Нелли Савенкова - Самоборец

Обещали государю и Глинский, и бояре делать все по наказу его, горячо клялись, именем Господним, карою Божией зарекались. С тем отпустил их великий князь: все, что было в его силах, он сделал; а уж клятву сдержать — на совести бояр.

Оставшись один, Василий Иванович откинулся на постель и застонал в голос: он устал бороться с изнуряющей болью, его изводил смердящий дух, идущий от раны. Расслышав государев стон, вернулись Юрьев и Глинский.

— Нет ли надобности какой, государь?

— Лекаря позовите…

Глинский крикнул Николая Люева, дожидавшегося окончания встречи государя с боярами в соседнем покое. Люев немедля вбежал на зов.

— Николай, смертным духом исхожу!.. Приложи ты чего-нибудь или влей в рану, изничтожь сей дух… нету сил моих… — слезно просил его великий князь.

Лекарь сочувственно покачал головой и, уж в который раз, обозрев опухоль, протяжно вздохнул. Михаил Юрьев предложил:

— Государь, как тебе полегчает немного, так в рану водки бы напустить… Верное средство вроде…

Не слушая его, Василий Иванович обратился к лекарю:

— Брат Николай, ты пришел ко мне из своей земли и видел мое к тебе жалованье немалое… Скажи, не таи… можно ли что сделать, чтобы облегчить болезнь мою?..

Люев снова вздохнул, покачивая головой:

— Кабы можно, давно бы уж сделал все. Видел я, государь, твое жалованье ко мне, и ласку, и хлеб, и соль…

Но не могу я, не будучи Богом, сделать мертвого живым… Прости…

Услышав такое, великий князь с грустью обратился к Юрьеву с Глинским:

— Вот… Николай определил мою болезнь… я уже не ваш… — смежив веки, он задремал и вдруг запел: — «Аллилуйя… аллилуйя!.. Слава тебе, Господи!..»

Очнувшись, поглядел на воззрившихся на него в страхе князей и проговорил неожиданно умиротворенным голосом:

— Как Господу угодно, так и будет.

На следующий день, почуяв приближение смерти, Василий Иванович опять приказал позвать бояр — тех, кого прочил в совет при своем сыне. Повторил им последнюю волю, дождался заверений в точном ее исполнении и отпустил всех с миром.

С государем остались трое самых приближенных: Глинский, Юрьев и дворецкий Шигона. Явились незваными братья великого князя — Юрий и Андрей, пожелали справиться о его здоровье. Дворецкий начал было что-то нашептывать им.

Василий Иванович, услышав шепот, возвысил голос:

— Не шушукайтесь!.. Вижу сам, что скоро умру. Не страшусь того, жду. Приведите сына моего Ивана, хочу благословить его крестом Петра Чудотворца… Да жену мою Елену зовите, успею наказать, как ей быть после меня…

Шигона кинулся было выполнять волю государя, но тот вдруг остановил его:

— Нет, погоди… Мал Иван, испугается болезни моей… и будет помнить отца немощного… Или вовсе не звать?..

Все наперебой принялись уговаривать Василия Ивановича проститься с сыном, благословить мальца на великое княжение. Наконец убедили государя и спешно послали за Иваном и его матерью.

Наследника принес на руках его дядя, брат великой княгини Иван Глинский. Следом за ними в государевой опочивальне появилась боярыня-мамка Аграфена Челяднина, исполняя службу — неотлучно состоять при подопечном. Василий Иванович поднял поданный ему крест и, осеняя им сына, промолвил через силу:

— Буди на тебе милость Божия, сын мой Иван, да на детях твоих! Как святой Петр благословил сим крестом нашего прародителя, великого князя Иоанна Даниловича, так им благословляю тебя, сына моего…

Присмиревший Иван непонимающе, но с любопытством глядел на отца. Великий князь строго приказал мамке наследника:

— Смотри, Аграфена, от сына моего не отступай ни пяди! Завсегда при нем будь!

— Да я, государь, на куски себя изрезать дам, а от Ивана не отступлюсь! — горячо заверила боярыня.

Из соседнего покоя послышались приглушенные рыдания, и Василий Иванович велел унести сына, пожав его ручонку в последний раз. Все обернулись к двери, в которой показалась великая княгиня с опухшим от слез лицом. Рыдая, Елена бросилась к постели супруга.

Гладя жену по голове, Василий Иванович утешал ее бессильным голосом:

— Не плачь, Олена, перестань… мне легче… не болит уже ничего, благодарю за то Бога…

— Государь, на кого ты меня оставляешь?.. Кому детей своих приказываешь?.. — слезливо прошептала Елена.

— Благословил я Ивана государством да великим княжением. Ему быть после меня государем!

— Благослови и младшего, Юрия… — попросила Елена. — Неужто и не поглядишь на него? Сиротою остается… Вели принести, благослови.

Василий Иванович согласился и, приказав принести второго сына, благословил его на жизнь и благополучие золотым крестом. Младенец ухватился за блестящий крест, потянул к себе. Отец слабо улыбнулся:

— Наградил Господь сыновьями, да не судьба мне их ростить… Олена, тебе я…

Не дав супругу договорить, великая княгиня кинулась к нему с громким воплем:

— Нет! Не бросай меня!.. Государь мой… не оставляй одну!

Василий Иванович поцеловал жену и велел увести ее. Но еще долго издалека доносились ее рыдания и горестные крики. Прислушавшись к воплям жены, великий князь вздохнул:

— Пора!.. — и распорядился: — Пошлите за владыкой Коломенским Вассианом, да пущай митрополит войдет. Чай, заждался?

Слуги зашептались, со страхом почуяв близость государевой кончины. Митрополит Даниил вошел со свитою священников, перед ними несли чудотворный образ Владимирской Божией Матери. Василий Иванович перекрестился на икону, оглядел вошедших. Не узрев своего духовника, осведомился: где он?

— В приемной палате, государь, — с готовностью отозвался Шигона.

— Спроси его, бывал ли он прежде при том, когда душа с телом разлучается?..

Дворецкий вышел и тут же вернулся:

— Сказывает, что мало бывал, государь.

— Зови, пусть войдет.

Приказав петь канон мученице Екатерине и канон на исход души да повелев говорить себе отходную, Василий Иванович на время забылся под молитвенные звуки. После, оглядев застывших в скорби приближенных, подозвал к себе Михаила Воронцова:

— Я прощаю тебе, боярин, вину твою… Об чем речь, ты ведаешь…

— Ведаю, государь… — Воронцов хотел еще что-то сказать, но слезы душили его. Громко всхлипнув, он только поцеловал великого князя и отошел.

Василий Иванович обратился к духовнику:

— Алексей, как помирать стану, дай мне причастие. Смотри, не пропусти поры!

— Не пропущу, государь, — заверил тот, вытирая слезы.

Умирающий окинул прощальным взглядом всех собравшихся:

— Видите сами, что я изнемогаю и к концу приближаюсь. Желание мое давнее — принять постриг… Даниил! Вассиан! Постригите меня… Поспешите… Чую, совсем скоро уже…

Митрополит хотел было исполнить последнюю волю великого князя, да заступили ему дорогу государев брат Андрей с князем Воронцовым. У постели умирающего Василия Ивановича начался рьяный спор.