Элли Мидвуд - Австриец

— Не твоё дело! Вали к черту отсюда или я сам тебя выкину!

— Да ну?!

Мне и так-то много не надо было, чтобы взбеситься, а этот языкастый явно не знал, на кого нарвался, хоть он и явно не был мелким и слабаком не выглядел. Я схватил его за ногу и дернул её на себя, заставив его упасть на спину, и тут же набросился на него сверху, хватая его за грудки и нанося первый удар. Оказалось, что он знал, как драться, судя по тому, как легко он блокировал мой кулак и уже сам попытался схватить меня за горло. Если раньше я хотел просто напугать его, то теперь он не оставил мне иного выбора, кроме как показать ему, на что я действительно был способен.

Больше минуты мы катались по полу, пиная и избивая друг друга как только могли, и чем дольше мы дрались, тем больше подозрений о его принадлежности к СС начали лезть мне в голову, потому как стиль был уж очень схож, да и слишком уж он хорошо знал, как отбить каждый мой удар, который ни один посторонний не отбил бы. Наконец наша схватка пришла к несвоевременному финалу, как только мы случайно повалили на себя огромную кучу чемоданов, сразу же оповестившим кондукторов, все ещё дежуривших на перроне, о том, что что-то подозрительное происходило внутри.

— Замри! Не смей дергаться! — я едва слышно прошептал незнакомцу в ухо, всё ещё стискивая его шею запястьем, пока мы лежали, погребённые под кучей чемоданов после того, как дверь открылась и кто-то вошёл внутрь вагона.

Те двое подвигали багаж, пнули пару чемоданов, как я заключил из звуков, доносившихся с края кучи, к счастью полностью скрывшей нас от глаз кондукторов. Это едва ли можно было назвать приятной ситуацией, лежать на каком-то идиоте, все ещё стискивающем грудки моего пиджака и бросающем на меня безмолвные, но испепеляющие взгляды; но, так как перспектива быть арестованным за нелегальный вывоз денег из рейха, пусть рейхсфюрер и вытащил бы меня впоследствии, мне не улыбалась, я лежал тихо, как мышь, пока они производили короткий и, к счастью, очень поверхностный обыск.

Через пару минут они пришли к заключению, что чемоданы должно быть упали сами по себе, и вышли из вагона, закрыв нас снаружи. Незнакомец решил отомстить мне за несколько крайне унизительных минут в моей очень тесной компании и изо всех сил пнул меня в голень. И пнул его в ответ и сильнее вжал запястье ему в горло.

— Да прекрати ты ерзать, недоумок! — я сказал шёпотом, не зная, как далеко от вагона ушли кондукторы. — Это все из-за тебя! Какого черта ты здесь вообще делаешь?!

— Я исполняю приказы высокопоставленных лиц из Берлина, дубина! — он прорычал в ответ, подтверждая мои догадки по поводу СС. — И если бы меня поймали, тебе бы пришёл быстрый, хоть и не безболезненный конец, уже через день!

— Сильно сомневаюсь, потому что я выполняю приказы самого рейхсфюрера! — я немного повысил голос, делая особое ударение на звании моего начальника, чтобы произвести большее впечатление на незнакомца. — А теперь ты мне скажешь твоё имя и звание, и я тебя под трибунал отдам за нападение на вышестоящего офицера и за угрозу раскрытия особой миссии крайней важности для самого фюрера!!!

Молодой человек слегка сощурил на меня свои глаза, явно оценивая ситуацию, а затем спросил, не выпуская моего пиджака из рук:

— Это ты сначала назови своё имя и ранг.

— Да ты пренаглый ублюдок! — я фыркнул в ответ на требование незнакомца. Да уж, у него не только хватило смелости со мной драться, но ещё и продолжать спорить, и я невольно начал его за это уважать. — Я штандартенфюрер СС доктор Эрнст Кальтенбруннер, лидер австрийских СС. Удовлетворён?

Губы незнакомца дрогнули в осторожной улыбке. Он медленно выпустил грудки моего пиджака из рук и аккуратно извиняющимся жестом разгладил помятый материал моей рубашки и пиджака.

— Герр штандартенфюрер, — сказал он самым уважительным тоном, пытаясь вывернуться из-под меня и чемоданов, чтобы отдать мне салют. — Это большая честь, встретиться с вами. Я премного о вас наслышан.

— Ну да, — проворчал я, наконец спихнув остатки багажа со спины и присев на пол рядом с ним. Поезд только что тронулся, и теперь мы были в безопасности. — А ты-то кто такой будешь?

— Меня зовут Отто Скорцени, унтерштурмфюрер СС, к вашим услугам, герр штандартенфюрер!

Он снова отдал мне честь, сел поудобнее и, приведя в порядок свою одежду, улыбнулся мне такой искренней улыбкой, что она заставила бы любого усомниться, что мы только что пытались разорвать друг друга на части. Этот наглец просто завораживал. Мы оба поизучали друг друга взглядами. Он явно хотел говорить, но не решался нарушить военный этикет, начав разговор первым. «Ведёт себя, как на параде, и это после того, как он обругал меня так, что любому матросу стало бы стыдно», я снова усмехнулся, пальцами расчёсывая взъерошенные после драки волосы. Унтерштурмфюрер Скорцени делал то же самое, пропуская пальцы сквозь тёмную, непослушную гриву. «Как в какое-то чудное зеркало смотрюсь», — подумал я и кивнул на его шрам.

— Schmiss?

Он ответил на мою улыбку ещё более широкой.

— Так точно, штандартенфюрер, — теперь уже он кивнул на мою левую щёку. — Тоже?

— Напился, врезался и вылетел лицом вперёд через лобовое стекло.

— Вот уж ни разу не слышал, чтобы кто-то вылетал лицом вперёд из машины и резал только одну сторону лица.

— А ты смекалистый, — я усмехнулся.

— Я и сам фехтовальщик, герр штандартенфюрер. Я бы узнал фехтовальный шрам из миллиона. — Он тоже улыбнулся. — А к какому братству вы принадлежали, если позволите спросить?

— «Арминия», в Граце. Ты?

— А я в Вене. Родился и вырос там, и в университет там же ходил.

— Прекрасный город. Я там сейчас живу.

— Правда?

— Ну, вообще-то мой дом в Линце, но со всеми этими рейхсфюрерскими приказами становится всё сложнее и сложнее постоянно мотаться между двумя городами. К тому же, у меня дома жена на седьмом месяце, маленький ребёнок и тесть с тещей, в чьём доме я и живу.

Отто присвистнул и сочувственно прищёлкнул языком.

— Теперь понятно, чего вы на меня так набросились. Я бы тоже был не в лучшем расположении духа на вашем месте. — Он рассмеялся, но тут же вспомнил о моём звании и снова принял серьёзный вид. — Я прошу прощения, герр штандартенфюрер. Я не имел права такого говорить.

Его внезапные переходы от новообретенного лучшего друга к почтительному подчинённому всё больше и больше меня забавляли, и я в конце концов не выдержал и расхохотался.

— Ничего, Отто. Ты же не против, что я зову тебя по имени?

— Никак нет, герр штандартенфюрер. Это для меня большая честь.

— Зови меня просто Эрнст. Мы же оба австрийцы, так что предлагаю бросить весь военный этикет к черту, перейти на «ты» и быть друзьями.