Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Вскоре подошло время выдвигаться в направлении Отрара. Предварительно по указанию Чингисхана комиссариат проработал весь маршрут по имеющимся данным о наличии источников воды, колодцев, оазисов, составил план продовольственного обеспечения. К примеру, по расчетам интендантства, на десять всадников достаточно было выделить сушеного мяса трех овец; по такой же схеме нормировался и другой провиант. Армии предстояло идти следующим маршрутом: через Иртыш, мимо озера Зайсан, по реке Эмиль, через горы Тарбагатай и затем по восточному берегу озера Балхаш, одного из самых больших в мире внутриконтинентальных морей, к назначенному месту встречи на равнине у Каялыка на южной стороне озера; сюда же должны были подойти Арслан, вождь карлуков, Сукнак-тегин, новый правитель Алмалыка, и давний хороший друг идикут Барчук [1350] Bretschneider, Mediaeval Researches I p. 277; Barthold, Four Studies pp. 92–108; Barthold, Turkestan pp. 403–404. .

Десять тысяч уйгуров, 6000 карлуков и контингент из Алмалыка были неплохим подкреплением; в числе рекрутов упоминаются также онгуты, кидани, солоны, киргизы, кем-кемджиуты. Союзники не скрывали своего восхищения китайскими инженерами и тяжелыми орудиями, которые они привезли с собой для осады крепостей [1351] Gaubil, Gentchiscan p. 34. . Уже из Каялыка Чингисхан выслал вперед Джагатая с заданием возвести мосты через реки, достаточно прочные для проезда груженых телег и возов. За Джагатаем водилось немало грехов, но с этим заданием он справился успешно, построив сорок восемь деревянных мостов, по которым могли проехать рядом две тяжелые подводы [1352] Waley, Travels of an Alchemist p. 85. .

Потом армия пошла на юго-запад, вышла к реке Или и направилась по ней в Алмалык, где предстояла последняя большая стоянка перед финальным маршем к цели всего похода [1353] For a description of Almaliq, its cotton fields, canals and fruit orchards see ibid. pp. 85–86; cf also Pelliot, 'L'edition collective des oeuvres de Wang Kouo-Wei,' T'oungPao 26 (1929) p. 174. . Затем, пройдя севернее озера Иссык-Куль, воинство Чингисхана вышло к реке Чу (территория современного Северного Кыргызстана и Южного Казахстана), последнему значительному природному препятствию перед Отраром. Чингисхан строго-настрого запретил выезжать на охоту, чтобы не загнать лошадей, проверил запасы провианта и дал приказ выдвигаться на запад, к Отрару. Перебравшись через реку Чу, армия теперь была во владениях шаха [1354] SHO p. 249; SHR pp. 189–191. .

В октябре 1219 годы монголы наконец появились у города Отрар на берегах Сырдарьи, могучей реки, известной в древние времена под названием Яксарт. (Александр Великий вписал в историю величайшую битву на этой реке в 329 году до нашей эры, объявив ее северной границей своей империи.) Чингисхан провел в походе три месяца, не считая остановки на Иртыше и в других местах, пройдя в общей сложности более 2500 миль [1355] JR II pp. 968–969. . Теперь он решил поручить осаду Отрара Угэдэю и Джагатаю, а сам расположился с большим резервом на перевале над долиной Арыс у подножия горного кряжа.

Стратегия, как всегда, была превосходная. Зная, что шах в Самарканде, Чингисхан выслал 5-тысячный отряд вверх по Сырдарье с заданием взять Бенакет (неподалеку от Ташкента), где дорога из Самарканда подходит к реке, и любая армия, продвигающаяся в этом направлении, неминуемо окажется здесь [1356] For Banakat see Le Strange, Eastern Caliphate pp. 474, 488. . Он хотел побудить Мухаммеда к освобождению Отрара. Если это случится, то 5000 монголов из Бенакета уйдут и воссоединятся с Угэдэем и Джагатаем под Отраром. Чингисхан хотел создать у шаха впечатление, будто армия, осаждающая Отрар, может оказаться между двумя огнями: между его армией, идущей из Самарканда, и сильным гарнизоном Отрара, который совершит вылазку и нападет на монголов с тыла. Он рассчитывал уничтожить военное могущество Хорезма одним ударом, применив свой опыт молниеносного объединения войск, идущих врозь. Шах не знал о существовании второй армии, скрывавшейся в засаде у предгорья, и не понимал, куда делся Джучи. Внезапное нападение Чингисхана на фланг гарнизона и удар Джучи в тыл армии Мухаммеда гарантировали победу, о которой будут помнить столетиями [1357] There is an outstanding analysis of all this in C. C. Walker, 'Genghis Khan's Invasion of South-West Asia,' Canadian Defence Quarterly (1932–1933) pp. 23–39, 156–173 (reprinted as a monograph in 1940). . Она будет грандиознее побед в битвах при Гавгамелах, Каннах, Заме [1358] Битвы: при Заме (Заме-Нараггаре) — решающее сражение Ганнибала во Второй Пунической войне, 202 год до н. э.; при Гавгамелах — сражение Александра Великого, 331 год до н. э.; при Каннах — сражение Ганнибала, 216 год до н. э. — Прим. пер . — в любом величайшем сражении истории.

