Уильям Эйнсворт - Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Намного упали?

— На две трети, и, вероятно, упадут ещё ниже.

— Я дам вам 10 «внучек» за ваши 20 «дочек», господин Харкорт, — сказал Миль.

— Слишком много: давайте только семь, — заметил Коссар.

— Не важно! Ну, согласны, сэр? — спросил Миль, вынимая паи из записной книжки.

Ивлин согласился. Была заключена новая сделка.

— Настроение рынка сегодня неустойчиво, — заметил Коссар. — Я никогда не видел ничего подобного. Чёрт возьми! Что там такое? — воскликнул он, когда услышал новое замешательство на улице.

— «Дочки» понизились ещё наполовину; зато «матушки» поднялись неимоверно, — отвечал Фагон. — Теперь они стоят на двенадцати тысячах ливров.

— Не могу понять, почему они так внезапно поднялись опять! — воскликнул Коссар.

В эту минуту граф Горн и шевалье Этамп ворвались в комнату в большом волнении.

— Всё падает! — кричал Горн. — Мы все разоримся. Пятисотки упали, также и «дочки», и «внучки».

— Но «матушки» поднялись, — сказал Коссар.

— Верно, — ответил Горн. — К несчастью, я продал свои.

— И я также — сказал Ивлин. — Я только что продал 50 штук капитану Милю.

— Вы получите 10 штук обратно за 20 пятисоток, — предложил Миль.

— Идёт! — воскликнул Ивлин, передавая ему 20 паёв в обмен на 10 других.

Пока Горн разглагольствовал против игроков, постыдным уловкам которых он приписывал происходящие перепады, Фагон крикнул:

— Новая перемена, господа!

— Что такое? — спросил Коссар.

— «Матушки» опять понижаются, а пятисотки, «дочки» и «внучки» поднялись.

— Чёрт возьми, вам не везёт сегодня, господин Харкорт!

В эту минуту внимание всего общества в комнате было привлечено криком на улице. Выглянув в открытое окно, чтобы узнать о причине волнения, они заметили, что происходит свалка между двумя богато одетыми людьми: молодцы защищались палками от полудюжины нападающих, из которых иные обнажили шпаги. Ловкость и проворство этих двух господ были изумительны: они, очевидно, были последователями игры в палки, как назывался способ борьбы, господствовавший тогда в Париже. Им не только удавалось отгонять нападающих — ловкими ударами по рукам они выбили шпаги у трёх-четырёх противников. По громким возгласам и особенному способу сражаться двух главных участников схватки, Ивлин узнал в них ирландцев. Видя, что они скоро будут побеждены, он крикнул им, чтобы они искали убежища в ресторане. Ирландцы сейчас же так и поступили. Освободившись от ближайших противников посредством нескольких удачных ударов, они бросились к открытому окну ресторана и быстро перескочили через него. Вслед за тем окно было осаждено бушующей толпой, громко требовавшей выдачи беглецов, некоторые пробовали даже вскочить в окно. Ивлин, однако, вместе с Горном и остальными, не позволил им войти. К счастью, в эту минуту явился отряд в полдюжины полицейских, который прекратил беспорядок.

Когда спокойствие было восстановлено, оба ирландца, забившиеся сначала в уголок, вышли вперёд и отвесили низкие поклоны всему обществу. Но поклоны эти были так смешны, что вызвали всеобщий хохот.

— Кто, однако, эти чудаки? — спросил Миль у Ивлина. — По-видимому, они ваши соотечественники.

— Я совсем не знаком с ними. Судя по наружности, они из простонародья. Могу ли я узнать ваши имена, джентльмены? — обратился он к ирландцам. — Если не ошибаюсь, вы оба с Зелёного острова.

— Вы правы, ваша честь — ответил сэр Теренс. — Этот господин — сэр Патрик Моллоу, а я — сэр Теренс О’Флагерти, к услугам вашей чести. Мы очень рады встретить соотечественника в таком случае, как теперешний, и очень благодарны вам, ваша честь, так же как и всей остальной почтенной компании, за то, что вы укрыли нас. Если бы у нас хватило смелости, мы были бы очень рады доказать нашу благодарность и предложить всей компании стаканчик винца.

