Майт Метсанурк - На реке Юмере

— Епископа сейчас нет в Риге, в страхе удрал в Саксонию искать помощи, собирать меченосцев. Опасается, что летом ливы, или кто другой, проник­нут за ворота и отправят оставшихся там патеров и рыцарей по водам Вяйны домой. Епископ теперь твердо решил: устроить рыцарям теплые гнездышки в тех землях, которые они завоюют. Тогда уж они не упорхнут. На берегах Вяйны и на земле ливов у них уже свиты гнездышки. Все, в чем у них нужда, народ таскает им. Для этого-то этих язычников и крестят!Именем святого креста торговец запретил расска­зывать об этом кому бы то ни было.

Старейшина налил гостю побольше вина, сделал вид, что и сам жадно пьет, и пригласил его на буду­щую зиму поохотиться на медведя.

Купец разошелся, стал рассказывать о рыцарских попойках, о коварстве патеров, с каким они загре­бают имущество для церкви и расставляют сети язычникам.

— А ты тоже крещеный? — поинтересовался Велло.

— А то как же?! Иначе разве предо мной откры­вались бы все ворота! — весело ответил купец. — Крестильная вода оберегает столь же надежно, сколь и рыцарские железные доспехи. Даже еще надежнее! Вы поступили бы разумно, попросив меня, как только я приеду в Ригу, направить к вам патера. В крайнем случае, я и сам мог бы окрестить вас. Несколько капель воды, и — во имя отца, сына и святого духа! Потом — аминь, и дело сделано!

Купец громко рассмеялся своей шутке, отхлеб­нул вина, похвалил его, прищелкнул языком и с довольным видом добавил:

— Только эту воду не надо смывать, а то сила исчезнет и придется начинать все сначала.

После того как Отть с гостем ушли, Велло встал и начал ходить взад-вперед по комнате. Подойдя к Вайке, он взял ее за руку и радостно восклик­нул:

— Ты слыхала?.. Слыхала, что он сказал?

— Слыхала, — ответила девушка и испуганно посмотрела на своего повелителя.

Когда Отть, уложив гостя спать, вернулся, на лице его играла усмешка.

— Захватишь завтра несколько слуг и отпра­вишься к Лембиту, — сказал ему старейшина. — Если он и теперь не согласится, если он, сидя в Лехоле, все еще помышляет о больших делах и думает уговорить старейшин Сакалы и Виру, то не видать ему никогда ворот Риги и башен Юкскюлы!.. Сам я еще раз съезжу к ливам, а может, и подальше...

— Боги покровительствуют нам, — ответил Отть, потирая руки. — Только бы этот бог крещеных не подставил нам ногу!

Уже на следующий день Отть в сопровождении двух слуг отправился в Лехолу; за пазухой — по­дарки, в санях, под соломой, — оружие.

Сам Велло никуда не поехал, Из-под Раи пришли тревожные вести, будто латгалы, проживавшие в Трикатуа и Росоле, замышляют, еще до того как сойдет снег, совершить небольшой грабительский набег на Сакалу. Старейшина направил Кахро с двумя слугами в Летегоре, сам же остался дома, встревоженный тем, что его планам могут поме­шать. Порой с отрядом воинов он выходил на боль­шую дорогу и сторожил там ночами, но в Сакалу никого с предостережением не послал: если волна прокатится через Мягисте, пусть ощутят это и се­верные кихельконды! Может, хоть тогда их старей­шины зашевелятся и скорее послушаются Лем­биту.

Отть вернулся через несколько дней и желчно, не глядя на Велло, молвил:

— Великие сядут за стол лишь тогда, когда он будет уставлен множеством кушаний и сосуды будут наполнены медом до краев. Из-за какого-нибудь пустяка они и не пошевелятся.

Все мускулы на лице Велло напряглись, когда он произнес:

— Сядем за стол без великих!

Кахро вернулся из Летегоре с вестью:

— Как только дороги просохнут и воды спадут, куршам дадут знать. А те, в свою очередь, известят земгалов и селов.

Велло дрожал от возбуждения; ему казалось, будто он видит устремляющиеся со всех сторон к Риге дружины, слышит призывный звук рога, воз­вещающий войну.

В полдень, смерив длину тени, он высчитал, сколько пройдет дней, прежде чем растает снег, спадут воды и просохнет земля. Ясно, теперь уже нечего ждать, чтобы у ливов или куршей затрубил зимой рог, тем более, что курши собираются забросить в устье Вяйны невод. А это возможно не раньше, чем река и ливский залив освободятся от льда.

С каждым днем солнце поднималось все выше над лесами Росолы, Трикатуа и Асти. Снег оседал, прячась под сень деревьев и кустов. Правда, по ночам он покрывался твердой корочкой, которая должна была защитить от теплых лучей; но стоило выглянуть солнцу, как эта корочка исчезала, по­добно дружине, которую преследует враг.

С юго-запада и запада дули теплые ветры; гордо, подобно отрядам всадников, неслись облака, сея мягкий дождь, которому надлежало окончательно изгнать зиму. Солнце и ветры, словно верные союз­ники, поочередно сражались с общим врагом.

Велло бродил по двору, по дорогам, по лесной опушке, наблюдал победное шествие весны, считал дни, не в силах дождаться, когда же наконец про­сохнет земля, войдут в берега и плавно поне­сут свои воды реки. Он подставлял лицо солнцу, а лоб — дождю и, сощурив глаза, прислушивался к крику журавлей под облаками. Все это давало ему ощущение радости, но совсем иной, чем прежде. Он уже не ждал той поры, когда можно будет выйти в поле с сохой, взрыхлить землю, равномерно раски­дать с ладони зерна, чтобы рассыпались они подобно золотому дождю, и затем пробороновать их сучко­ватой бороной.

Он не ждал и той поры, когда всей деревней можно будет отправиться на прошлогоднюю под­секу, где вот уж почти год дремлет молодой лес с засохшей и пожелтевшей листвой, где сизый дым, подобно духу, поднимется вверх, сгибаясь под по­рывами ветра и спеша укрыться меж деревьев, и где там и сям замелькают желтые языки пламени и ра­достный людской гомон заглушит треск сучьев.

Не ждал он и той поры, когда лес с утра до вечера будет наполнен щебетанием, свистом и трелями тысяч птиц и когда на заре у качелей зазвучат и раз­несутся далеко окрест песни и веселый смех парней и девушек.

Как-то Велло, пытаясь скрыть возбуждение, ска­зал Оттю и Кахро:

— Позаботьтесь, чтоб все было готово к пахоте и севу, чтоб каждый знал, что ему делать!

А сам, вероятно, уже в сотый раз принялся под­считывать людей, коней, оружие и запасы зерна, ко­торого должно было хватить на дружину, когда та будет в сборе. Только бы не опередили латгалы. Они, наверное, уже пронюхали о собранном зерне, а может, прослышали кое-что и о закупке оружия. Тогда конец Мягисте!

Когда болотце перед священной рощей просохло настолько, что тропинку можно было застлать хво­ростом, Велло после захода солнца, до того как на­ступала полночь, ходил порой на священную гору и подолгу стоял перед жертвенным камнем, прислу­шиваясь к щебету поздней птицы, а затем вздымал кверху руки. Он держал их простертыми вверх, ладонями к небу, и просил богов благословить заду­манное им дело. Он просил предков поддержать его в военном походе и обещал быть достойным их. Он просил поддержки в борьбе против рыцарей и их кровожадного и властолюбивого духа.