Борис Шелепов - Их было трое

— Хорошо, — согласился Знаур. — Будем про Ахметкиного дядю говорить. Едем к нему — и все. Где он служит?

— В вашей осетинской бригада, — ответил Ахметка. — Он там есть командир. Начальник. Клянусь.

— Ладно, не хвастайся, — оборвал Костя. — Только так, ребята: буду я говорить. Вы поддакивайте, что я не вру, а говорю святую правду, как на духу у попа.

Из вагона выпрыгнул шустрый паренек с наганом на поясе и красной звездой на рукаве.

— Вам что — особое приглашение? — напал он на ребят. — А ну, давай быстрей в вагон!

— С друзьями прощались… — невнятно пролепетал Костя.

— Хватит, уже отправление.

В «телячьем» вагоне было человек двадцать. Какой-то здоровенный детина сидел возле «буржуйки» и раздавал хлеб с селедкой.

— Подходи, эй, опоздавшие!.. Кому не хватает, налетай — пять хвостов остается в резерве.

Друзья устроились в самом углу, под нарами. Вагон рвануло, сильно толкнуло назад, лязгнули буфера. Поезд медленно набирал скорость.

Знаур толкнул в бок Костю:

— Едем, Коста!

— Ага, едем…

— Ей бог, наш дело хороший! — радостно прошептал Ахметка.

Тот же здоровый парень, что раздавал селедку (он, видно, был в вагоне за старшего), на какой-то маленькой остановке принес в вагон охапку сена.

— А ну, кто там, — обратился он к лежащим на нарах. — Гибитов, Кастуев, давайте, за мной, еще сена трошки принесем. Гарни постельки дробим…

Дальше ехать было совсем хорошо — лежали на душистом сене.

На душе легко: в вагоне никого из начальников нет, значит, нечего страшиться расспросов и допросов.

На станции Прохладной в дверь заглянул кто-то с фонарем, в очках.

— Здесь нет отставших, товарищи?!

— Нету, товарищ помначэшелона! — прогремел голос старшего.

Знаур посмотрел на помначэшелона. Сомненья нет: это не кто иной, как очкастый завдел Христиановского окружкома РКСМ. «Не выдаст», — подумал Знаур, засыпая.

Чуть свет прибыли в Минеральные Воды, и старший по вагону (звали его Арсентием Плахой) снова раздавал все ту же астраханскую селедку и тот же черный липкий хлеб.

— Закусим, хлопцы, чтобы дома не журились, — говорил он, — приедем в часть, там будет гарна кухня и гречнева каша з маслом.

Поезд долго маневрировал. На первом главном пути, где останавливались скорые пассажирские поезда, стоял товарный эшелон. На одном из вагонов надпись: «Москва, председателю Совнаркома В. И. Ленину. Хлеб для голодающих детей столицы от крестьян Георгиевского отдела Терской области».

По перрону разгуливали какие-то подвыпившие щеголи. Один из них, в черной поддевке и в сапогах гармошкой, заковыристо наигрывал на разукрашенной перламутром гитаре и пел тоненько:

— Видать, они не очень-то голодуют, — заметил Костя. — И когда только буржуи перестанут самогонку жрать…

— Скоро всех побьем! — заверил Ахметка.

— Ты много их побил, буржуев, — насмешливо спросил длинноногий парень с верхних нар.

— Не ругайтесь, хлопцы, — примирительно сказал старший. — Приедем на позицию — всем хватит…

Большинство ребят в вагоне были из Заманкульской ячейки РКСМ, рослые, со смуглыми загорелыми лицами.

В вагон пришел очкастый — помощник начальника эшелона.

— Товарищи, — сказал он, сев на пустой ящик. — Комиссар эшелона товарищ Слесарев приказал мне сделать вам доклад, согласно плану…

Молодые бойцы окружили докладчика. Стало тихо.

— Много говорить не буду, — продолжал он. — Провокаторы пустили слух, что наша пролетарская осетинская бригада погибла под станицей Бургустанской. Вы, истинные сыны революционной Осетии, не дрогнули от этой страшной вести и пошли на фронт.

Бригада наша не погибла! Она сражается. Расскажу вам об одном кровопролитном бое. Он произошел утром 16 сентября…

И все услышали правду о событиях под станицей Бургустанской.

Осетинская нацбригада вела тяжелые бои. Шестнадцатого в четыре часа началась очередная атака. Второй батальон под командованием Огурцова должен был занять центр станицы, где стояла церковь. В составе батальона действовала Заманкульская рота РКСМ. Она принимала на себя главный удар. В передних рядах находился восемнадцатилетний политрук, комсомолец Петр Икати. Когда бывалый партизанский командир Семен Цебоев скомандовал: «В атаку, орлы!» и цепь роты — сто молодых бойцов — дружно поднялась, политрук Икати выбежал вперед. Он взмахнул наганом и крикнул: «Даешь Бургустан! Да здравствует советская республика!» Цепь рванулась вперед, увлекая за собой весь батальон.

Накануне боя у Пети совсем развалились сапоги, и он шел в атаку почти босиком. Потом к нему так и пристала кличка «босой комиссар».

Первым достиг бруствера вражеской траншеи паренек в синей черкеске Володя Тогоев. И тут же упал навзничь — со второй траншеи вражеский пулеметчик открыл огонь. Из окопов повстанцев полетели ручные гранаты. Пали Макар Гуцаев и Саша Гадзаов.

Контуженный гранатой политрук Икати сидел на поле, схватившись за голову.

Атака захлебнулась. И тут словно из-под земли вырос перед красноармейцами командир бригады Янышевский — без фуражки, с алым пятном на щеке, — приземистый, кряжистый, как медведь.

— Что ж, «орлы», топчетесь? — крикнул он и, вскинув маузер, выступил вперед.

Из цепи вырвался рослый парень в косматой горской папахе, с кинжалом на поясе — Андрейка Томаев. Улучив момент, обогнал комбрига, бросился к одиночному окопу, где засел пулеметчик, наотмашь ударил его прикладом — завязалась рукопашная. Саша Дзабоев поспешил на помощь.

Пулемет умолк, открылся путь для батальона.

— Спасибо, ребята! — прозвучал над полем громовой голос комбрига. Он был уже верхом на сером кабардинском скакуне.

Раненых Сашу и Андрейку доставили санитары.

…По приказу свыше комбриг Янышевский и комиссар Поддубный с кавполком бригады вырвались вперед, на преследование отходящих в Карачай повстанческих частей. Пеший полк остался на месте. Второй батальон полка разместился в Бургустанской.

Здесь и случилась беда.

На рассвете следующего дня конница белоказаков по балкам ворвалась в станицу, и первая рота батальона попала в окружение. Произошел жестокий рукопашный бой, «резня», как говорили потом участники. Казакам удалось отбить и захватить в плен около восьмидесяти наших бойцов. Под усиленным конвоем их увели в тыл, в станицу Бекешевскую.

— Вот этот бой и послужил источником зловещих слухов о гибели всей бригады, — сказал в заключение докладчик. — Возможно, что вам, молодому пополнению, придется выручать товарищей из плена и освобождать Бургустанскую от наемников Врангеля — повстанцев. Вопросы будут?

— А пока вы ездили за нами, — спросил Алеша Бигаев, — не могли наши освободиться из плена?