Нелли Савенкова - Самоборец

Будто в ответ на его слова разошлись тучи, закатное солнце осветило пожарище. Мужики да парни решительно поддержали Сергея:

— Веди нас! Пойдем за тобою, полон отобьем!

Марьяна испытала дикий ужас, когда, придя в себя, увидела вокруг скуластые лица с раскосыми глазами да услышала чужую речь. Везде, куда ни глянь, костры, кони, люди. Подумалось: то сон страшный видится — вот-вот пробудится она, и все станет, как прежде…

Угнанный скот ревел, ногайцы заставили пленниц доить коров да коз. Среди невольниц издалека Марьяна увидела своих подружек, и меж ними — Дашутку. Но были и вовсе не знакомые девицы: знать, пограбили татары и деревни окрест Усолья. Везде горе да смерть посеяли… Сидят вот теперь, празднуют победу свою: полон богатый да добыча добрая.

Ногайцы устроились вокруг костров на снятых с коней седлах, что-то варили в котлах, выхватывая ножами куски прямо из кипящей воды. Пили из бочонков, отчего-то не сразу припадая к ним, а сливая часть на землю. Поди, вино из запасов Семена-корчмаря? Напившись, татары шумели, устрашающе вскрикивали, пронзительно свистели. Некоторые прыгали сквозь огонь, другие пускались в лихой пляс.

Угомонились к утру. Марьяна прислушалась: храпят, ироды. Девиц, знать, тоже сон сморил: не видать их. Ее почему-то держат отдельно: верно, татарин, ее пленивший, набольший у них? Вон — и шатер у него, другие просто под открытым небом спят. Хорошо ее в шатер не тащит, на воздухе оставил. Никто не смотрит за нею. Эх, кабы руки-ноги развязать… Нешто попытаться?

Неподалеку, широко раскинув руки, храпел ногаец, на боку его виднелся нож. Марьяна тихонько подползла к нему, татарин пошевелился — она замерла и, подождав малость, изловчившись, быстро выдернула нож. Зажав рукоять ногами, повела по лезвию путами. Раз, еще и еще… Наконец, почуяв, что руки свободны, быстро откинула обрезки веревки, споро освободила ноги.

Теперь бежать в лес, покуда не всполошились! Да остановилась Марьяна: «Дашутка-то как же?» Надобно подружку выручить, нет, не подружку — сестру! И всех бы пленниц освободить, да на то сил не хватит. Где ж искать-то девиц? Марьяна опасливо пошла по стану, стараясь держаться подалее от догоравших костров.

Послышался тихий плач. Марьяна двинулась в ту сторону: плакал мальчик, уткнувшись в колени. Девица наклонилась к нему, прижатым ко рту пальцем велела молчать, обрезала путы, махнула рукой в сторону леса. Тот понял и, подхватившись, радостно побежал в спасительную чащу. Другие дети, измученные пережитым, спали. Марьяна нерешительно поглядела на них. Если всех освобождать, переполох устроят спросонья-то. Нет, надобно Дашутку сперва сыскать. После уж вдвоем, сколь успеют, спасут.

А вот и пленницы… Возле них крепко спали охранники. Марьяна обошла их и, низко склонившись, вгляделась в лица девиц. Признав Дашутку, присела возле нее, прикрыла рот ладошкой, потрясла за плечо. Та дико вытаращилась, в темноте не признав Марьяну, принялась дергаться.

— Тихо-тихо, подружка… Я это… освобожу тебя. Уразумела?..

Дашутка кивнула, Марьяна спешно порезала веревку.

— Ты откудова, Марьянка? — Дашутка кинулась ей на шею.

— После скажу… — отстранилась та. — Давай-ка других развяжем.

— Как же? Они, поди, вопить станут, не поймут, чего делается. Бежим сами!..

— Нехорошо так-то…

— Ну ладно, попробуем, — нехотя согласилась подружка.

Они осторожно подкрадывались к пленницам, зажимали им рты и на ком развязывали, а на ком разрезали путы. Скоро многие девицы были освобождены. Как ни старались не шуметь, кто-то неосторожно дернулся, кто-то вскрикнул — в стане начался переполох. Девицы с визгом бросились врассыпную, татары — за ними.

Марьяна запнулась, крепко ударилась коленом и была настигнута. Ее снова связали, как и других девиц, не успевших убежать: Дашутки средь вновь словленных не было — и на том слава Богу! Татарин, пленивший Марьяну в Усолье, забрал ее в свой шатер. Ласково поведя рукой по ее распущенным волосам, проговорил, глядя в самые очи:

— Не бойся, я не страшный. Ты девица красивая, женою моею станешь. Вместе жить будем.

Марьяна дернула головой, брезгливо поморщилась.

— Не стану я твоею женою, проклятый!

Татарин весело рассмеялся и предложил поесть. Почуяв голод, Марьяна сухо сглотнула, молча протянула связанные руки. Ногаец, с сомнением глянув на нее, усмехнулся и разрезал веревку. Растерев запястья, Марьяна принялась за еду и вскоре, насытившись, бросила через плечо:

— Все одно — убегу!

— А я тебя плеткой стегать стану, — с улыбкой пообещал ногаец.

— Бей! Сейчас бей! После некого будет…

Ногаец помолчал, прикидывая что-то в уме, после крикнул на своем языке. В шатер вошел другой татарин. Коротко отдав приказание, молодой ногаец вновь улыбнулся Марьяне.

— Готовься, красавица, далеко поедем. Сейчас поедем. Никуда не убежишь.

Марьяна отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы. Скоро она уже сидела за спиной ногайца на его коне, уносившем их в неведомую даль. С ними ехал небольшой отряд, орда с добычей осталась позади. Где-то Сергей, жив ли еще?.. Марьяна попрощалась с надеждой увидеть его когда-либо.

Похоронив убитых, оставив на пожарище баб, стариков да малых детей, усольцы во главе с Сергеем отправились за ногайцами. Перед тем мужики разгребли угли, слазили в уцелевшие подполья да ледники, запаслись едой, сменили одежду Собрали годное оружие и, приободренные, поспешили вслед супостатам. Верили они: одержат победу.

Уже далеко отошли от Усолья, как вдруг увидели, что бежит к ним из леса девица. С криком подскочила, повисла на Сергее. Тот с трудом узнал Дашутку — так она была измазана да оборвана. Девица сбивчиво поведала о Марьяне да своем освобождении.

— Мыслила, Марьянка за мною побежит, а она отстала, упала… Ее и повязали… А я успела… Успела!..

Отправив Дашутку в Усолье, поспешили дальше. На ходу обсуждали отчаянность да храбрость Марьяны. Сергей страшился: а ну как накажут ее за побег? запорют до смерти? иль еще чего сотворят? Не допусти, Господи!

Орда медленно двигалась по камскому берегу: гнали скот, вели полон, везли добычу. Татары часто останавливались, отдыхали, забавлялись и думать не думали, что кто-то отважился на погоню.

Усольцы подошли настолько близко, что учуяли запах стана — коней, похлебки, человечьего пота. Когда Сергей увидел ногайцев, ужаснулся: экая орава! Закралось в сердце сомнение: неужто справится их жалкая кучка с целым войском? Достав из-за пазухи колдунов пузырек, Сергей отхлебнул василькового масла — вдруг поможет. Недолго посовещавшись, усольцы решили ждать темноты, а там как Господь укажет.

Вдруг Андрей Клестов, ткнув Никитина в бок, зашептал: