Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Александр раздраженно спросил:

— Вы проверили эти сведения? Или эта новость прямо с хвоста сороки?

Затем, помолчав, он устало сказал:

— А ведь Литва, как и Русь, еще не успели оправиться от прошлогоднего татарского разорения…

Он вспомнил, как ранней осенью 1505 г. крымские татары появились близ Слуцка и Новогрудка, тучами выпуская на города свои певучие стрелы. Бывшую столицу Великого княжества защитил энергичный наместник Альберт Гаштольд. Татары жестоко разорили окрестности, но на тот раз защитники отдельных городов оказались способны согласовать свои действия. Гетман Станислав Кишка, Юрий Немирович, слуцкий князь Симеон, объединив свои силы вместе с Гаштольдом, разбили татар и освободили угоняемых в рабство жителей княжества. От слуцкого замка татары были отбиты его гарнизоном. При этом отвагу в воинов вселяла незадолго перед этим овдовевшая слуцкая княгиня Анастасия.

Освобождаясь от полузабытья, великий князь продолжил:

— Тебя, канцлер, прошу подготовить указ короля о посполитом рушеньи… И да осуществится божье: тот, кто сеет ветер — пожнет бурю…

В тот же день указ был издан. Но крамольная шляхта и паны и в эти дни горя и бедствий для страны не двинулись с места, крича и требуя, чтобы сам король стал во главе войска. Однако, несмотря на крамолу и измены, Елена собрала вокруг себя всех преданных королю людей. Вместе с Ласким и Глинским было решено поднять на ноги больного мужа и ехать в Лиду, на сборный пункт ополчения, то есть посполитого рушенья. Это совпало и с намерением самого Александра, чувствовавшего, что дни его сочтены. И он решил созвать сейм в Лиде и передать власть Сигизмунду. Самый молодой из Ягеллонов и сам заявлял себя в роли носителя вотчинных прав на Великое княжество Литовское. Радой панов он также условно признавался преемником бездетного Александра. Еще в декабре 1505 г. молдавские послы получили охранную грамоту от имени Александра и Сигизмунда.

Короля в Лиду сопровождала жена, Лаский, епископ Войтех Табор, Ян Заберезский и вся королевская свита. В этом городе находился надежный, с крепкими стенами, замок, построенный почти за двести лет до этого Гедимином. В нем король и остановился — в одной из башен верхнего этажа, где находилась зала и соответствующие покои. Даже обессилев, Александр стремился рассказать Елене о замке и о городе, который был весьма древним поселением и располагался на рубеже собственно литовских и славянских земель, на границе расселения черноруссов и дайновов. Город играл значительную роль в исторических судьбах Великого княжества. Александр рассказал, что замок был построен Гедимином на насыпной горе высотой до четырех саженей, окруженный с трех сторон водой, а с четвертой — глубоким рвом. Здесь же, внутри замка, построена была и православная церковь. Лида была уделом Ольгерда, Ягайло и Витовта. Последний, приняв под свое покровительство хана Золотой Орды Тохтамыша, назначил Лиду для его местопребывания. Три года хан жил здесь в особом доме, сохранившем на долгое время название Тохтамышева двора. Потом хан Кипчакской орды Хаджи-Гирей почти десять лет был здесь старостой, пока при содействии великого князя Казимира не возвратился на ханский престол.

Рассказав все это, Александр так устал, что едва мог говорить, но продолжил:

— В пяти верстах от Лиды, в имении Домбровка, находится дворец любимца Ягайло Войдылы, женатого на сестре великого князя Марии и казненного Кейстутом за то, что сеял вражду между ним и Ягайло.

Здесь, в Лидском замке, в волнении и беспокойстве, душевных страданиях и мучениях Александр провел несколько дней. Король мучился от сознания, что войско собирается медленно, что невозможно самому сесть на коня. Сюда до него доходили известия о приближении татар. Не скрывали от короля и то, что их передовые отряды уже показывались в виду самой Лиды.

