Уильям Эйнсворт - Джон Лоу. Игрок в тени короны

Все кофейни и прочие общественные места были запружены народом. В отеле «Луизиана» (так назывался главный ресторан на улице Кенкампуа), в комнате нижнего этажа, окна которой выходили на улицу, утром этого дня сидели трое изящно одетых миссисипистов. Остатки мясного завтрака, стоившего по 300 ливров на брата, да три-четыре пустых бутылки от шампанского и бургундского лежали на столе перед ними. Теперь они помогали своему пищеварению душистым кофе, привезённым с острова Бурбон [99] Остров Бурбон расположен к югу от Африки в Индийском океане в 500 милях от Мадагаскара. Он славится своим кофе. , и если бы курение было в такой моде, как теперь, каждый из этих господ, без сомнения, держал бы в зубах сигару. Трое миссисипистов были граф Горн, шевалье Этамп и капитан Миль.

— Ей-богу, улица Кенкампуа — прекрасное место! — сказал Миль. — Здесь мы встречаем всех красавиц Парижа и можем пристать к герцогине так же свободно, как к какой-нибудь хористке Оперы. Для меня это главная приманка.

— Полно! — воскликнул Этамп. — Что бы вы там ни говорили, а главная приманка тут для вас, как и для всякого, игра в акции. Мы все игроки, и, пока я не испытал этого нового удовольствия, я не знал, что такое возбуждение.

— Это верно. Я и представлял себе рай в виде такой игры, участницами которой являются красивый женщины. Хотелось бы думать, что это будет длиться вечно. Лоу — великий человек, очень великий человек. Мы всем этим обязаны ему. Эта чудесная улица — его создание. Он собрал всю эту толпу. Он наполнил наши карманы деньгами, утроил наши средства для увеселения, дал нам все те роскошества, о которых прежде мы напрасно вздыхали. Да, Лоу — очень великий человек. Пусть он живёт вечно, и пусть непрерывно выпускает новые паи!

— И пусть мы будем здесь, чтобы покупать их! — воскликнул, смеясь, Горн. — Какое чудесное изобретение эти бумажные деньги! Удивляюсь, как не додумались до этого раньше.

— Я никогда не думал, что буду жить без золота, — сказал Этамп, — а теперь смотрю с презрением на луидор.

— Да, имейте при себе бумажник, всегда туго набитый банковыми билетами, вот в чём дело! — заметил Миль. — Повторяю, Лоу — настоящий гений. Посмотрите, как он обогатил весь Париж! А что касается до миссисипистов, то их роскошь невероятна. Если они умеют живо делать деньги, зато умеют и живо тратить их. Возьмём ужины регента: они очень хороши, но настоящую оргию может устроить только миссисипист чистой воды.

— Эх, если б нам выиграть миллион! Мы устроили бы пир Вальтасара [100] Вальтасар — вавилонский царь, погрязший в пороках и праздности. На одном из его роскошных пиров на стене огненными буквами загорелись слова, объяснённые пророком Даниилом, как гибель Вавилона. ! — воскликнул Горн. — Кстати, об ужинах. Как вас угостил вчера Коссар?

— Великолепно! — ответил Миль. — Вы знаете, он купил прекрасный увеселительный дом на улице Шарон. Это — настоящее совершенство. Передняя расписана самим Ватто, каждая комната изысканно меблирована, как залы в Пале-Рояле. Ужин был накрыт на пружинном столе, который поднялся перед нами, когда мы вошли в пиршественный зал. Душистые восковые свечи отражались на его блестящей доске, обрамленной хрустальными подвесками. Лучшие цветы распространяли кругом своё благоухание. Никогда не было такого роскошного и обильного ужина. Каждое блюдо — что твой Лукулл [101] Лукулл — римский полководец, прославился как величайший гурман. Пиры Лукулла вошли в поговорку по изысканности блюд и великолепию. Однако, не следует исторического Лукулла представлять как обжору, который ничего кроме еды не понимал и не ценил. Лукулл был образованным человеком, общался со многими философами Греции и Азии и усердно продолжал занятия наукой в Риме. Его пиры объединяли многих выдающихся учёных конца Республики. Он имел великолепную библиотеку и позволял каждому свободно пользоваться ею. , вина — настоящий нектар. Звуки нежной музыки доносились из скрытого от взоров оркестра, но не мешали разговорам. Словом, это был ужин сибарита, всего было вдоволь. Правда, было немного стеснительно: в числе гостей были г. Лоу и леди Катерина, а потому соблюдалось крайнее приличие.

— Ну, это мне не по вкусу, — заметил Горн. — Я люблю полную вольность ужинов регента.

— Надеюсь, Коссар скоро устроит снова угощение и пригласит меня, — добавил Этамп. — Однако все миссисиписты живут как князья.

— А для чего же деньги, как не для того, чтобы тратить их на наслаждения! — воскликнул Миль. — Тысячи людей теперь живут распутно и расточительно, которые несколько месяцев тому назад не имели даже средств к жизни. Да, много перемен произвёл тот великий волшебник, что стоит во главе дел. Одним ударом своего жезла он превратил лакея в лорда, горничную — в прекрасную леди. Лакеи и кучера разъезжают теперь в собственных каретах.

— Извините, дорогой, они не всегда ездят в каретах, — прервал его Этамп со смехом. — Правда, у них имеются большие кареты, но они не могут отвыкнуть от старых привычек и нередко взлезают на козлы или становятся на за пятки. Одна дама рассказывала мне, что однажды, войдя в партер Оперы, она встретила свою кухарку, которая была одета гораздо роскошнее её и украшена бриллиантами.

— Эти прихоти и глупости недавно разбогатевшего простонародья в высшей степени смешны, — захохотал Горн. — Не зная, что делать со своими деньгами, они тратят их направо и налево. Но выйдемте, господа, устроим несколько небольших сделок. Нужно отправиться к нашему маклеру Папильону. Я достал для продажи несколько пятисотенок. Вы пойдёте со мной, Миль?

— Я скоро присоединюсь к вам. Теперь же нужно подождать Коссара.

Горн и Этамп вышли, оставив Миля одного. Вскоре явился Коссар и поспешно сказал:

— Теперь пора привести в исполнение наш план. Ивлин Харкорт сейчас придёт сюда. Он хочет продать 50 «матушек». Каждый пай стоит 12 000 ливров; но я так настроил рынок, что они упали до 3000. Купите у него паи за эту цену и заплатите «дочками».

— Хорошо. Сколько «дочек» я должен буду дать ему?

— Двадцать. Остальное предоставьте мне.

В эту минуту у открытого окна показался Ивлин. Заметив его, Миль крикнул:

— Добрый день, господин Харкорт! Не устроить ли сегодня какую-нибудь сделку?

— Хотите купить несколько паёв «Западных»? Я продаю 50 штук.

— Они упали в четыре раза, но я согласен дать за них 20 «дочек». Войдите, пожалуйста!

Ивлин согласился, и после небольшого торга сделка была заключена. Едва только она окончилась, как на улице послышались громкие возгласы, говорившие о какой-то перемене.

— Что случилось, господин Фагон? — спросил Коссар у человека, стоявшего близ окна.

— «Дочки» упали, — ответил Фагон, бывший тайным агентом Коссара. — Рынок вдруг переполнился ими.