Элли Мидвуд - Австриец

— Ну ладно, с этим я, допустим, согласен, — задумчиво ответил я. — Но всё же, это всё и так известно публике. Так в чем тогда вся секретность?

— Даже Отто, — Мелита напомнила ещё раз.

— Да, да, даже Отто.

— Мы сейчас работаем над тестированием нового помещения для массовой эвтаназии, — наконец сказала она тихим голосом и оглянулась через плечо, на всякий случай.

Я тоже оглянулся, даже не зная, зачем.

— И что это такое?

Она задумалась на секунду, будто решая, стоит ей продолжать или нет.

— Это специально сконструированный бункер, который построен таким образом, что выглядит как обычная душевая. Только внутри него вместо воды в трубы поступает углекислый газ.

Мелита остановилась и посмотрела на меня, пока я пытался понять, чего она такое мне только что сказала.

— Прости, но я ничего не понимаю, — наконец признался я. — Зачем вам пускать в трубы газ?

— Ну, допустим у тебя есть сто пациентов, назначенных на усыпление, так?

— Так.

— А теперь представь, что тебе приходится ездить по всему городу со шприцем, потому что только квалифицированные доктора СС имеют право на проведение процедуры, и затем составляют полный отчёт. И это только по Берлину. Вот нашему начальству и пришла в голову идея, как упростить нашу работу и перевести это всё в одно место. Идея такая, что мы берём всех этих людей, свозим их в наш центр, заводим их в «душевую,» чтобы не вызвать панику, закрываем дверь снаружи и… пускаем внутрь газ.

В этот раз я остановился и взглянул на Мелиту.

— Я, конечно, извиняюсь, но из моих ограниченных познаний человеческой анатомии, мне это что-то не кажется быстрой и гуманной смертью.

— Ты прав, это далеко от гуманной смерти. — Мелита отвела взгляд. — Иногда целый час уходит на то, чтобы все они задохнулись, и при этом они стучат в дверь и кричат… Вот поэтому доступ в ту часть здания и закрыт. Пока мы не найдём более эффективный способ, наши руководители строжайше запретили обсуждать тесты с кем бы то ни было. Потому-то я тебе и сказала, чтобы никому ни слова. Если кто-то вдруг узнает, что я тебе сказала, нам обоим конец.

— И кто же эти таинственные руководители, позволь спросить, кому в голову пришла такая вот «блестящая» идея?

— Не могу сказать. Прости.

Я продолжал пристально на неё смотреть, пока она наконец не сдалась.

— Это был личный приказ фюрера, но сам проект находится под непосредственным руководством рейхсфюрера СС и шефа РСХА.

— Гиммлер и Гейдрих, — я фыркнул и покачал головой. — Мне стоило раньше догадаться.

Мы остановились у ворот нового дома Мелиты.

— Неплохо ты тут устроилась. — Я решил сменить тему.

— Мне хорошо платят. — Мы стояли молча какое-то время, пока она не открыла ворота. — Хочешь зайти?

— Спасибо за приглашение, но боюсь, я опаздываю на свидание с бутылкой после всего того, что я только что услышал, — я попытался пошутить. Мелита виновато мне улыбнулась.

— Я знаю, как омерзительно всё это звучит, правда. Я всего раз присутствовала при тестах и… Ты прав, это совершенно ужасающее зрелище. Но мы скоро что-нибудь придумаем.

— Усовершенствованный способ убивать людей? — Я скептически приподнял бровь.

— «Усыплять» их.

— Нет. — Я рассмеялся. — Нет, нет, нет, это уже не гуманное усыпление, что мы сейчас обсуждаем. Я понимаю принцип всей программы и в каком-то смысле, я с ней согласен. Если, скажем, я вдруг попаду в автомобильную аварию и меня парализует от шеи и ниже, я сам лично попрошу об этом твоём усыпляющем уколе. Но если вместо этого ты потащишь меня в какой-то бункер, запрешь меня там с сотней других людей и начнёшь медленно душить газом, это уже совсем другой разговор, ты не находишь?

— Да, и я совершенно с тобой согласна. Но я ничего не могу поделать. Я же обычный психиатр, который является членом партии, Эрнст. Я всего лишь делаю, что мне приказывают. Это была не моя идея.

— Я понимаю.

— Ты меня ненавидишь?

— Нет, конечно. — Я провёл пальцами по её щеке. — Ты же любовь всей моей жизни, как я могу тебя ненавидеть?

— Я вовсе даже не любовь всей твоей жизни. — Она наконец-то рассмеялась, и я невольно обрадовался, что мне удалось её немного развеселить. Было ясно, что она была совсем не в восторге от своих новых обязанностей, и уж кому, как не мне, было понять, что у неё не было никакого выбора, кроме как следовать приказам.

— Ну ладно, но может, самое к ней близкое.

— В таком случае, я только могу сказать, что мне тебя и твою жизнь очень жаль.

— Покорно благодарю. — Я отвесил шутливый поклон. — А теперь, если ты не против, поеду-ка я домой и постараюсь усыпить себя алкоголем.

— Тебе и вправду стоит найти себе девушку, — сказала она, целуя меня в щёку.

— Да что мне все повторяют одно и то же? — я возмутился в шутку и помахал Мелите на прощанье. — У меня этих девушек пруд пруди. Может, мне стоит избавиться от парочки.

— Настоящую девушку! — она крикнула мне вслед, но я только покачал головой, смеясь, и пошёл обратно к машине.

Погружённый в мысли о Гейдрихе и его новом «изобретении» по пути в отель, я едва успел заметить фары быстро приближающейся машины, которая с визгом тормозов остановилась чуть ли не в сантиметрах от моей. Всё ещё крепко сжимая руль после того, как я вжал ногу в тормоз, я набрал полную грудь воздуха, мысленно себя успокаивая, чтобы не убить идиота, который чуть в меня не врезался.

Идиот, тем временем, выпрыгнул из машины и салютовал мне, хоть я и был одет в гражданское. Выйдя из машины, я достал портсигар и зажег сигарету, оглядывая парня с головы до ног. Он, похоже, был чьим-то адъютантом или водителем, судя по его униформе и тому, что он отдал мне честь; по видимому, он меня уже где-то видел.

Мои догадки подтвердились, когда его командир выбрался вслед за ним, правда, с заднего сиденья, наспех приводя в порядок свой расстегнутый китель. «Ну хоть кто-то напился сегодня раньше меня».

— Heil Hitler, группенфюрер!

Пьяный или нет, но он поприветствовал меня громко и чётко, и тут же вытянулся по струнке. Его лицо мне было откуда-то знакомо.

— Штандартенфюрер СД Фридманн, мы встречались на партийном собрании пару месяцев назад, — представился он.

«А-а, СД. Гейдриховский, значит».

— Да, да, я припоминаю. — Обычно, я не имел никакого желания обмениваться любезностями с гейдриховыми подчинёнными, но этому я всё же протянул руку. Он крепко её пожал. — Штандартенфюрер, вы что, не можете найти водителя, который умеет водить?

— Позвольте мне извиниться за этого болвана, герр группенфюрер. Он, вообще-то, очень хороший водитель… когда следит за дорогой.

Фридманн бросил нехороший взгляд на своего адъютанта, и тот повесил голову ещё ниже.

— А что случилось с вашей формой, Фридманн?