Нелли Савенкова - Самоборец

Последнее очень не понравилось казанским вельможам, они устроили заговор, столковались с ногаями да замыслили Шиг-Алея, не сумевшего отстоять Горную сторону, изничтожить. Алей их упредил: устроил пир во дворце да повелел слугам своим тут же резать гостей. Много крови пролилось в ту пору, но и кровавой расправой не укрепил Шиг-Алей своего положения. Подданные его были напуганы да пуще возжелали избавиться от коварного царя.

Узнав о том кровопролитии, опасаясь свержения своего ставленника, царь Иван Васильевич вновь послал Адашева к Шиг-Алею. Как велено было, Алексей сказал царю Казанскому:

— Государь не может долее терпеть злодейств. Пришло время успокоить твое несчастное царство, заодно и Русскую землю. Для защиты тебя, царь, и народа твоего, терпящего ужасы и несчастья, надобно русским полкам вступить в Казань, утвердить твою безопасность да власть упрочить. Вели пред войском нашим ворота отворить.

Шиг-Алей с прищуром поглядел на царского посланника, будто все наперед ведал.

— Легкой победы захотел Иван Васильевич?.. Сам вижу, что непрочна власть моя. Казанцы ненавидят меня. А кто тому виною? Уж не я… Иван пускай отдаст нам Горную сторону — писал я ему об том, ответа жду… Когда будет Черемиса нашей — поручусь за верность Казани. А нет — сойду с царства да сяду в своем Касимове. Русское войско в Казань, как то велит царь Иван, я не пущу. Он сам, коли сможет, пускай возьмет город. Я же могу ему такую службу сослужить: знатных людей изведу, снаряд огнестрельный попорчу, тем приготовлю для вас легкую победу. Лишь это — и ничего более.

Как ни уговаривал его Адашев, стоял на своем Алей. С таковым ответом Алексей возвращался в Москву да задержался в пути из-за метели. Простудился, мало не слег. Но ждал его государь, и нельзя было поддаваться хвори.

Едва прибыв в столицу, Адашев явился к царю, передал все слова Алея. Иван выслушал его и помыслил вслух, повторяя:

— Легкая победа… легкая победа… Не захотел, знать, царевич волю мою исполнить? Не ведает Алей, что и без него обойтись могу. — В ответ на вопрошающий взгляд Адашева Иван пояснил: — Ныне в Москве тайные послы казанские, уж три дня, как прибыли. Они сказывают, будто царь их Шиг-Алей — кровожадный убивец да дерзкий разбойник. Просят свести его с престола, сулятся открыть ворота войскам нашим. Казань, мол, готова повиноваться наместнику моему.

— Что, так и говорят? — удивился Адашев.

— Сказывают, во всем готовы зависеть от Москвы. Станут, мол, мне усердными подданными…

— Веришь им, Иван Васильевич?

— Думаю, очень хотят от Алея избавиться, — уклончиво ответил царь. — Напугал он их своею расправою. А как бояться перестанут, могут перекинуться, ногайскому царю иль хану Крымскому поклониться…

— Так чего велишь, государь? Оставить все, как есть? — уточнил Адашев. — Ведь ежели Шиг-Алею не пособить, убьют его. А ежели отвернешься от него да послам поверишь, а они изменят, то крымцы в Казани сядут. Опять угроза земле Русской будет.

— Нет, Алексей… Мы тут с боярами подумали. Ныне надо с послами сговориться. Наместника нашего в Казань посадить да войско в нее завести. Все миром и покончить. Алей сам отказался от того, как ты говоришь. Не станем неволить его, в Касимове своем пускай живет, как желает. А нам надобно ныне дело справить, покуда боятся казанцы Шиг-Алея да не опомнились… Давай-ка, Алексей, вновь в дорогу сбирайся. Путь тебе знаком. Сведешь царя с престола в угоду народу казанскому… Да послов тех с собою возьми, пускай слова свои делами подтверждают. Князь Семен Микулинский с тобою поедет. Уж наготовился, ждет — наместником его посадишь. Войско в Свияжске возьмешь, там его немало — два полка стоят. Да стрельцы с Москвы с вами бережатыми поедут.

Адашев хотел что-то произнести, но закашлялся. Иван участливо поглядел на него.

— Что, занемог, Алексей Федорович? Может, кого другого послать?

— Нет-нет, государь, я в Казани все ведаю. Новый человек чего и не знает. Я поеду, до конца уж доведу начатое.

— Дай Бог, чтоб это концом было… — вздохнул царь. — Ну, ты попразднуй денек, в бане попарься да и поезжай с Богом. Грамоты в приказе возьмешь, они уже заготовлены. Ко мне проститься зайди пред дорогою.

Скоро Адашев опять появился в Казани. В знакомом покое подал Алею грамоту государеву да на словах добавил, что приехал свести его с царства, обещая милость Ивана Васильевича и жалованье. Тучный Алей, прослушав грамоту, колыхнулся всем телом и, хрипло дыша, проговорил:

— О престоле своем не жалею: царем быть — большие хлопоты да опасность великая. Повинуюсь государю… Но лишь в том, что сказано о царствии моем. Остального выполнить не могу. Вишь, царь Иван опять велит войско русское в город впустить. Не могу того… Я правоверный мусульманин, всегда им был и буду. От веры своей не отрекался, хоть и служу русскому царю. А требует он, чтобы изменил я Казани да ворота открыл пред неверными… Повторяю: нет!.. Возьмите Казань, да без меня, я вам в том не пособник… Возьмите силою или договором, как сможете. Но не я отворю вам ворота, не будет в том греха на мне…

— Ты не повинуешься царю нашему, а говоришь, будто служишь ему! — рассердился Адашев. — Какая ж это служба? Перечишь Ивану Васильевичу… Гляди, так до опалы недалеко! Сведем тебя с Казани, да не в Касимов свой поедешь, а на Москву и за измену голову на плахе сложишь!

— Не был я никогда изменником, Алексей Федорович. Перед царем Иваном всегда открыт был да правдив. Я тебе разве сулил войско впустить? Прошлый раз ты просил меня, я тебе прямо ответил: не бывать тому…

Адашев смешался: правду молвит Алей — не обещал. Ну так что с того?

— Послы ваши, казанские, посулили!

— Я тех послов к царю Ивану не отправлял. Они изменники и есть: тайно от Казани съехали. И чего обещали они — я за то не ответчик.

— Ну, то ладно, — миролюбиво согласился Адашев, — послы послами… Да ведь ты всегда на стороне Москвы был. Исполни волю государеву — и он тебя пожалует. Хорошо пожалует!

— Да и так-то не обижает меня царь Иван. Чего мне еще желать? — колыхнул рыхлыми плечами Алей.

Видя тщету угроз да уговоров, Адашев заключил:

— Так чего ж, не уступишь государю? Не сдашь царство Казанское наместнику его?

— С престола сойду, а царство сами берите… — проговорил Алей и, помолчав, добавил: — коли сможете… А верность князей казанских еще узнаете. Не пожалейте тогда…

Поутру царь Алей поехал на озеро ловить рыбу. Его сопровождала многочисленная свита. Адашев тоже был приглашен и следовал чуть поодаль со своими стрельцами. Шиг-Алей как-то хитро поглядывал на него. Алексей решил держать ухо востро: кто ведает, чего замыслил татарин?

Когда расположились станом у озера, Алей подозвал посла московского, вполголоса бросил: