Уильям Эйнсворт - Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Притом в очень восторженных выражениях, могу уверить вас, мадемуазель, — сказала Белинда, — хотя я должна признаться теперь, когда имела удовольствие видеть вас, что похвалы вашей красоте вполне заслуженны. А не можете ли вы отгадать, кто написал это письмо?

— Я могу! — вмешалась Кэти. — Это написал Ивлин Харкорт.

— Совершенно верно, моя дорогая, господин Харкорт, — ответила, улыбаясь, Белинда. — Я должна объяснить вам, — обратилась она к Коломбе, — что Ивлин — двоюродный брат моего мужа. Мы уже виделись с ним после нашего приезда в Париж. Теперь вы не будете удивляться тому, что я интересуюсь вами. Надеюсь, мы будем большими друзьями.

— И я надеюсь, мадам, — робко ответила покрасневшая Коломба.

— Теперь я обрела вас опять, после долгих лет, и скоро не расстанусь с вами, милая Белинда! — сказала леди Катерина. — Вы и ваш муж должны жить вместе с нами. Джон, я уверена, повторит моё приглашение.

— От всего сердца, — отозвался Лоу. — Вы должны переехать сюда, Каррингтон. Мой дом, слуги, кареты — всё будет в полном вашем распоряжении, вы будете делать, что вам угодно. Я не могу обещать вам частого своего сообщества, но буду отдавать вам каждую свободную минуту. И вы также, сэр Гарри, во время своего пребывания в Париже должны чувствовать себя в моём отеле как дома.

Белинда и её супруг с радостью приняли приглашение, а Лоу и леди Катерина стали предлагать разные планы для увеселения своих друзей. В это время вошёл Тьерри и сообщил, что два господина хотят повидаться с господином Лоу.

— Не могу передать вам их фамилии, — прибавил Тьерри. — Но один из них говорит, что он шотландский родственник монсеньора.

— Шотландский родственник? Седьмая вода на киселе, по всей вероятности, — засмеялся Лоу. — Ну хорошо, впустите их.

Тьерри ввёл двух посетителей. Первый из них, просто одетый господин, со скромным обращением, наружность которого выдавала шотландское происхождение, был, как узнал его Лоу, эрл [97] Эрл — старый саксонский титул знати, соответствующий графу. Это слово явилось вместе с завоеванием Англии датчанином Кнутом (Канутом) Великим. Ислей.

— А, мой дорогой лорд! — воскликнул Лоу, бросаясь приветствовать его. — Вот неожиданная радость! Я не слышал о вашем приезде в Париж.

— Вы вряд ли и могли слышать, сэр, — отвечал эрл. — Я здесь всего несколько часов. Как и все прочие, я пришёл высказать вам своё уважение. Позвольте представить вам моего друга, лорда Белхэвена, одного из постельничих Его Королевского Высочества принца Уэльского. Лорд имеет к вам особое поручение, — прибавил он после того, как Лоу и красивый изящный аристократ обменялись поклонами.

— Вероятно, поручение от Его Королевского Высочества? — заметил Лоу с улыбкой. — Я могу отгадать его содержание. Если не ошибаюсь, принц Уэльский желает играть в наши бумаги? У нас есть посланцы от каждого государя, от каждого властителя в Европе, но совершенно невозможно оказать им всем услуги.

— Не стану ни на минуту стараться скрыть цель моего приезда, мистер Лоу, — ответил лорд Бельгавен. — Вы угадали: дело касается компании Индий, паи которой желал бы купить Его Высочество.

— Я был уверен в этом, — подумал Лоу и прибавил громко: — Нечего и говорить, что я буду рад предоставить Его Королевскому Высочеству все льготы, находящаяся в моей власти. Настоящая подписка заполнена, но принц получит несколько моих собственных паёв, а при следующем выпуске я буду в состоянии больше сделать для него.

— Ваша готовность исполнить его желание будет должным образом оценена принцем, мистер Лоу: можете быть уверены, что он не забудет этой любезности. Мне нужно поговорить с вами о других делах, но их следует отложить до более удобного случая.

Два джентльмена затем были представлены леди Катерине. А пока они говорили с ней, Лоу спросил Белинду, не хочет ли она посмотреть улицу Кенкампуа, прибавив, что молодой король отправится туда частным образом на следующий день вместе с регентом.

— Если хотите, то леди Катерина возьмёт вас с собой, я же буду сопутствовать королю и, может быть, буду иметь случай представить вас ему, хотя не могу обещать этого.

— Ах, это очень приятно! Мне до смерти хочется посмотреть на улицу Кенкампуа, а также на молодого короля. Надеюсь, Чарли и сэр Гарри так же примут участие?

Слыша это, эрл Ислей заметил, что искушение слишком велико, чтобы не попросить позволения у леди Катерины принять его в число спутников.

— О, сделайте одолжение! Надеюсь, лорд Белхэвен также окажет нам честь участвовать в поездке.

— Ничто не может доставить мне большего удовольствия, — сказал лорд, кланяясь.

Тут вошёл Тьерри с докладом, что карета подана. Извинившись перед своими друзьями и объяснив, что он должен присутствовать на собрании директоров Компании в отеле Невер, Лоу вышел. Когда он сходил в переднюю, один из швейцарцев сообщил ему, что карета, в которой сидит одна «среднего возраста дама», стоит у ворот с раннего утра.

— Я уже решительно отказался впустить её, — произнёс швейцар. — Но она всё ещё здесь. Её манеры так странны, что, полагаю, она не в здравом уме.

Услышав это, Лоу подошёл к решётке. Красивая карета, запряжённая парой прекрасных коней, стояла на небольшом расстоянии от входа в отель. В ней находилась дама, богато одетая, но без всякой притязательности на молодость и красоту. Лицо её было совершенно незнакомо Джону. Но не успел он показаться, как услышал крик дамы. Она выставила голову и плечи из окна кареты, и крикнула кучеру:

— Вот господин Лоу! Разве вы не видите его? Делайте, как я сказала вам, шут! Живо, живо!

Вслед за тем, к величайшему удивлению Лоу, кучер яростно хлестнул коней и, направив карету на большой камень, на краю мостовой, около ворот, опрокинул её. Лоу бросился на помощь бедной даме. Ему удалось высвободить её из-под кареты, которая, к счастью, не потерпела никакого ущерба и вскоре была поставлена на колёса подоспевшими швейцарами. Тем временем Лоу отвёл даму в переднюю и предложил ей сесть. Он осведомился, с большим беспокойством, не ушиблась ли она? Она сказала, что испытала лишь небольшое потрясение.

— Сказать правду, господин Лоу, — прибавила она, — я тщетно добивалась доступа к вам и должна была прибегнуть к такой уловке. Я думаю, вы извините меня и оставите мне 50 паёв.

— Хорошо, мадам, — со смехом ответил Лоу. — Так как вы подверглись такой опасности, то не уйдёте отсюда с пустыми руками.

Вынув бумажник, он дал ей просимые паи.

В полдень улица Кенкампуа была наиболее оживлённой. Начиная от железной решётки на улице Обри-ле-Буше, через которую пропускались только знатные лица, до ворот на улице Медведей, откуда входил простой народ, каждый клочок земли был занят. Толпа, наполнявшая улицу, по обыкновению состояла из лиц всех классов общества, смешавшихся вместе без различия. Царил сильный гам, среди которого слышались крики маклеров и игроков, которые могли быть понятны только лицам, посвящённым в дела. Квитанции, всевозможные акции «матушки, дочки, внучки, пятисотки» — всё это предлагалось и с ходу покупалось. Бумажники, набитые банковыми билетами, в минуту становились пустыми и в минуту же наполнялись. Золото принимали с неудовольствием, а серебро презрительно отвергали. Вообще сделки производились очень шумно, часто влекли за собой ссоры, но все серьёзные споры сейчас же пресекались. На балконах некоторых домов, на одной стороне тесной улицы, сидели дамы в пышных нарядах, которые, по-видимому, чувствовали живой интерес к происходящему внизу, среди шумной толпы. Некоторые из них держали в руках таблички, подобно нынешним памятным книжкам для сделок, куда они вносили свои покупки. Миссисиписты передавали им паи с помощью расщеплённого прута. Разносчики новостей беспрерывно шныряли в толпе, выставляя наверх свои объявления и выкрикивая последнее распоряжение монсеньора Лоу. Все конторы были переполнены своими завсегдатаями. Спрос на места был столь велик, что счастливый сапожник, сделавший из своего маленького сарая контору, зарабатывал уже по 50 ливров за каждый из своих стульев. Потребности миссисипистов вызвали к жизни новый род торговли, оказавшийся очень выгодным. Один маленький горбун, именем Тибо, но прозванный Эзопом [98] Эзоп — известный греческий баснописец. Это полуисторическая личность, о жизни которой достоверных сведений мало. Известно, что он был родом из Фракии, служил рабом у нескольких господ и, наконец, за свои достоинства и басни получил свободу. Нравственная личность Эзопа, подобно личности Гомера, есть создание позднейшего времени. Она окружена, подобно личности Сократа, идеальным сиянием. Эзоп — это уродливый балагур, проникший в сущность жизни и познавший её комическую сторону. Несмотря на своё низкое положение раба, он открыто говорил всем правду. Хромой и бедный он провёл жизнь в скитаниях. нажил порядочную сумму продажей карандашей и записных книжек. Однажды ему пришла в голову мысль пустить в оборот свой горб, предлагая его в качестве стола тем, которые хотели бы записать свои сделки. Сначала хитрый горбун довольствовался одним ливром за такую услугу, но скоро возвысил плату и в конце концов выручил за такое занятие 150 000 ливров. Успех маленького Эзопа, разумеется, возбудил соперничество, но только один человек мог состязаться с ним — то был старый солдат Марсиаль, отличавшийся широтой спины.