Но шах не поддался на приманку. Он был уверен в том, что мощный гарнизон Отрара выстоит, и ему надо было лишь выяснить местонахождение Джучи и Джэбэ, прежде чем принимать решения о дальнейших действиях. Он был в крайнем возбуждении от сомнений и колебаний, почти как Гамлет, в то время как его сын Джелал рвал на себе волосы в ярости оттого, что игнорировали его предложение дать отпор монголам на Сырдарье. Действительно, уступив Сырдарью Чингисхану, шах проиграл первый раунд в борьбе с монголами [1359] JB I pp. 79–80, 82–86, 347–348; JR II pp. 968–970; Barthold, Turkestan pp. 356, 364, 397–398, 406–407. .

Однако было и рациональное зерно в его несогласии с планом Джелала. Все города у реки (в том числе и Отрар) располагались на северном берегу, а это означало, что все армии, защищающие их, имели бы позади себя реку, отрезавшую пути отхода в случае поражения. С другой стороны, если бы шах использовал реку в целях обороны, бросая вызов монголам с южного берега, где располагались бы его главные силы, то ему пришлось бы оставить и сдать все северные города. Более того, если бы он даже и побеждал на северном берегу, то монголы отступили бы в горы, и слишком опасно было бы преследовать противника в таких сложных условиях местности [1360] Walker, 'Genghis Khan's Invasion,' loc. cit. . Смысл всей стратегии Мухаммеда заключался в том, чтобы разместить в Отраре сильнейший гарнизон, который измотает окончательно монголов, уже изнуренных долгим переходом. Когда он увидит, что монголы в достаточной мере выбились из сил, доказывал шах советникам, тогда и прикажет армии выйти из Самарканда в Бенакет. В этом рассуждении тоже была своя логика. Гарнизон Отрара насчитывал 60 000 боеспособных воинов, а пехота и конница стояли по всему периметру стены [1361] Barthold, Histoire des turcs pp. 123–124; Le Strange, Eastern Caliphate pp. 484–485; Skrine & Ross, Heart of Asia pp. 157–159. .

Чингисхан терпеливо ждал два месяца, продолжая осаждать город, но наконец понял, что ему не удастся вызвать на бой шаха. Тогда он полностью перепоручил осаду Угэдэю и Джагатаю, передав приказ Джучи выйти из Ферганы для завоевания городов на северной стороне Сырдарьи [1362] JB I pp. 82–84. . К несчастью для самого Мухаммеда, он поверил в миф о беспомощности монголов в осадах, появившийся после их тусклой военной кампании против Си Ся в 1209–1211 годах. Он еще не знал, что в результате войн с цзиньцами осадное мастерство монголов и техническая оснащенность выросли многократно, а крепость Отрар их вовсе не страшила. Наоборот, Иналчук, правитель и виновник резни, и генерал Карача, присланный шахом с 50-тысячным войском для поддержки 10-тысячного гарнизона, будто бы пришли в смятение, услышав под стенами заливистое ржание конницы в доспехах и пронзительные крики мулов в кольчугах [1363] Spuler, Mongolen in Iran pp. 24–26. . Конечно, монголы применили обычные трюки для запугивания противника своей массовостью. Постепенно они взломали стены и заблокировали снабжение города продуктами и водой. Надежды шаха не оправдались: воинство кочевников, уступавшее его армии в численности, но более дисциплинированное и волевое, сокрушило противника, который еще мог сражаться [1364] JR II p. 1048. .