Ивлин передал желания сэра Теренса прочим. Миль тотчас воскликнул:

— Безусловно, примите это предложение. Можно будет чем-нибудь поживиться от этих дураков, — прибавил он тихо Горну. — Я уверен в этом.

И, подойдя к двери, он отворил её и крикнул:

— Хозяин! Подите сюда, Россиньоль!

— Я здесь, господа, к вашим услугам, — ответил ресторатор, тотчас же явившись на зов.

— Это хозяин, — заметил Ивлин сэру Теренса. — Какие приказания вы пожелаете дать ему?

— Попросите его принести полдюжины бутылок самого лучшего вина, какое только он может достать в своём погребе.

Когда это приказание было передано хозяину тот заметил:

— Знают ли эти господа, что бутылка лучшего вина из Бордо стоит 50 ливров?

Когда сэр Теренс узнал это, он произнёс раздражённо:

— Что он там говорит? 50 ливров за бутылку? Ей-богу, это, должно быть, хорошее вино. Ну, что ж вы стоите там как тумба, старый чёрт? — прибавил он, обратившись к Россиньолю, который, конечно, не понял его слов. — Ступайте и принесите вина. Чёрт вас возьми! Вы думаете, что я не могу заплатить за него?

Видя, что хозяин не двигается с места, он вынул толстый бумажник, из которого взял билет, и стал размахивать им перед глазами Россиньоля, приговаривая:

— Вот билет в 5000 ливров. Это будет для вас достаточной платой.

— Сию минуту, господин, сию минуту! — воскликнул хозяин, удаляясь.

— А я-то! Не потерял ли своего бумажника в свалке? — воскликнул сэр Патрик. — Нет, цел, — прибавил он, вынимая бумажник и просматривая его.

— У обоих этих олухов туго набитые бумажники, — заметил Миль Горну — Мы должны постараться опорожнить их.

— Честное слово, кажется, сама судьба привела их к нам, — ответил Горн тихо. — Как жалко, что они не могут говорить по-французски.

— О, они будут говорить достаточно хорошо для нашей цели. Притом Харкорт будет переводчиком.

— Имея так много денег, — заметил Ивлин ирландцам, — вы должны избегать ссор. Здесь всюду масса грабителей среди толпы; вам повезло, что у вас не обчистили карманы.

— Взаправду, впредь будем осторожнее, — сказал сэр Теренс. — Да кой чёрт дёрнул нас вмешаться в ссору! Мы шли очень спокойно, никого не трогая, как вдруг подходит наш английский маклер и говорит: «Я проведу вас к моему всегдашнему клиенту, который купит у вас несколько паёв». И вот мы направились через толпу, пока не дошли как раз до этого трактира. Здесь находим нашего покупателя, рядом с маленьким горбуном, которого называют Тибо, хотя в нём нет ничего красивого [102] Игра слов. Горбуна звали Тибал, а ирландцы, знавшие только английский язык, произносили это имя на английский лад — красавец. . Ладно. Сделка была заключена, и наш маклер сделал уже расписку на спине маленького Тибо, как вдруг подходят два или три развязных молодца и, ничего не говоря в извинение, сшибают с ног его и карлика. Дерзкие нахалы расхохотались, но Пэт и я живо прекратили их весёлость: с быстротой молнии хватили мы их палками по спинам. Раз, два! «Вам это нравится?» — говорю я ближайшему. А ему не понравилось — он оскалил зубы, как обезьяна, и давай проклинать и браниться, как солдат. Я второй раз даю ему лёгонького подзатыльника, а он, вместо того, чтоб успокоиться, стал ругаться, уж как десять тысяч чертей, выпущенных на волю. И вдруг он вынимает свой вертел, которым проколол бы меня в миг, если б я не был достаточно проворен и не выбил у него из рук оружия. Как раз в ту минуту сэр Патрик закричал о помощи. Я, повернувшись назад, вижу, что трое или четверо разбойников упорно теснят его. «Караул! — кричу я. — Сейчас буду с тобой, драгоценный мой!» И вот я сыплю удары направо и налево, как молотильщик, и скоро прочищаю себе дорогу к сэру Патрику. Тут мы становимся спиной друг к другу и уж нисколько не боимся всей толпы нападающих. Однако с такими проклятыми противниками мы скоро остались бы в накладе, если б не нашли здесь убежища. Спасибо вашей чести и благородной компании. Ага, вот и вино!