Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Чингисхан ценил несторианское христианство, потому что оно было главным верованием и идеологией для немонгольских народов, завоеванных в Азии, включая кереитов, найманов и уйгуров. Некоторые из его самых важных сановников были несториане, в том числе и Чинкай, самый влиятельный среди них [816] JB I p. 259; Boyle, Successors p. 188; Pelliot, Recherches pp. 242–248. . Благодаря Чингисхану несторианские христиане полвека жили припеваючи в степях, чем досадили францисканским миссионерам с Запада Карпини и Рубруку, побывавшим у монголов в сороковых годах XIII века [817] Dawson, Mongol Mission pp. 144–145, 177–179; Jackson & Morgan, Rubruck pp. 163–164, 211–214. . Надо отдать должное проницательности Чингисхана, жившего на островке шаманизма и язычества в окружении массовых универсальных религий-идеологий — конфуцианства, даосизма, буддизма, ислама, несторианского христианства, — и никогда не ощущавшего ни малейшего комплекса неполноценности или угрозы от соседства с великими духовными соперниками.

Отдельная тема — пренебрежительное отношение Чингисхана к родственникам, прежде всего к братьям. О раздорах с Хасаром мы уже упоминали, и им не суждено было закончиться счастливо. У Хачиуна, дружившего с Хасаром и не ладившего с Тэмуге, самые лучшие отношения будто бы сложились именно с Тэмуджином, но, если некоторые источники считают его «человеком, которого не было», то и эти слова, возможно, ничего не значат. К Тэмуге Чингисхан обычно выказывал презрение, но иногда мог и похвалить, как это, например, случилось во время войны с найманами в 1204 году. «Тэмуге, — сказал он, — сын матушки Оэлун. Слывет отчаянным смельчаком. Из-за непогоды не подведет, из-за стоянки не отстанет» [818] В русском переводе эти слова принадлежат Джамухе, который характеризует воинство Чингисхана по просьбе Таян-хана: «Из-за ненастья не подкачает, а на стоянку — глядишь — опоздает» («Сокровенное сказание», § 195). — Прим. пер . [819] SHO pp. 173–176; SHR pp. 118–121. .

Тэмуге родился в 1168 году и прожил дольше всех среди сыновей Оэлун (его казнили в 1246 году в возрасте семидесяти восьми лет после неудачной попытки совершить переворот). Он был младшим сыном или отчигином («царевичем — хранителем очага»), самым значимым отпрыском в семье, согласно монгольским обычаям; ему достались в наследство и первоначальное жилище отца, и все его жены [820] JB II p. 549; Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 175–177; Vladimirtsov, Le regime social pp. 66–67. . Он был любимчиком матери, искусным политиком, и вместе с Оэлун правил Монголией, когда Чингисхан отвлекался на военные кампании. Возможно, определенная неприязнь к нему Чингисхана возникла вследствие того, что он отличался леностью (якобы), интеллектуальными запросами и проявлял интерес к культуре империи Цзинь, государства Каракитаев и Си Ся [821] However, Rashid states categorically that Temuge was Genghis's favourite brother (RT I p. 137). .

Но неприветливость или бездушность Чингисхана не распространялись на сыновей, которых он любил безумно (по крайней мере, вначале). Старший сын Джучи родился приблизительно в 1182 году, и его происхождение всегда окутано тайной: его считают незаконнорожденным ребенком, плодом изнасилования Бортэ вождем меркитов. Этому обстоятельству сам Чингисхан не придавал никакого значения, что делает ему честь, и не раз ругал Джагатая, ненавидевшего Джучи, требуя от него не забывать, что оба они выношены одной матерью [822] For the complex sibling rivalries among Genghis's four sons see Pelliot, Notes sur I'histoire pp. 10–27. Jochi was not his eldest child, as his sister Fujin was older (Boyle, Successors p. 97). . Джучи впервые упоминается в связи с попытками Чингиса закрепить альянс с Тоорил-ханом «перекрестными» браками с Нилхой (Сэнгумом, сыном Тоорил-хана) и его сестрой в 1203 году и уже более зримо предстает на курултае в 1206 году, получая щедрые дары [823] SHO pp. 136–137, 202; SHR pp. 84, 143. . Хотя Чингисхан относился к нему благожелательно, источники не оставляют никаких сомнений в том, что Джучи не переносил отца, сам Чингисхан считал его недостаточно жестким военачальником, и между ними нередко возникали ссоры. Возможно, Джучи мало видел отца в годы формирования характера — Чингисхан почти постоянно отсутствовал, проводя военные кампании, и это сказалось на их взаимоотношениях.

