Нелли Савенкова - Самоборец

Хозяин, стоявший у стола, глянув исподлобья, хмуро ответил:

— Кто напраслину сказывал? Не было того! Хошь у кого спроси!

— Стало быть, брешут, — разочарованно скривился князь.

— Я службу свою по правде исполняю: кто виноват — наказываю, но до смертоубийства не доходило. Чай, князь Ковер тебе про меня сказывал?

— Да ведомо мне, все ведомо, — согласился наместник, следя за холопом, наливавшим ему мед, — с тех пор как ты тиуном в Усолье сидишь, без доимок все сбираете. Отрадно это… — отхлебнул из кубка, поданного холопом, почмокал толстыми губами, похвалил: — Мед у тебя хорош… М-м-м… Не хуже московского! Стоялый… Славный медок-то! — и снова засопел, вгрызаясь в свиной бок.

Некоторое время в сборной избе стояла тишина, слышались лишь чавканье и пыхтенье князя, скрип половиц под Аверьяновыми ногами да — изредка — крики слуг на дворе. Наконец наместник, сыто отрыгнув, откинулся к бревенчатой стене.

Аверьян предложил:

— Может, народ собрать, потолкуешь, князь?

— Я с тобою, тиуном, потолкую, а ты им скажешь. Ни к чему толпу собирать. Сядь да слушай… Наперво вот чего: корму добавить надобно, слуг-то у меня вдвое больше против Ковра.

— Как же добавить? — возразил было Аверьян. — Так издавна положено. Мы ныне все перечли да расписали.

— Вот по писаному и добавите. Где у тебя бумаги-то? Мне отдай, потом с подьячим поглядим.

Аверьян достал из небольшого сундука два свитка. Передавая их наместнику, он уверенно покачал головой.

— Не пойдут на то усольцы… не станут они больше положенного платить!..

— Станут! — заверил князь. — Теперь вот еще чего… Ведомо мне, усольцы ездят на Сылву-реку да к Тюменскому волоку торговать с инородцами. Ныне надобно придержать их: туда мои люди с московскими товарами отправятся. Разумеешь?

— Как же, разумею, князь, — покивал Аверьян. — Да непонятно, как я их придержу? Усольцы не слуги мне, люди вольные. В торговом деле они меня не спрашивают.

— А ты поразмысли… Чай, не мне тебя учить. Ковер сказывал, ты сметлив. Ну, пригрози им темницей, а не послушают — пытошной!..

— Неужто за такое пытать?! — возмутился Аверьян. — Я сроду неправды не творил!

— Ты как с князем молвишь?! Ты тиун да мой слуга! Стало быть, исполняй, чего велю. Какая в том неправда?

Они тебя ослушаются, а чрез тебя — меня, государева наместника! За то и поплатятся. Да, чай, не дойдет до того, уразумеют загодя…

— А не ты ли сам, князь, меня токо что укорял в злодействах? — попытался усовестить его Аверьян.

— Мыслил я, ты сметливее окажешься, — погрозил толстым пальцем наместник. — Доныне вел ты себя беззазорно, служил верно — и далее послужи! Делай, чего велю, а нет — сам в темнице сгниешь!

— Я-то за что?!

— За ослушание, — князь допил мед и кивнул своему холопу: — Вели закладывать. Все, Аверьян. Спасибо за хлеб-соль, жду тебя в Чердыни. Приедешь, обскажешь, чего с усольцами порешили. Пущай добирают!

— Сколько ж добрать?

— Сколь смогут… Покуда не шибко запрашиваю. Ты сам разложи, тебе, чай, виднее, у кого чего и сколько.

Ульяна при свече вышивала ворот рубашки, клала мелкие стежки и, улыбаясь, напевала. Никита вот-вот воротится с промысла. На печи мирно посапывали ребятишки. Тишь да благость на душе… Вдруг во дворе коротко взлаял Кусайка, заскрипела уличная дверь, кто-то потоптался в сенях. Ульяна прислушалась: на Никиту не похоже — поступь не та. Обернулась к двери да тут же обмерла: порог переступил Аверьян.

