Мария Купчинова - В поисках цветущего папоротника

– Почему ты так и не вышла больше замуж?

Мама помолчала, потом, улыбнулась:

– Просто мне больше никто не был нужен. Мне и сегодня иногда кажется, что он еще постучит ночью в нашу хату…

Фотография черно-белая, откуда Дашке знать про краповые фуражки и эмблемы на погонах, да и надо ли ворошить прошлое?

Надежда Алексеевна Кострова, бывшая учительница истории, не знает ответа на этот вопрос…

– Дзед, паглядзі, што я ў інтэрнэце знайшоў [62] Дед, посмотри, что я в интернете нашёл. (бел.) , – в возгласе десятилетнего вихрастого мальчишки нетерпение и уверенность в том, что дед сейчас бросит все дела и прибежит.

Профессор, доктор физико-математических наук, Юрий Андреевич Уточкин с неохотой откладывает в сторону книгу, но разве откажешь единственному внуку?

На экране планшета – фотография красноармейца. Папаха со звездой, явно не по размеру тяжелая суконная шинель, на тонкой мальчишечьей шее – бинокль. Один глаз перечеркнут шрамом, другой устало смотрит в объектив. В руке – сигара.

– Як табе гэты "герой"? – мальчик переходит на русский. – Смотри, что написано: «Антон Блазняк. Пулемётчик, воевавший в бригаде И. А. Кочубея… Расстреляв все патроны из пулемёта, Блазняк отстреливался из маузера, а когда был схвачен и изрублен шашками, то притворился мёртвым и пролежал до обратного наступления наших. Отбитый своими, окровавленный, с песнями снова пошел в бой». С песнями, понимаешь! Убивал таких же русских, как он, но с песнями! А ты, дед, защищаешь переворот…

– Эх, Максимка… Пуанкаре когда-то говорил: «Есть две одинаково удобные позиции: либо верить во всё, либо во всём сомневаться; то и другое избавляет от необходимости думать», – вздыхает дедушка.

Прожитые годы не пощадили буйный чуб бывшего аспиранта Уточкина, заменив его на тонкий ободок седины на затылке, прибавили грузности, но в серых глазах по-прежнему поблёскивают рыжие крапинки, очень похожие на те, которые светятся в глазах внука.

– Хто казаў? [63] Кто говорил? (бел.)

– Был такой математик, – машет рукой дед.

– А, это гипотезу которого какой-то русский математик, кажется, Перельман, доказал, да?

– Да, – Уточкин надевает очки, ворчит. – Что из вас вырастет? Нахватаетесь верхов и думаете, что всё знаете. Кроме известной гипотезы, Пуанкаре ещё автор одиннадцати томов исследований, касающихся различных областей математики, физики, астрономии, философии. Дай-ка рассмотреть фотографию, которую нашёл. Смотри, сколько нашивок на рукаве… Десять раз был ранен. А что там народ-то комментирует? Н-да… «Сигара – личный подарок Троцкого», «Вот такие нелюди убивали людей и победили!» Как все просто и однозначно, и какая непоколебимая уверенность в своей правоте… Учись думать сам, Максим, это гораздо труднее, чем «лайки» ставить.

– «Лайки» не убивают, – горячо возражает внук.

– Ну, во-первых, словом тоже убить можно, а во-вторых… Знаешь, война ли, революция – это смерч, который затягивает в свою воронку и правых, и виноватых… даже если хочешь – не всегда удается остаться в стороне. Да и неизвестно, может, остаться в стороне – как раз и значит предать то, во что веришь. Сложно все…

Профессор протирает очки, всматривается:

– Не знаю, кем был этот Блазняк, но очень похож на моего научного руководителя, профессора Близневского.

– Ты, дед, вечно что-нибудь придумаешь, – смеется мальчик. – Только посмотри на этого грамотея – это же… он…

Внук мнется, не решаясь произнести столь распространенное словечко: «быдло».

– Что, в элитной гимназии не учился? – усмехается дед.

И уже сурово добавляет:

– Никогда не суди так о человеке, Максим.

– Ну ладно, расскажи про своего профессора. Он в Гражданскую воевал?

– Да не знаю я ничего. Просто похож. Помнишь, тот, который попросил похоронить его в Близневцах, рядом с могилой твоей прапрабабушки Евы?

– Знаю, – кивает головой Максим, – вы с мамой ухаживаете за его могилой в деревне.

…Профессор Уточкин, бывший Юрка, мысленно видит исчёрканный лист бумаги – завещания, лежащий на столе умершего учителя, а ниже строчки стихов, которые, как оказалось, запомнил на всю жизнь:

При оформлении обложки использовано фото автора.

Будешь, Алесь, на русском языке учиться, совсем наш позабудешь. (бел.)

Автор Максим Богданович (1891–1918). Поэт, публицист, переводчик, классик белорусской литературы.

Подстрочный перевод:

Времени нет, сам знаешь: я старшая. (бел.)

Корзинка.

Поместье.

Вернусь, свечку зажгу. (бел.)

Тут нищие живут. (бел.)

Да нет у нас ничего, дядька, вы ж знаете. (бел.)

Это ошибка, пан. Там внизу тряпки… пан понимает? (бел.)

Свиньи. (нем.)

Не плачь, они не вернутся. (бел.)

Михась, почему куры до сих пор не кормлены?.. И воду надо принести. (бел.)

Не буду тебе читать вечером: ты обещал кур покормить. (бел.)

Нет батьки, вот и растёте бездельниками. (бел.)

Ева, тебя дядька Язэп звал. (бел.)

Опять? О, Господи… Ты в чём-то провинился? (бел.)

…хозяйкой? А как же чувства? (бел.)

Это детство. (бел.)

Белорусская Народная Республика – государство, провозглашённое 9 марта 1918 года на оккупированных немецкими войсками территориях бывшей Российской империи.