Майт Метсанурк - На реке Юмере

Раненый улыбнулся, попытался сделать несколько шагов сам, но зашатался и снова оперся на поддер­живающих его слуг. Ему помогли войти в комнату и оставили на попечении Малле. Парень был сча­стлив как никогда — сестра старейшины, милая Малле, промыла ему рану, остановила кровотече­ние, приложила тысячелистник и сделала перевязку.

Велло, настроенный по-боевому, тотчас же отпра­вил слуг обратно: пусть за рану, нанесенную Кахро, приведут еще двух упитанных коров или двух ко­ней.

Коров вскоре привели. Собаки на дворе Рыжего­лового уже не лаяли, не оказалось там и слуг, кото­рые могли бы оказать сопротивление. Рахи отпра­вился с ними по деревне, вопя: грабители ворвались в дом и силой увели двух коров.

— Вот они каковы, радости и горести старейши­ны, — с дружеской усмешкой глядя на Велло, ска­зал Отть.

Внезапно повеяло весной, солнце стояло днем вы­соко над лесами, и с острых сосулек под стрехами звонко падала капель. В облачные дни с юго-запада дул мягкий ветер, лес весело шумел и снег посте­пенно оседал, обнажая землю. Временами налетали короткие метели, обычно кончавшиеся оттепелью.

Велло хотелось побыть наедине с собой. Однажды, после ночного снегопада, он оделся полегче, прикрепил к поясу короткий меч, взял лук и пучок стрел, отдал Оттю распоряжения по дому и зашагал через двор к лесу.

Cобаки прыгали вокруг него, клали лапы ему на грудь, лизали руки и катались по снегу.

Малле с озабоченным лицом выбежала вслед за братом.

— Не ходи один, — стала она уговаривать его. — Возьмм хотя бы Кахро. Он уже оправился.

— Этак ты меня трусом сделаешь, — рассмеяв­шись, ответил Велло.

— Ох, я всегда тревожусь, когда ты уходишь один. Помнишь, когда наступило самое темное время, мо­лодого хозяина Ваара нашли в лесу мертвым.

— С копьем в груди... как не помнить. Дело рук Рахи. У них была давнишняя вражда, — согласился Велло.

— Он может с кем угодно поступить так же, — в тревоге заметила Малле.

— Хорошо, захвачу Кахро, — успокоил ее брат.

Велло любил ходить в лес с Кахро. Этот подвиж­ный парень с луком через плечо и пучком стрел исчезал неизвестно куда — не слыхать его, не ви­дать. Но стоило только свистнуть, и он оказывался тут как тут. То ли потому, что Кахро умел колдо­вать, то ли потому, что был ловок и обладал острым глазом, но он всегда возвращался домой со связкой белок на плече, с глухарем или тетеревом, подве­шенным за ногу к поясу, а иной раз и взвалив на спину зверя покрупнее — зайца, лисицу, выдру или барсука. Он не хвастался этим, а только радостно улыбался; он вообще говорил мало.

За строениями, под откосом, начинался вековой ельник. Некоторые большие деревья Велло знал по стволам: на коре их он, да и многие до него, сдела­ла отметины. Он знал каждую прогалину, знал, где кормятся тетерева, куда на ночь слетаются глухари, знал лисьи тропы и уголки, где зайцы грызут кору.

Лес становился ниже, среди молодых бледно-зеленых елей попадались теперь белоствольные, пере­хваченные поперечными поясками, тоненькие берез­ки с голыми сучками, похожими на прутики.Здесь, в молодом лесу, где летом бывало сыро, Велло обнаружил на мягком снегу следы. Он накло­нился, разглядывая их, измерил глазом расстояние между ними — тут протрусила лисица, оставив на рыхлом снегу едва заметный след пушистого" хво­ста. Покружилась, полежала под кустом, в сомнении побродила, посидела, а затем, задрав хвост, галопом помчалась прочь — то ли учуяв добычу, то ли почув­ствовав приближение волка.

Некоторое время Велло шел по следам на запад, но затем остановился, подумал и повернул назад. Сегодня эта пышнохвостая не заманит его. Иное дело, если б следы вели на восток, к Лемби.

Ах, эта девушка давно уже завладела его серд­цем, но разум настаивает на другом. Он все же по­сватается к дочери богатого старейшины Алисте и приведет домой прекрасную светловолосую девуш­ку; она высоко держит голову и ступает так гордо, что не замечает вокруг себя людей. Тем более люди замечают ее! Да, он женится на дочери старейшины Алисте и возьмет в приданое за ней десяток коней и полсотни быков и коров. Тесть подарит ему и меч с бронзовой рукоятью, бронзовый щит, связку копий и другое оружие. А если из-за Койвы под водитель­ством рыцарей на них двинутся крещеные латгалы или ливы, тесть не откажется выслать на помощь свою дружину. А когда-нибудь и он, Велло, станет старей­шиной Алисте. Сбудется давнишняя мечта отца: со­брать воедино все дружины Сакалы и, кликнув на помощь воинов из Соонтаганы, Уганди, Йыэтагузе, Мыху и Лехолы, выйти к реке Вяйне, переправиться через нее и заставить всех крещеных и даже рыца­рей обменяться копьями, чтоб мир длился из века в век, чтобы каждый мог спокойно растить стада и со­бирать урожай с полей, чтобы прекратились наконец эти постоянные разбойничьи набеги. А то карауль здесь, на самой границе, каждую ночь, да и день, с опаской поглядывая на дорогу, — не мчится ли с копьями наперевес отряд разбойников, алчущих убийств и наживы!

Сколько раз отец в сопровождении Оття или кого-нибудь из воинов, а бывало и с Велло, ходил на се­вер убеждать старейшин стать во главе дружины, в которую он соберет всех до единого мужчин из своих селений — пусть это будет последний воен­ный поход! Но все напрасно! И когда в конце кон­цов, очертя голову, двинулись большим войском на Беверину, у людей, привыкших хватать добычу, не достало пылу взять это пустячное укрепление.

Велло дошел до того места, откуда через молодой лес, извиваясь и петляя, шла белая широкая тропа — русло ручья, покрытое льдом и снегом. Он остано­вился и чуть было не пошел меж низких берегов к востоку, куда его неудержимо влекло. Но поборол свою слабость и зашагал прямо на север, туда, где вверх по пологому склону поднимался густой кус­тарник. Вскоре орешник стал таким густым, что Велло пришлось руками расчищать дорогу. Он оста­новился и усмехнулся своему упрямству. Кто-то кашлянул позади него. Обернувшись, Велло увидел Кахро — тот брел по ложбине, образованной ручьем, и хотел, видимо, обратить на себя внимание хозяина. Вероятно, есть что сказать.

Велло крикнул разок "хей" и стал продираться сквозь молодой кустарник назад, к ручью.

— В чем дело, Кахро? — спросил он, приблизив­шись.

На груди парня висел пестрокрылый глухарь, его головка свесилась вниз, шея вытянулась, клюв был приоткрыт. Из клюва на белый снег медленно капала алая кровь. За спиной болталась другая птица. Ноги обеих птиц были связаны на плече у Кахро ивовым прутиком.

— Кто-то унес наши силки, — сказал Кахро и криво усмехнулся, обнажив два ряда мелких зу­бов. — Лисица попалась в них лапой. По следу видно, что лисица.

— Что ж, тот, кто унес, вероятно, оставил и сле­ды! — ответил Велло.