Янко Веселинович - Гайдук Станко

— Хорошо, — сказал он, когда Станко протянул ему отломленную ветку, — все это хорошо, но как ты владеешь ружьем?

— В Черном Омуте я был лучшим стрелком, — гордо ответил Станко.

— Черный Омут — это тебе не лес, там нетрудно быть метким стрелком.

Станко взял свое ружье, прижал его к себе и посмотрел на Заврзана.

— Ястреба на лету сбивал! Куда стрелять?

— Сбей вон тот сук! — И Заврзан показал сук на верхушке дерева, на которое только что взбирался Станко. — Только целься в самый корень!

Станко навел ружье.

Грянул выстрел — и сук упал. Гайдуки окружили Станко.

Наступила тишина.

— Вот смотрите, срезал его у самого корня!

Заврзан протянул Станко руку:

— Молодец! Во всем превзошел меня!

Атаман подошел к Станко и похлопал его по плечу. Глаза его блестели радостным блеском.

— Положено, — сказал он, — спросить товарищей, согласны ли они принять тебя. Но я не стану их спрашивать. От имени тридцати моих товарищей говорю тебе: добро пожаловать! Йовица! Дай хлеб-соль!

Йовица Ни́нкович бросился выполнять поручение атамана. Он взял сумку и протянул ее Сречко. Атаман вынул из ножен нож, осенил им хлеб и отрезал ломоть.

Потом правой рукой отломил от ломтя маленький кусочек, обмакнул его в соль и протянул Станко.

Станко снял шапку, перекрестился и съел хлеб.

Атаман дал ему флягу, и он выпил немного.

— А теперь поцелуемся, — сказал атаман.

И они поцеловались.

Потом к Станко один за другим начали подходить гайдуки. Когда Станко со всеми перецеловался, атаман торжественно возгласил:

— Станко, ты теперь наш!

Хмурые лица гайдуков вмиг стали ясными и веселыми, как небо. Теперь Станко увидел, что они такие же люди, как и он, что они, как и все, умеют шутить, смеяться и разговаривать.

На душе у него потеплело, и он почувствовал, что находится в кругу друзей. Да тут и в самом деле были почти одни его соседи: Но́гич из Совля́ка, Чоня́га из Алиа́гиного Салаша, Ла́ткович Йо́ван и Нинкович Йовица из Кле́ня, Илия Заврзан, Стано́йло Суре́п из Гло́говца…

Разговор сменился шутками, шутки — пляской. Суровые лесные волки резвились как дети. Глядя на них, можно было поклясться, что никто из них даже мухи не обидел, хотя каждый имел на своем счету по меньшей мере одного убитого неприятеля.

— Заврзан, Заврзан! — кричит Йован.

— Что тебе, Ушан?

У Латковича были огромные оттопыренные уши.

— А ну-ка, дружок, расскажи что-нибудь…

— А что?

— Что знаешь!

— Расскажи, Заврзан, расскажи! — загомонили со всех сторон.

— Я ничего не знаю.

— Так мы и поверили! Расскажи?

— Что-то ничего нейдет на ум. Пусть лучше Суреп рассказывает, — отнекивается он.

Лес так и гудит от смеха. Молчальник Суреп, от которого за день-деньской и трех слов не услышишь, и тот включается в разговор.

Гайдуки не отступаются от Заврзана.

— Ладно, расскажу, — соглашается он. — Жили-были старик со старухой, и был у них малюсенький ребеночек.

— А дальше? — спросил Латкович.

— Тут сказке конец.

— Почему?

— Будь ребенок побольше, и сказка вышла бы длиннее, — коротко ответил он.

— Расскажи что-нибудь! — снова запросили его.

— По заказу не могу.

— Тогда спой!

В ту же минуту перед ним оказались гусли.

— Ей-богу, нет настроения!

— Тогда дайте гусли мне, — попросил Станко.

— Умеешь?

— Чуть-чуть.

Ему дали гусли. Он натянул потуже струны, поправил кобылку, взмахнул смычком и заиграл.

Пальцы его легко забегали по струнам.

