как в небе – без дорог и светофоров. Но никаких аварий не случалось, хотя, садясь в твою машину, я сорок раз объясняла, что меня возят медленно и бережно. Да куда там – только ветер свистел в ушах.

– Летчик – он и на земле летчик! – вздыхала Лариска.

…А ведь женщины таких и любят – за риск, мужество да лихую бесшабашную отвагу…

***

Работа во Дворце была самым счастливым периодом в моей жизни – она была во стократ интереснее всего, что было до и после.

В те дни я была полна необъяснимой энергии. Утром долго крутилась перед зеркалом, придирчиво осматривая себя со всех сторон, поправляла волосы и, наконец, довольная увиденным, удовлетворенно восклицала:

– Ах, какая я красивая женщина! – что вызывало восторг у моей дочери.

Заведующая техническим отделом – кроме огромной ответственности, лежащей на тебе, это еще и масса новых интересных знакомств. Знакомств, взаимных симпатий, приятных отношений. Каждому кружку горисполком назначил шефов: Аэропорт и Судоверфь, тракторный и метизный заводы, швейная фабрика, областная станция юннатов. Оформляя тот или другой кабинет, я общалась напрямую с директорами. Встречали меня с пониманием – каждому хотелось хорошо выглядеть в городском масштабе. В кабинеты – авиа, судомодельные, фото, живой уголок, шефы везли все, что мы просили – от первого до последнего гвоздя. Станки, парты, швейные машинки или увеличители, приобрели даже несколько автомобильчиков для картингистов.

Кроме того, новый Дворец собрал под свою крышу лучших творческих людей города. Какие проводились праздничные капустники – гремучая смесь музыкантов с технарями. Моделисты, умеющие запустить в воздух и метлу и маленькую куколку – что вам больше нравится? – и певцы, сочинившие и распевающие песенку про свой Дворец. Художники, разрисовавшие стены зала на тему дня и маленькие балеринки, танцующие на сцене. Жили очень весело, шумно, интересно, в голове были десятки дел сразу: одни начатые, другие текущие, остальные пока только задумывались. Иногда даже слышала, как «скрипят» мозги – это не метафора, я на самом деле помню этот скрип. Бывало, дома с трудом вспоминала все произошедшее за день, а в характере появлялись новые качества. Самой казалось, что я открытый человек – расскажу о себе всем и каждому:

– Ты у меня такая «простодыра»! – укоряла иногда мамочка.

Ан, нет! – старенькая Надежда Ивановна на одном из чаепитий в ее библиотеке, сказала:

– Наша Валерия – «вещь в себе», и отдел у нее такой же – ничего про них не узнаешь, пока сами не расскажут.

***

Летом улицы нашего города утопают в розах. С появлением в моей жизни Алексея все вазы в квартире – хрустальные, керамические и простые стеклянные – были заняты этими цветами. Крупные и не очень, одни уже слегка увяли, а другие совсем свежие – от чудесного аромата даже кружилась голова.

Эти красные розы Алексей приносил каждый день – прямо с клумбы. Услышав об этом в первый раз, я пришла в ужас:

– Товарищ майор, что за подвиги – да еще при погонах – неужели нельзя их просто купить?

– Малыш, цена цветам совершенно разная, – отвечал «товарищ майор», – мои намного дороже – я добыл их сам!

Это была бравада, позерство, мальчишество – назовите, как хотите, но как колотилось сердце, когда Алексей входил в дом с букетом роз, а на его исцарапанных руках выступала кровь от острых шипов…

Просто открывалась дверь и передо мной, с цветами, собранными на прекрасном городском бульваре, стоял любимый человек – человек, при виде которого я теряла разум и силу воли…