Так, по крайней мере, думал Кокоцос, один из наиболее интеллектуальных придворных Чингиса, назначенный «наставником» Джагатая в 1206 году. Он говорил: многие годы Чингисхан был так занят, что не сходил с коня, не спал в нормальной постели, голодал и всегда пребывал на волоске от гибели: «Черная голова его к седлу приторочена, черная кровь его слита в огромный кожаный бурдюк» [824] Larry Moses, 'The Quarrelling Sons in the Secret History of the Mongols," Journal of Asian Folklore Studies 100 (1987) pp. 63–68. . Другая причина могла заключаться в том, что Джучи, человек, безусловно, кичливый, возможно, был самым головастым среди сыновей и склонным к тому, чтобы подвергать сомнению политические решения и то будущее, которое Чингисхан наметил для империи. Несмотря на неверие отца в его военные таланты, все имеющиеся свидетельства доказывают, что он был воинственный, энергичный и отважный человек, любил охоту, стрельбу из лука и драки; некоторые считают, что Чингис втайне испытывал перед ним благоговейный страх [825] JR II p. 1096. See also P. Golden, 'Tusi, the Turkic Name of Joci,' Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae 55 (2002) pp. 143–151. .

Джучи всегда был против политики Чингисхана «сдавайтесь или умрите», убеждая его в том, что он лишает себя таким образом одаренных людей. Однажды после победы над меркитами Джучи попросил отца сохранить жизнь превосходному меркитскому лучнику Хултукану, который станет украшением армии будущей империи. Чингис ответил непреклонно, что не пощадит ни одного меркита: они — первейшие враги монголов, предатели, вероломная пятая колонна в Монголии для цзиньцев и прочих недругов. «Я собрал столько земель для тебя. Какая от него польза тебе?» [826] RT I p. 227. Возможно, этот инцидент и положил начало отчуждению Джучи от отца. Джучи женился на Бек-Тутмиш-фуджин, сестре Ибака-беки, одной из жен отца, и Сорхахтани-беки, жены Толуя. Она родила ему, как говорят (можно ли знать об этом со всей определенностью?), четырнадцать сыновей. Только трое из них вошли в историю: Орда, ничем не примечательная личность, Батый (Бату) и Беркэ, прославившиеся как ханы Золотой Орды (северо-западная часть Монгольской империи). Джучи, кроме того, имел множество и других жен и наложниц, принесших ему, как говорят, еще около сорока сыновей. Понятно, что сведения о количестве жен и детей Джучи весьма путаные [827] Boyle, Successors pp. 97–116 (esp. pp. 97–100). .

Джагатай (ок. 1184–1242), второй сын Чингиса, вступает в «Тайную историю» довольно поздно, когда он участвует в дележе добычи на курултае в 1206 году. Это обстоятельство кажется странным, если учесть, что к тому времени и Джучи и Угэдэй уже проявили себя в нескончаемых войнах Чингисхана. Может быть, вследствие того, что отец старался держать его в тени, пока не возмужает? [828] For general surveys of his character and personality see Pelliot, Notes sur Marco Polo I pp. 250–254; Hambis, Yuan Che pp. 57–64. Существует и другое объяснение: возможно, воспитание сыновей Чингиса изменилось, когда Тататонга, хранитель печати, которого отец приставил к ним в качестве учителя, переключился на уйгурскую педагогику [829] Abel-Remusat, Nouveaux melanges pp. 61–63; PeUiot & Hambis, Campagnes p. 298. . В любом случае, Джагатай, повзрослев, стал суровым, бесстрастным, безапелляционным, лишенным воображения педантом, «солдатом из солдат». В то же время все источники отмечают его ограниченность, вспыльчивость и горячность [830] JB I p. 40; Boyle, Successors pp. 154–155; Ratchnevsky, Genghis Khan p. 164. .