Майт Метсанурк - На реке Юмере

Он дал гонцам с собой подарки, чтобы легче было заручиться согласием старейшин. Но если они и людей не разрешат набрать, пусть гонцы делают это без разрешения, пусть мчатся из деревни в деревню и, ударяя в щит, созывают воинов в Мягисте. Ста­рейшина Велло поведет их через границу, через Сяде и Койву. Пусть приходят все, у кого бьется в груди мужественное сердце! Пусть приходят все, кого когда-либо ограбили, чьих родных убили! Пусть приходят все, чьи дома сожжены или чей скот угнан! Пусть приходят все, кто жаждет доблестной битвы и богатой добычи!

Их созывает старейшина Мягисте, Велло, который не боится ни рыцарей, ни кровожадного бога пате­ров, ни их ада!

Пусть каждый захватит свое лучшее оружие, а если его нет — тоже не беда, не оставаться же из-за этого дома! Пусть приезжает верхом тот, у кого есть конь, а у кого его нет, пусть приходит пешим. На исходе четырнадцатого дня все должны быть в Мягисте!

Гонцы на добрых конях во весь опор мчались к северу.

И многие слуги и бедняки оставляли свою работу, оставляли пожогу, оставляли поля, не успев кинуть в них семян; не слушая запретов старейший и хо­зяев, они под покровом ночи, незаметно, уходили в Мягисте. А из Сакалы шли даже хозяева, которые в позапрошлом году пострадали от руки врага; они побросали свои семьи и добро, оставив их на попе­чении богов и духов, чтобы самим десятикратно отомстить врагу. Вняли призыву и те, у кого работа тяжелая, у кого нужда в доме, кто мечтал о воин­ской славе и богатой добыче, и даже те, кто страстно желал привести с чужбины доброго коня или кра­сивую девушку.

В Мягисте меж тем готовились к встрече воинов, хотя и неизвестно было, сколько их прибудет. Мололи оставшееся в селении зерно, пекли хлеб и сушили его на жердях; слуги стругали древки ко­пий, мастерили дубины, булавы и щиты — Велло опасался, что многие явятся без оружия. На боль­шом пологом лугу спешно косили траву, чтобы было где собрать пришельцев, построить их, дать указа­ния. Вайке и Малле заготавливали холщовые тряпки для перевязок; они знали — раненых в сражении будет немало и в своей дружине, и среди врагов. В тряпки завязывали измельченные высушенные травы, которые останавливали кровь.

По вечерам девушки усердно ходили в священ­ную рощу, развешивали дары на ветвях старой березы и просили богов благословить военный поход Мягисте.

Из домика кузнеца с утра до вечера несся звон железа. Известно было, что кузнеца не очень-то интересует эта затея с походом, однако самое необ­ходимое он все же делал.

Как-то дозорные привели к старейшине двух муж­чин, задумавших лесными тропами тайно пробраться в Латгалию. Оба признались, что хотели предупре­дить врага об опасности.

Это были убогие мужички, уже не молодые, в поношенной одежде, босые, без шапок, с заросшими щетиной лицами и испуганными глазами. Один ока­зался из селения Ассо, изрядно битый однажды за кражу зерна; второй — из селения Киура.

Они стояли перед старейшиной сгорбившись, сжавшись и молили о пощаде. Они, мол, не могли уже как следует работать в поле или охотиться в лесу; а дома — голод, дети плачут. Мужички надея­лись, что враг вознаградит их и жизнь их полег­чает.

Велло кликнул в окно слуг и приказал вывести изменников во двор. Затем он велел сообщить им свое решение: на три дня привязать обоих к дереву у края дороги и рядом положить дубинки потолще. Каждый проходящий может бить их. На третий день к вечеру им отрубят головы. Об этом должны знать все семь селений, чтобы никому не было повадно перебегать к врагу.

Весь день старейшина шагал по дорогам своего селения и больше чем когда-либо походил на волка. Лицо его было замкнутым и напряженным.

И лишь при встрече с мужчиной — воином по возрасту — лицо его прояснялось, становилось при­ветливым и он дружески спрашивал:

— Ну как, все в порядке?.. Скоро — в путь?

И, получив ответ, что к походу все готово, обод­ряющее говорил:

— Дождемся только остальных — тогда тянуть не будем!

Под вечер, когда Велло осматривал на нижнем дворе копыта у лошадей — путь предстоял длин­ный, — прибежала Вайке и шепотом сказала:

— Там Мария, дочь Ассо. Лемби!

Велло почувствовал, как всего его обдало жаром; оставив коней, он заторопился к дому.

Лемби стояла под ясенями, вся в черном, с узел­ком в руках, и строго глядела на своего бывшего жениха. Она сухо приветствовала его, произнеся слова благословения, и тотчас же заговорила: она идет сейчас оттуда, где к дереву привязаны эти не­счастные, умирающие от жажды, голода и мук. Их спины в кровоточащих ранах и на их окровавлен­ных телах тысячи мух.

— Неужто ты в самом деле не боишься кары божьей? Ведь бог велит нам любить даже своих вра­гов и делать им добро! — воскликнула Лемби. Она, как строгий судья, бесстрашно стояла перед ста­рейшиной, словно невидимая сила поддерживала ее.

Велло ощутил радостное возбуждение. Как воин, встретивший достойного противника, который готов принять удары, отразить их и в нужный момент ударить сам.

— Я старейшина Мягисте, — ответил он, засо­вывая правую руку за пояс и выпрямляясь. — Я должен защищать от врага народ семи селений. Не делай я этого — любой бог сможет растоптать меня! Или этот твой бог на стороне предателей?

— Он на стороне всех сирых, угнетенных и изму­ченных, — ответила Лемби.

— Значит, тот, кто убивает, крадет или совершает иное зло и за это подвергается наказанию, — и есть подопечный твоего бога? Я и раньше говорил: твой бог на стороне рыцарей и прочих грабителей и убийц...

— Это нехорошие слова, я буду молиться, чтобы бог не покарал тебя за них, — ответила Лемби и крепко стиснула губы.

— Я готов пожать то, что посеял, — упрямо про­изнес Велло.

Они не глядели друг на друга, потому что врозь воли и их мысли и чувства, наполнявшие их сердца.

— Можно ли отнести им питье и промыть ра­ны? — спросила наконец Лемби.

Немного подумав, Велло ответил с ядовитой усмешкой:

— Пусть решит твой отец. Он может и освободить их, если посчитает это правильным. Тогда ты смо­жешь отвести их домой — вот и будет у тебя заня­тие. А у нас сейчас дела поважнее, чем лечить пре­дателей!

Лемби поблагодарила, воздала хвалу богу, пере­крестилась и ушла.

На следующий день, когда старейшина перебирал в своей комнате оружие, пришла Вайке и сообщила, что наказанные уже освобождены и с помощью слуг — сами они очень ослабели — водворены в дом Ассо. Велло выругался. Он был возбужден и тяжело дышал.

— Что ты на это скажешь, Вайке? — с горечью спросил он наконец. — Правильно ли это? Преда­тели!.. А их лечат словно родных братьев!

— Я не знаю... — ответила девушка, но голос ее звучал так, будто она чего-то не досказывала. Затем она добавила: — У меня к тебе просьба... Не ре­шалась сказать...