Елена, на глазах терявшая в лице мужа свою основную защиту и опору, впала в смятение. Да еще здесь, в Лиде, в окружении крамольного панства, щеголявшего своей независимостью и свободой, и фанатичных католиков, всегда относившихся с нескрываемой враждебностью к великой княгине и королеве. Елена вспоминала, как не единожды писала отцу, что не боится притеснений, пока жив муж. А теперь дни мужа сочтены, да и пожаловаться некому: отец уже предстал перед Господом Богом.

Однако мужественное поведение умирающего короля и его верной жены пристыдило шляхту и магнатов и заставило явиться в ополчение. Оно, наконец, собралось под стенами замка, а затем отогнало от стен Лиды шайки татар и принесло на своих пиках в качестве трофеев татарские головы. Этот успех не только обрадовал короля и королеву, но ободряюще подействовал на всех: ряды ополченцев увеличивались, устанавливались дисциплина и послушание.

Между тем, Александр чувствовал себя все хуже и хуже, хотя сознание и не покидало его. В один из душных июльских дней 1506 г., во время разразившейся небывалой грозы над Лидой, Александр сказал неотлучно находившейся при нем жене:

— Кажется мне, Елена, что смерть уже близка… И я готов к ней… Но нужно, чтобы и священники мне помогли…

Ксендз пришел так быстро, как будто ждал приглашения за дверью, его сопровождали служки… Александр поцеловал его крест, после чего ксендз причастил его святых Тайн. Затем король и великий князь пригласил Глинского и Яна Заберезского. Он попросил их подготовить его завещание, наказав, что все свое наследие оставляет младшему брату Сигизмунду и его же заботам — благополучие и защиту своей любимой жены Елены. Наказывал содержать ее в почете и уважении. Завещание заверили своими печатями канцлер Польши Ян Лаский, Альберт Табор, Иван Заберезский, Михаил Глинский, Николай Радзивилл-младший.

Затем Александр отдал распоряжение:

— Руководство государственными делами я поручаю гетману Станиславу Кишке и маршалку дворному Михаилу Глинскому. Считаю, что они смогут успешно справиться с ними…

Оставаться дальше в Лиде не имело смысла, да и небезопасно: замок мог подвергнуться нападению татар. Решено было перевезти короля в Вильно. И, чтобы облегчить страдания, везли его не в повозке, а в своеобразном гамаке, укрепленном между двумя лошадьми. На них верхом сидели свитские паны, которые должны были уравнивать ход лошадей. Рядом с ними ехала Елена. Медленно, шаг за шагом двигался поезд по направлению к столице. Но за это время состояние Александра еще больше ухудшилось: временами он терял дар речи.

Утешением короля в последние дни его жизни явилась славнейшая победа Глинского над татарами. Повинуясь воле короля, гетман Кишка и Михаил Глинский собрали под Новогрудком из панского ополчения и наемной конницы семитысячное войско. Но 4 августа из Клецка прискакали нарочные. Едва сойдя с коней, они доложили гетману, что под Клецком расположился главный татарский лагерь. Войско Великого княжества Литовского двинулось туда, но по дороге заболел гетман. Руководство всеми делами принял на себя Глинский. Через сутки его конница подошла к Клецку и остановилась на берегу Лани. На противоположном берегу воины увидели готовых к бою татар. Несколько часов шла перестрелка, что позволило Глинскому подготовить две переправы. Татары атаковали одну из них, навязывая бой прямо на топком берегу Лани. В результате войска Великого княжества понесли значительные потери. Однако это дало возможность переправиться левому крылу, которое стремительным ударом разрезало татарское войско на две части. Видя этот успех, правое крыло также смогло перейти в атаку. Часть татар попала в своеобразные клещи, другая часть побежала. Хоругви Глинского начали преследование, брали пленных около Слуцка, Петркова. Были освобождены около сорока тысяч пленных, которых татары уводили в Крым. Они уже считались рабами, так как всех их татары, по своему обычаю, провели через символические ворота из трех связанных между собой копий. Пройти через эти ворота означало признать себя рабом. Добычей войск Великого княжества Литовского стали и тридцать тысяч лошадей.