Перекрестился на иконы, поклонился, хотел было заговорить, да Ульяна опередила:

— Уходи, Аверьян! Ты почто пришел?

— Эк ты меня встречаешь! Не к тебе, Ульяна, — к мужу твоему…

— Нету его — на промысле…

Аверьян неспешно расстегнул шубу, сел на лавку.

— Нету так нету… С тобою потолкуем…

Отвернувшись, досадливо закусив губу, Ульяна срывающимся голосом произнесла:

— Не об чем нам с тобою толковать, Аверьян…

— Не об чем? До поры было об чем…

— Вспомнил! Сколь годов минуло!

— Да я и не забывал…

— Уходи, Аверьян! Христом Богом прошу! Не береди ты мне душу, жизни не ломай!

— Твою жизнь не ломать?! У меня-то и вовсе ее нету… без тебя…

— А жена твоя, Анна?

— Ульянушка! На что мне Анна? Одна ты во всем белом свете! Как увижу тебя, все нутро горит, дышать не могу…

— Муж у меня — Никита. Я…

— Да ведь не любила ты Никиту! — возмущенно перебил Аверьян. — Поневоле за него пошла! Неужто забыла?

— Не любила, а ныне люблю!

Тиун несогласно замотал головой, поднялся, приблизился к Ульяне. Затрепетав, она хотела отодвинуться, но Аверьян бережно взял ее за плечи, посмотрел в глаза.

— Нет, не любишь!.. И мне ты жизнь сгубила. Разве таким я был? Прежде-то веселей меня не сыскать… А ныне? Все меня опасаются: злой я стал, безжалостный!

Ульяна вспыхнула.

— Почто меня винишь? Злой ты по своей воле, не мой грех! Да, тебя любила в девичестве. За Никиту силой пошла, отца не ослушалась. А ныне — он один мне свет в окошке, любый мой, желанный! Да лучше его во всем свете нету!

Аверьян крепко сжал ее плечо.

— Врешь! Все врешь! Моя ты, моею и останешься!

Сережка, проснувшись от громких голосов, спрыгнул с печи, схватил свой лук и, приставив стрелу, наметил ее на тиуна, крикнул угрожающе:

— Стрелю! Не трогай маманю!

Аверьян ошалело оглянулся на него, отпустил Ульяну и, схватив шапку, выскочил вон.

Ульяна обессиленно опустилась на лавку. Сережка подошел к ней.

— Матушка, чего он, а?

— Он? Ничего… — тяжело вздохнула Ульяна. — Вырастешь — уразумеешь, сынок. Полезай-ка на печь, спать надобно. Ночь на дворе.

Сережка взобрался на лежанку, где притаились младшие, тоже разбуженные Аверьяном.

— Сережка, чего тама? Почто мужик с мамкой ругался? — шепотом спросил Алешка.

— Вырастешь — уразумеешь, — зевнул старший брат и провалился в сладкий сон.

Аверьян, неудачно сходив к Никите и поразмыслив, решил до Крещения не оглашать усольцам волю нового наместника. Лишь Степан Клест, заглянувший узнать, зачем приезжал князь, выведал о том. Он возмутился корыстью наместника, но тоже не придумал, что делать.

У Аверьяна кругом шла голова: князь… Ульяна… Ульяна… князь… Он ярился на себя: чего поперся к ней? Не ждала… Такого насказала!.. Неужто правду молвила? Похоже на то. Да он-то вовсе не к ней ходил: хотел Никиту увидать, поговорить, посоветоваться. Думал, авось чего дельное солевар подскажет, как с наместником не повздорить да усольцев не обобрать.

Будто назло Никиты дома не случилось, в этакой-то поздний час! Знать, нечистый его где ни-то задержал? Бес и самого Аверьяна разума лишил, подтолкнул к Ульяне, на грех бабу склонял… Разгулялась нечисть накануне Крещения Господня. Видно, и князя черт принес? Нуда ничего, недолго бесовщине гулять осталось: скоро воду святить станут. Окропить бы ею, святою-то водою, наместника: может, поласковее будет, жадность свою поумерит? Чего делать?..