Но, знать, не в добрый час запел Станко, не в добрый час разыгрались сердца гайдуков, не в добрый час заслушались они его игры на гуслях. Вдруг раздался лай…

Гайдуки вздрогнули. Гусли умолкли, все вмиг схватили оружие.

Заврзан ответил лаем.

Опять послышался лай.

Атаман опустил ружье и улыбнулся.

— Кто-то идет, — сказал он.

Вскоре из-за дуба показался человек.

— Верблюд, — заметил Йован. — С чем это он пожаловал?

— Видать, дело есть, — бросил Йовица. — Верблюд не приходит просто так.

Верблюд поздоровался.

— Откуда идешь? — спросил атаман.

В ответ Верблюд поманил его пальцем. Атаман поднялся и подошел к нему.

Они зашептались. У атамана заблестели глаза.

— Значит, так.

— Так, Сречко.

— Хорошо, до свидания!

Верблюд оторвал дикую лозу, обвивавшую одно дерево, и неторопливо пошел прочь, по дороге сматывая лозу в клубок.

Атаман обвел взглядом застывшую в ожидании дружину.

— Позови часовых! — приказал он.

Заврзан закаркал по-вороньи.

Часовые не заставили себя ждать.

— Суреп, Станко, Илия, Йован и Йовица пойдут со мной. А вы… Ногич, поведешь их на Дре́нову Гре́ду. Ждите нас там. Если до полудня не придем, то ищите нас живых или мертвых. До свидания!

— До свидания, атаман!

И гайдуки ушли.

— А мы куда, атаман? — спросил Заврзан.

— На Жура́ву. Пошли!

И они двинулись в путь.

Станко нес сумку атамана. Все шли молча. Каждый думал о своем.

— Значит, на Жураву, — нарушил молчание Йовица.

— Не будет ли сегодня схватки?

— Гм… может быть.

— Торговцы?

— Бек. Едет Сали-бе́к со свитой. Это тебе не какие-нибудь купчишки.

— Много их?

— Верблюд говорит, человек двадцать.

— Славная будет добыча. Что скажешь, Суреп?

Суреп пожал плечами.

— Сегодня испытаем тебя в бою! — сказал атаман, взглянув на Станко.

Станко мрачно улыбнулся. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Станко знал, что он теперь гайдук и должен проливать кровь наравне с другими. И все-таки ему было не по себе.

— А ты счастливчик? — позавидовал ему Заврзан. — Я, брат, целый месяц дожидался такого случая.

— А я две недели, — вступился Йовица.

И они принялись рассказывать о своих первых сражениях. Говорили они об этом так просто и спокойно, словно речь шла о пахоте или окапывании кукурузы.

Станко жадно глотал воздух и никак не мог надышаться.

Изо всех сил старался он сохранить хладнокровие и самообладание. «Я не буду сходиться с врагом лицом к лицу, — говорил он себе. — Я меткий стрелок и смогу уложить его, если выстрелю из-за дерева. Почему я весь дрожу? Ничего, пройдет. Как-нибудь выдержу первую битву, а там пойдет легче. Человек ко всему привыкает…»

Голос атамана прервал его размышления:

— Пришли!

Станко поднял голову. Перед ними извивалась, как змея, Журава. Скоро жара и зной осушат ее. Дорога шла через реку, по обеим сторонам которой стеной стоял лес.

— Теперь разделимся, — сказал атаман. — Лучшего места для засады не придумаешь. Так вот… Ты, Илия, встанешь там. Ты первый увидишь турок, но ты их пропусти. Ты, Йован, рядом с Илией, чуть в сторонке. Ты, Суреп, у моста, Йовица, ты останешься здесь, а я пойду туда. Мы впятером засядем слева от дороги, а ты, Станко, будешь справа, за тем вон дубом… Так! Ты вистрелишь первый. Стреляй, как только турок ступит на мост. Если Станко промахнется, то стреляй ты, Суреп, — ты бьешь без промаха. Тут турки ринутся вперед. Мы с Йовицей перережем им путь, а вы нападайте сзади. Если турки повернут назад, вы, Йован и Илия, придержите их, а мы будем нападать. Поняли?