Виктория Витус - И еще была любовь [litres самиздат]

Каждый отпуск Макс уезжал с группой студентов в отдаленный район нашей огромной области, и все лето проводил в поле, раскапывая сарматские захоронения. Хвастался, что откопали даже золотой скифский меч, возможно – не знаю, не видела. Только возвращался загорелым, посвежевшим и привозил кучу археологических черепков. Мы с напускным интересом рассматривали это «богатство» и фальшиво восторгались, ничего в нем не понимая. Кабинет Максима был завален подобным, прости господи, хламом – все сокровища пронумерованы, подписаны и разложены по полочкам.

В те годы Дворец постоянно посещали делегации со всего мира – их состав был разным, но довольно высокого ранга. Здесь были политические деятели и писатели, артисты и ученые – да все, кто угодно. Дежурный администратор встречал группу гостей у входа и водил по всему зданию, рассказывая историю Дворца от создания и до сегодняшнего дня. Заканчивалась экскурсия чаепитием с вручением сувениров и буклетов в кабинете директора.

Эта история происходила в конце июля, когда директриса, Валентина Петровна, ушла в отпуск:

– Остаешься на хозяйстве – смотри, чтобы все было в порядке! – напутствовала она меня, вручая ключи от своего кабинета.

На следующий день, надев новую трикотажную блузочку – белую с красным воротничком и такими же пуговичками, прихорашиваюсь перед зеркалом и сажусь за директорский стол, мол – «Смотрите все – теперь я начальник»!

Жаркий июньский день тянется нудно – Дворец почти пустой, никаких особых дел не наблюдается. Несколько методистов кропают свои рекомендации, пара стрелков учится меткости в тире, где-то на улице стрекочет карт, да вернулся из экспедиции Макс – скукота.

Но после обеда в директорский кабинет приводят иностранную делегацию – большую группу довольно пожилых и немного напряженных американских ученых. Секретарша достает чайные чашки, я – кучу значков с символикой дворца. И тут в кабинет заглядывает Максим – а так как одной развлекать гостей неохота, предлагаю ему присоединиться.

Беседа текла спокойно, пока кто-то из гостей не спросил:

– А какое у вас хобби? – на что Максим, не моргнув глазом, ответил:

– Археология.

– И вы можете показать что-то из раскопок? – осторожно поинтересовались гости.

Вместо ответа Максим вышел из кабинета и через несколько минут вернулся, нагруженный черепками разных размеров.

Я выскочила из-за стола:

– Мой коллега слишком увлечен своим хобби – не думаю, что это будет вам интересно!

Но реакция гостей оказалась непредсказуемой: забыв про значки с буклетами, они окружили Максима, возбужденно переговариваясь и бережно трогая черепки руками.

Оказывается, делегация состояла в основном из археологов – надо же! Приехали в наш город, осмотрели достопримечательности, но ничегошеньки, что грело бы душу ученого, им не показали. А тут такие сокровища, да только с раскопок – с черепков еще не всю пыль веков отряхнули!

Седовласые дядечки сразу разулыбались, напряжение как рукой сняло, и разговор потек совсем по другому руслу. На прощание добрый Максим великодушно подарил профессору Мичиганского университета остатки средневековой чашки и даже почти целый кувшин. Счастью американца не было предела – надо было видеть, с какой осторожностью он упаковывал эти подарки в бумагу! Наконец делегация отбыла восвояси, но ошибочно было бы думать, что на этом история и закончилась.

Часа через два, когда все уже собирались по домам, появилась давешняя переводчица:

– С вашими подарками у меня теперь проблемы!

Опять начинаю оправдываться – дескать, Максим Павлович виноват, нашел что дарить, но ее не так просто успокоить:

– Они не пошли на обед – упаковывают ваши горшки и боятся, что на границе эти сокровища отнимут. Короче, дайте справку, что черепки не представляют национальной ценности!

Эх, ничего себе, заявочка, да где же её взять-то, справку эту?

Однако думали недолго – состряпали на обычной печатной машинке, на фирменном бланке, со всеми печатями Дворца, которые только нашли. С этой справкой американцы благополучно и уехали – видать, «таможня дала добро», а я действительно в археологии ничего не понимала – ну то есть ни уха, ни рыла…

***

Дачный участок – именно так – участок, а не дачу, я купила ранней весной. Радости не было предела – все разговоры сводились к этому приобретению. Теперь мои дети будут рвать яблоки прямо с дерева, а спелую клубнику есть непосредственно с грядок. Участок был совершенно пустой – вопросы что сажать и где брать стояли в полный рост. Не избежал этих разговоров и Алексей.

В тот день, когда он с Вовчиком – своим соседом по даче, сидел у меня в гостях, я опять завела эту песню. День был праздничный, под окнами гуляли толпы народа – город отмечал очередное столетие, и настроение было соответственным – хотелось подвигов и… малины.

– Лешечка, – подлизывалась я, заглядывая в глаза, – мне ведь еще и малина нужна, причем срочно.

– Так у нас на даче этого добра – как грязи! – тут же попался на удочку наивный Вовчик.

Лешка, честно говоря, ехать сначала не хотел – как что-то чувствовал – но Вовчик, стукнув кулаком по столу, сказал: – «Поехали»! – противник сдался, и мы снялись с места.

Вечерело. Мимо охранника прошли дружной веселой компанией, а подлый страж порядка, имеющий четкие инструкции от Вовкиной жены, стуканул ей немедленно.

Не ведая ничего этого, мы спокойно расположились на Лехиной даче. Гостеприимный хозяин разжег камин, настрогал нехитрую закуску, поставил на стол чудесное домашнее вино:

– Это вам, а у меня завтра полеты, – сказал он, а мы и спорить не стали: нам больше достанется.

Стоял теплый сентябрь, где-то жгли костры, дымок тянулся по земле и в пруду самозабвенно квакали лягушки. Мы о чем-то спорили, пели песни (в основном мы с Вовчиком), обсуждали теорию посадки растений и выкопали пару кустов малины – все было чудесно.

А в это самое время Вовкина жена, прихватив для усиления рядов своих родителей, уже мчалась на дачу.

Почему мы с Алексеем отправились спать в дом Вовы, для меня до сих пор остается загадкой, только среди ночи послышался какой-то шум.

– Я – в разведку, – сказа Лешка, вышел на улицу и остолбенел: вдали из-за угла выходил наш друг (читай – мой собутыльник), его жена, тесть и теща. Вовчик, к немалому своему удивлению, встретил их, когда сидел со сторожем у ворот, продолжая содержательные беседы «за жизнь».

По пути в компании разгорался скандал – крики разносились далеко по округе. Жена продолжала пытать Вовку, виртуозно уходившего от разговора о «даме», и процессия приближалась к даче, где заночевали мы. Все остальное стоит перед глазами, как будто было только вчера.